Чаша гнева - Александр Борисович Михайловский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Класс!!! - восторженно выдохнула боец Матильда. - Вот это я понимаю женская солидарность!
Не убирая меч в ножны, Кобра схватила остолбеневшую жертву ограбления за шиворот и втолкнула ее к нам, шагнув следом. И вот уже портал снова превратился в просмотровое окно, отделяющее нас от того мира, и мы имеем возможность наблюдать, как в злосчастную подворотню заглядывают трое «милиционеров» и видят тот кровавый разгром, что оставила после себя неистовая Темная Звезда. Три разделанных как на бойне трупа и никаких следов того, кто это мог бы сделать. Не привыкли там еще люди к таким зрелищам... поэтому один из этих троих сразу начинает блевать, утирая рот рукавом штатского пальтишка. Впрочем, двое других (возможно, бывшие фронтовики) взирают на все довольно равнодушно. Видели они в похожем виде и своих и чужих, и даже, может быть, в кровавом безумии и классовой ненависти поднимали на штыки собственных офицеров.
Перевожу взгляд на Кобру, в руке которой все еще зажата «Дочь Хаоса», и вижу, что на лезвии нет ни следа крови. Такое впечатление, что чернобронзовая маньячка выпила все до капли, да еще и облизнулась. Последний раз Кобра так неистовствовала во время штурма султанского дворца в Константинополе шестнадцатого века, и вот теперь ее ятаган-махайра выглядит как алкаш, который долго был в завязке, и вдруг, по случаю, пропустил стопарик «беленькой»: настроение великолепное и улыбка до ушей. При этом мой архангел взирает на все со сдержанным одобрением; он бы и сам, наводя справедливость, был бы не прочь учинить нечто подобное, но ему не положено по должности. Законы Порядка в таких случаях довольно строги: сначала должно быть следствие, потом суд и только потом - приведение в исполнение вынесенного приговора. А тут все сразу в одном экономичном флаконе.
- Ну, вот вам, товарищи, и человек, которому можно задавать животрепещущие вопросы, - сказала Кобра, отпустив воротник спасенной жертвы и вкладывая меч в ножны. - Мы ее подобрали, теперь требуется приютить, покормить и обогреть.
При ближайшем рассмотрении под ярким светом второпях спасенная Коброй жертва революционного уличного гоп-стопа показалась мне скорее юной барышней, чем взрослой дамой. Сама худенькая, носик остренький, волос светлый, одета в пальто из хорошего черного сукна, с каракулевым воротником. Очевидно, в комплект входили каракулевая шапка-пирожок и такая же муфта, но в процессе недавнего злоключения они нечаянно потерялись, и возвращаться в ту злосчастную подворотню у меня нет никакого желания. Также у меня нет никакого желания ругать Кобру за это поспешное проявление женской солидарности, благодаря которому выводить этот мир из русла Основного Потока нам теперь придется прямо в Петрограде.
Тем временем несчастная, буквально за шиворот выдернутая из своей действительности и представленная пред светлые очи Господнего Посланца (то есть мои), растерянно оглядывалась по сторонам. Только что она была в грязной, заплеванной и загаженной подворотне, а на улицах вокруг громоздились сугробы с протоптанными через них тропками (ибо дворников в столице бывшей Российской империи отменили вместе с городовыми). И вдруг, бам-тарарам, банальное уличное ограбление, совмещенное с попыткой изнасилования (в такие ситуации барышня еще не попадала, но была о них наслышана) оборачивается появлением из ниоткуда неистовой фурии-мстительницы, вооруженной почему-то старинным мечом. И та первым делом в несколько ударов расправляется с грабителями, а потом вталкивает жертву нападения в кабинет к какому-то важному начальнику. А тут все обставлено красивой и дорогой мебелью, горит яркий свет, тепло и даже жарко, что хочется скинуть пальтишко. А самое главное, хорошо одетые люди, мужчины и женщины, смотрят на нее с неподдельным интересом - мол, кто вы такая, сударыня, и чего от вас ждать?
- Господа... кто вы такие, и где я? - наконец растерянно произнесла несчастная жертва революционного беспредела. - Я... я не пойму, как это я вдруг оказалась здесь, среди вас?
- Вы, милочка, - сказала Кобра, - сейчас находитесь в самом натуральном Тридесятом царстве, а вон тот серьезный донельзя мужчина с мечом на боку - владетель этого места, самовластный князь Великой Артании Сергей Сергеевич Серегин, также носящий титулы Защитника Земли Русской и Божьего Бича. А теперь, будьте добры, назовите нам свою фамилию, имя и отчество, социальное и семейное положение, возраст, а также скажите, какая в вашем мире в данный момент идет дата по Григорианскому календарю...
Несчастная девица несколько раз недоверчиво перевела взгляд с меня на Кобру и обратно, потом ущипнула себя за руку и не без колебаний ответила:
- Меня зовут Людмила Марковна Востринцева, я потомственная дворянка восемнадцати лет от роду, не замужем. Ну, сударыня, я не понимаю вашего последнего вопроса. Я знаю, что такое Григорианский календарь, но что такое дата в моем мире?
- Ну как вы не понимаете, Людмила, - сказала Анастасия, - ваш мир - это тот, в котором вы родились, он один-единственный среди всех сущих миров во всем Мироздании, созданном Всемогущим Творцом. Именно оттуда мы выдернули вас сюда, в Тридесятое царство, чтобы спасти от бандитов и поговорить. Пусть даже этот вопрос кажется вам странным, просто назовите нам число, месяц и год.
- Ну хорошо, господа, - со вздохом произнесла Людмила Востринцева, взмахнув светлыми ресницами, - и в самом деле, какая малость... Сегодня двадцать седьмое декабря тысяча девятьсот семнадцатого года от Рождества Христова по Юлианскому календарю, принятому в бывшей Российской Империи, или девятое января тысяча девятьсот восемнадцатого года по Григорианскому календарю. - Она обвела нас беспокойно-пытливым взглядом. - И вот теперь, когда я вам это сказала, вы вернете меня туда, откуда забрали?
- В ваш мир я бы не вернула даже дикое животное, - угрюмо сказала Кобра. - От него воняет предчувствием смерти, как от бойни. Так что
