Байки из дворца Джаббы Хатта-13: Дурное предчувствие (История ЕВ-9Д9) - Джудит Ривз-Стивенс

Катер медленно, словно издеваясь, заложил вираж над городом; затем, набирая скорость, ушел вверх по восходящей дуге и исчез в облаках, оставив на фоне сумеречного неба хвост пара, похожий на струйку крови.

Калриссиан повернулся и пошел к главному порталу. Нужно было срочно утихомирить совет Гильдии, предотвратить назревавшую стачку. Его бывшая шеф безопасности скрылась, и было невозможно сказать, где она теперь появится. Калриссиан был уверен, что, если во вселенной есть центр, это будет самое удаленное от него место, потому что лишь там такой злобный и хитрый дроид, как ЕВ-9Д9, будет чувствовать себя более-менее комфортно. И где бы эта планета ни находилась, Калриссиан искренне надеялся, что его нога никогда на нее не ступит.

У него было нехорошее предчувствие на этот счет.

Несколько лет спустя на берегу Дюнного моря на Татуине, ЕВ-9Д9 тоже испытывала нехорошее ощущение. И ей это нравилось. Потому что каждый жалобный вопль отчаяния энерго-дроида ЖНК был для нее словно мощный импульс тока во всех цепях. Нехорошие ощущения являлись целью ее существования.

Человекообразная дроидесса темных тонов, известная здесь под именем «Девятка», оторвала взор от командной консоли в центральном зале подземелья и посмотрела на дроида серии ЖНК, который медленно поворачивался вокруг своей оси, выставляя на всеобщее обозрение двигательные придатки. Придатки изо всех сил пытались занять правильное положение относительно корпуса, чтобы переориентировать центр тяжести и вернуть машину в рабочее состояние. И, как ни у одного дроида до или после, реакция ЕВ-9Д9 не отвечала ни одному из вариантов, которые можно было бы предсказать на основе логического анализа ее технической документации. «Девятка» чувствовала острое наслаждение, наблюдая за тщетными попытками дроида избежать повреждений.

Распахнулась дверь, и в зал ввалился сопящий стражник-гаморреанец с двумя новыми узниками. «Девятка» даже не повернула головы — она жадно смотрела, как раскаленные энергоиндукторы опускаются на придатки ЖНК. В результате быстрого поджаривания жидкий охладитель мгновенно испарился, и из наружных клапанов знергодроида с ласкающим электронное ухо свистом вырвался пар. Чувствуя необратимую потерю функциональности, ЖНК издал широкополосный, многоканальный вопль о помощи; это был именно вопль, потому что часть его действительно пришлась на ограниченный диапазон частот, в котором слышала большая часть органических существ. Это была запрограммированная паника, чистая и отчаянная. Для тонких акустических сенсоров «Девятки» эти звуки казались музыкой высшего порядка.

Забыв на мгновение о гаморреанце и его узниках, «Девятка» увеличила усиление внутренних рецепторов, наслаждаясь яркостью ощущений. Она сконцентрировала метааналитические функции на высокочастотной несущей, генерируемой имитатором боли, подключенным к центральным цепям ЖНК. Сигнал был.. . восхитительно вкусный. «Девятка» понимала, что это органический термин, но он был уместный, такой уместный — ассоциативная память выдала файлы текстуры, запаха и переменной плотности; это были такие сенсорные данные, которых не достичь никаким саморазбором. УЖ кто-кто, а «Девятка» это знала. Она разбирала и собирала себя множество раз, и все без какого-либо эффекта. Точно так же органические жизненные формы иногда делали себе надрез в наружном покрове, выпуская тонкую струйку жидкого переносчика кислорода и энергии, циркулирующего внутри.

«Девятка» наблюдала такие акты соматической реконструкции вблизи и знала, что они нередки среди организмов, содержавшихся в клетках коридора дворца Джаббы. Проведя в этой темноте год, два, пять, десять, даже самые стойкие из них начинали грызть собственные шупаль-ца и выковыривать себе оптические сенсоры.

«Девятке» такие действия казались упоительно элегантным проявлением логики высшего порядка, постичь которую из всех дроидов могла лишь она одна. Такую способность она получила в результате сбоя при производстве (как это выглядело со стороны), но ныне ее восприятие было значительно расширено в результате тщательных и непрерывных модификаций. Для органических существ такие акты самопреобразования являлись второй натурой — «Девятка» отчаянно желала достичь этого состояния, и часто ей казалось, что до него манипулятором подать, так нет же. Действительно, много чего скрывалось в органическом мозгу, который, как считала «Девятка», был сравним с ее собственным. Не в объеме интеллекта — она была уверена, что в этом отношении клеточные процессоры ей не ровня. Сходство было п оценке ощущений — именно так она предпочитала именовать свое развлечение. Наслаждаться синусоидами дискомфорта. Погружаться в алгоритмы отчаяния. Пробегать по пикам и впадинам, излучаемым цепями схемы, работающей не по назначению и сверх расчетной нагрузки. В сущности, пока что ее встроенные рецепторы позволяли ей работать только с двоичным языком дроидов, но когда она получит достаточно памяти и сопроцессоров с нужным быстродействием, в мире не останется ощущений, которые она не могла бы выбить из своих механических собратьев, которые она не могла бы вызвать, записать, оцифровать и потом проигрывать энное количество раз.

Это было очень просто, а «Девятка» любила все простое; свои занятия она считала творчеством, свое рода искусством. Хотя объяснять органическому существу, что дроид тоже может ценить искусство, было все равно что убеждать, что дроид может чувствовать боль.

Конечно же, дроиды могли чувствовать боль. Тому доказательством служил один из двух новых пленников, которых привели к ней, — импозантного вида золоченый протокольный дроид, отполированный до блеска, непонятно как очутившийся среди этих сырых туннелей, рассыпающихся кабелей и мохнатых органических мусорщиков, снующих туда-сюда.

— А, — сказала «Девятка», когда пленники подошли ближе. — Пополненьице прибыло.

Она навела на золоченого дроида встроенный оптический сканер. Других дроидов неизменно выбивало из колеи, когда они замечали, что у нее — гуманоидной модели — имеется третий оптический сканер, расположенный рядом со стандартным устройством слева. Сканер не был предусмотрен ни в спецификации модели ЕВ, ни в других машинах. Кое-кто даже считал, что это дефект производства, свидетельство того, что ее собрали неправильно, — как будто это могло объяснить ее амбиции и абсолютно немашинные аппетиты. Сама «Девятка» знала, что такое этот третий сканер — дар, позволявший ей воспринимать больше информации, чем другие дроиды, получать данные в невиданных количествах, далеко превосходящих отношение «сигнал/шум» входных систем обыкновенных дроидов.

Третий сканер «Девятки» замигал вразнобой с основным циклом сканирования.

— Если не ошибаюсь, ты дроид-секре-тарь?

Новый пленник не успел произнести и слова, а «Девятка» уже знала ответ на свой вопрос. Его высокомерная поза и гордая осанка говорили о том, что перед ней протокольный дроид высшего порядка, самый официозный из всех.

— Я Ц-ЗПО, — зачем-то начал дроид. — Кибернетический человекоподо…

«Девятке» это уже начинало надоедать.

— Да или нет? — — оборвала она пленника.

Протокольного дроида только о чем-то спроси и будешь пол-интервала выслушивать бессмысленную болтовню. С такими лучше всего обшаться в двоичной форме.

— Э… да, — ответил дроид. Уже лучше.

— На скольких языках говоришь? — «Девятка» вызвала на командную консоль штатное расписание дворца.

Она надеялась, что там не окажется вакансии для протокольного дроида; в этом случае она с превеликим удовольствием покажет ему одно из чудес мастерской. ..

— Я свободно владею более чем шестью миллионами форм общения и могу…

— Прекрасно, — опять перебила его «Девятка», обнаружив, что вакансия всетаки имеется, — У нас как раз нет толмача. Нашему хозяину не понравилось, как его переводил старый протокольный дроид. Он рассердился и приказал его дезинтегрировать.

Ей хотелось посмотреть на реакцию дроида на эту новость, но ее отвлек сначала грубый хохот второго гаморреанца, усевшегося позади нее, а затем трансляция схемодробительной боли от серебристого дроид а-посыльного, подвешенного на дыбе, — его правые конечности не выдержали перегрузки и заискрились.

— Дезинтегрировать?.. — переспросил золоченый дроид, пытаясь осмыслить происходящее.

«Девятка» подумала, что, возможно, его реакция усилила агонию расчлененного дроида, и почувствовала легкое возбуждение. В принципе имитаторы боли являлись технологией ограниченного использования и обычно устанавливались на моделях дроидов, которым приходилось постоянно общаться с органическими существами. Например, если ударить протокольного дроида по голове, он пожалуется, что ему больно. Такая восприимчивость к потенциально опасным физическим ощущениям должна была помогать этим дроидам лучше понимать живых существ. С точки же зрения «Девятки» эта особенность делала протокольных дроидов прекрасными объектами для экспериментов.