Чаша гнева - Александр Борисович Михайловский

типа, что зажимал жертве рот. Поворот лезвия - и голова бандита с кровавыми брызгами лопается, будто переспевший арбуз. Третий субъект, оценив размеры и устрашающий вид орудия возмездия, а также быстроту расправы, собрался было уносить ноги, но его настиг рубящий удар от плеча до пояса, разделивший тело на две асимметричных половины. И, наконец, последний взмах «Дочери Хаоса» лишил головы того типа, что, вопя от боли, с ужасом взирал на обрубок своей правой руки. Безвольно оседающее тело и фонтан крови, бьющий из перерубленной шеи... Когда Кобра и «Дочь Хаоса» решают задачу «убить всех за пятнадцать секунд», зрелище получается малоаппетитное и далекое от чистого гуманизма. Покойные ескувиторы Юстиниана дружно кивают в сторонке.

- Класс!!! - восторженно выдохнула боец Матильда. - Вот это я понимаю женская солидарность!

Не убирая меч в ножны, Кобра схватила остолбеневшую жертву ограбления за шиворот и втолкнула ее к нам, шагнув следом. И вот уже портал снова превратился в просмотровое окно, отделяющее нас от того мира, и мы имеем возможность наблюдать, как в злосчастную подворотню заглядывают трое «милиционеров» и видят тот кровавый разгром, что оставила после себя неистовая Темная Звезда. Три разделанных как на бойне трупа и никаких следов того, кто это мог бы сделать. Не привыкли там еще люди к таким зрелищам... поэтому один из этих троих сразу начинает блевать, утирая рот рукавом штатского пальтишка. Впрочем, двое других (возможно, бывшие фронтовики) взирают на все довольно равнодушно. Видели они в похожем виде и своих и чужих, и даже, может быть, в кровавом безумии и классовой ненависти поднимали на штыки собственных офицеров.

Перевожу взгляд на Кобру, в руке которой все еще зажата «Дочь Хаоса», и вижу, что на лезвии нет ни следа крови. Такое впечатление, что чернобронзовая маньячка выпила все до капли, да еще и облизнулась. Последний раз Кобра так неистовствовала во время штурма султанского дворца в Константинополе шестнадцатого века, и вот теперь ее ятаган-махайра выглядит как алкаш, который долго был в завязке, и вдруг, по случаю, пропустил стопарик «беленькой»: настроение великолепное и улыбка до ушей. При этом мой архангел взирает на все со сдержанным одобрением; он бы и сам, наводя справедливость, был бы не прочь учинить нечто подобное, но ему не положено по должности. Законы Порядка в таких случаях довольно строги: сначала должно быть следствие, потом суд и только потом - приведение в исполнение вынесенного приговора. А тут все сразу в одном экономичном флаконе.

- Ну, вот вам, товарищи, и человек, которому можно задавать животрепещущие вопросы, - сказала Кобра, отпустив воротник спасенной жертвы и вкладывая меч в ножны. - Мы ее подобрали, теперь требуется приютить, покормить и обогреть.

При ближайшем рассмотрении под ярким светом второпях спасенная Коброй жертва революционного уличного гоп-стопа показалась мне скорее юной барышней, чем взрослой дамой. Сама худенькая, носик остренький, волос светлый, одета в пальто из хорошего черного сукна, с каракулевым воротником. Очевидно, в комплект входили каракулевая шапка-пирожок и такая же муфта, но в процессе недавнего злоключения они нечаянно потерялись, и возвращаться в ту злосчастную подворотню у меня нет никакого желания. Также у меня нет никакого желания ругать Кобру за это поспешное проявление женской солидарности, благодаря которому выводить этот мир из русла Основного Потока нам теперь придется прямо в Петрограде.

Тем временем несчастная, буквально за шиворот выдернутая из своей действительности и представленная пред светлые очи Господнего Посланца (то есть мои), растерянно оглядывалась по сторонам. Только что она была в грязной, заплеванной и загаженной подворотне, а на улицах вокруг громоздились сугробы с протоптанными через них тропками (ибо дворников в столице бывшей Российской империи отменили вместе с городовыми). И вдруг, бам-тарарам, банальное уличное ограбление, совмещенное с попыткой изнасилования (в такие ситуации барышня еще не попадала, но была о них наслышана) оборачивается появлением из ниоткуда неистовой фурии-мстительницы, вооруженной почему-то старинным мечом. И та первым делом в несколько ударов расправляется с грабителями, а потом вталкивает жертву нападения в кабинет к какому-то важному начальнику. А тут все обставлено красивой и дорогой мебелью, горит яркий свет, тепло и даже жарко, что хочется скинуть пальтишко. А самое главное, хорошо одетые люди, мужчины и женщины, смотрят на нее с неподдельным интересом - мол, кто вы такая, сударыня, и чего от вас ждать?

- Господа... кто вы такие, и где я? - наконец растерянно произнесла несчастная жертва революционного беспредела. - Я... я не пойму, как это я вдруг оказалась здесь, среди вас?

- Вы, милочка, - сказала Кобра, - сейчас находитесь в самом натуральном Тридесятом царстве, а вон тот серьезный донельзя мужчина с мечом на боку - владетель этого места, самовластный князь Великой Артании Сергей Сергеевич Серегин, также носящий титулы Защитника Земли Русской и Божьего Бича. А теперь, будьте добры, назовите нам свою фамилию, имя и отчество, социальное и семейное положение, возраст, а также скажите, какая в вашем мире в данный момент идет дата по Григорианскому календарю...

Несчастная девица несколько раз недоверчиво перевела взгляд с меня на Кобру и обратно, потом ущипнула себя за руку и не без колебаний ответила:

- Меня зовут Людмила Марковна Востринцева, я потомственная дворянка восемнадцати лет от роду, не замужем. Ну, сударыня, я не понимаю вашего последнего вопроса. Я знаю, что такое Григорианский календарь, но что такое дата в моем мире?

- Ну как вы не понимаете, Людмила, - сказала Анастасия, - ваш мир - это тот, в котором вы родились, он один-единственный среди всех сущих миров во всем Мироздании, созданном Всемогущим Творцом. Именно оттуда мы выдернули вас сюда, в Тридесятое царство, чтобы спасти от бандитов и поговорить. Пусть даже этот вопрос кажется вам странным, просто назовите нам число, месяц и год.

- Ну хорошо, господа, - со вздохом произнесла Людмила Востринцева, взмахнув светлыми ресницами, - и в самом деле, какая малость... Сегодня двадцать седьмое декабря тысяча девятьсот семнадцатого года от Рождества Христова по Юлианскому календарю, принятому в бывшей Российской Империи, или девятое января тысяча девятьсот восемнадцатого года по Григорианскому календарю. - Она обвела нас беспокойно-пытливым взглядом. - И вот теперь, когда я вам это сказала, вы вернете меня туда, откуда забрали?

- В ваш мир я бы не вернула даже дикое животное, - угрюмо сказала Кобра. - От него воняет предчувствием смерти, как от бойни. Так что