Любовное зелье колдуна-болтуна - Дарья Донцова

— Но вот с силой воли у него слабовато, — закончил фразу Тарасов, — поэтому он с никотиновой зависимостью так долго боролся. А я железный.

— Ага, — пробормотала я. — Только, понимаешь, всего шестьдесят минут без курева — это очень мало и…

— Ошибаешься, — перебил меня Иван, — самые трудные именно первые мгновения.

— Да ну? Кто тебе это сказал? — удивилась я.

— А я книгу скачал — «Жизнь без сигарет. Легко и просто. Советы никотинолога», — пояснил шеф, — в ней прочитал.

— Никотинолог? — изумленно повторила я. — Впервые слышу о таком специалисте.

— Когда мир начал бороться с табакокурением, появились никотинологи, — снисходительно пояснил Иван, — это психологи, которые помогают людям справляться с зависимостью от никотина.

— А-а-а… — протянула я.

— Мама мне посоветовала, — уточнил Тарасов, — у нее куча знакомых с помощью этой книги бросили курить. Там очень подробно и простым языком написано, как надо себя вести, чтобы навсегда забыть про пагубную привычку. Вот послушай.

Иван Никифорович вытащил из кармана айфон, открыл нужную страничку и начал читать:

— «Решили бросить курить? Вы молодец. Я горжусь вами. Не сворачивайте с намеченного пути. Уверен, у вас это получится. Вы смелая, волевая, сильная личность, именно вы хозяин своего тела, а не сигарета. Запомните это. Скажите: «Нет» — и выбросите пачку немедленно. Если имеете привычку распихивать сигареты по всем карманам, как только наткнетесь на них, швыряйте «раковые палочки» в мусор. Это ваша задача на первые шестьдесят минут».

— Раковые палочки? — пробормотала я. — Оригинально.

Иван собрался спрятать телефон.

— Автор так именует сигареты.

И тут из руки шефа донеслось тихое попискивание.

— Эсэмэска прилетела, — сказала я.

— Нет, напоминалка сработала, — оживился Тарасов. — Значит, первые шестьдесят минут я без сигареты продержался. Что там дальше? «Дорогой друг! Следующий сложный период: два часа без никотина. Чтобы его пережить, нужно правильно себя вести. Расскажите родителям, друзьям, коллегам о том, что более никогда не намерены прикасаться к «козьим ножкам». Если почувствуете сильное желание отравиться никотином, выходите на улицу и говорите прохожим о своем решении бросить курить. Вы человек слова. Вам стыдно его нарушить. Весь мир в курсе того, что вы задумали отказаться от табака. Неужели сдадитесь? Неужели распишетесь в собственном безволии? Нет, нет, нет! Итак, начинаются самые ответственные сто двадцать минут. Переживите их с высоко поднятой головой. Вы сможете. Я верю в вас. Я вами восхищаюсь. Вы железный. Вы чугунный. Вы кремень!» — Шеф сунул айфон в карман. — Не зря эта книга пользуется огромной популярностью, очень воодушевляющий текст. Так умно построен! Не следует читать ее одним махом. Покупаешь ее, закачиваешь в телефон, и программа начинает работать — в нужное время ты получаешь очередную порцию информации. Я продержался час, стал испытывать желание покурить — бумс, появилась страница с правильными словами. Враз охота дымить пропала. Так, тебе я уже рассказал о своем решении, мама знает, надо будет сообщить всей бригаде… Нам сюда. Вот дом Шаровых.

Я посмотрела на трехэтажный особняк с балконами.

— Величественное сооружение. Да еще с мемориальной доской.

Иван Никифорович подошел поближе к стене и стал читать вслух:

— «Здание построено архитектором Кутовым по заказу Михаила Ильича Шарова, владельца завода «Посуда Шарова». Памятник архитектуры. Охраняется мэрией Лоскутова».

Дверь дома открылась, на крыльцо вышла девушка.

— Вы, наверное, полицейские из Москвы? — спросила она. — Отец вас ждет. Проходите, пожалуйста.

Глава 2

— Наверх глянь, — шепнул Иван, когда мы вошли в овальный холл.

Я задрала голову и увидела куполообразный потолок, украшенный фреской, которую уместнее всего было бы назвать «Чаепитие богов в Лоскутове». На картине были изображены герои греческих мифов на горе Олимп, в принципе весьма распространенный сюжет для мастеров прошлых веков, но его отличала одна деталь: Зевс, Гера, Аполлон и прочие небожители Эллады угощались напитком из фарфоровых чашек с яркой надписью «Посуда Шарова», а центр стола украшал чайник с тем же фирменным знаком.

— Дом отделывали мастера из Италии, — пояснила девушка, заметив, что я рассматриваю потолочное панно, — но Михаил Ильич, наш прапрадед, сам продумал интерьер особняка, каждое помещение носит свое имя. Сейчас мы находимся в парадной прихожей «Боги Олимпа», через коридор «Римские каникулы» попадем в малую гостиную «Весна Флоренции». Василий Петрович, мой отец, провел ремонт, и дом стал еще прекраснее.

— Отрадно, когда люди чтят память предков, — заметил Иван Никифорович, — человек, не помнящий родства, не вызывает уважения.

— Все Шаровы считают так же, — кивнула девушка, вводя нас в квадратную комнату, обставленную мягкой мебелью, обитой нежно-зеленой тканью в мелкий цветочек.

Высокий мужчина встал из кресла и пошел нам навстречу.

— Добрый день, господа, рад, что вы нашли время прилететь. Как устроились? Номера удобные? Я просил Олега Лазаревича, владельца отеля, чтобы моих гостей разместили наилучшим образом.

Иван не стал долго поддерживать светскую беседу.

— Спасибо, комнаты хорошие. Разрешите представить вам начальника особой бригады Татьяну Сергееву. Давайте сразу приступим к делу. У нас имеются лишь общие сведения, хочется узнать подробности.

Хозяин дома показал на диван.

— Прошу, присаживайтесь. Думаю, вы поняли, что я Василий Петрович Шаров. Красавица, встретившая вас, моя старшая дочь Анна, она заведует на нашей фабрике отделом вип-клиентов, который занимается производством сервизов, ваз и прочих предметов на заказ.

— Все, что клиенты попросят, — пояснила, улыбнувшись, Аня, — любая тематика, роспись по их желанию, нет ограничения их фантазии. — Затем она предложила: — Чай, кофе?

— Можно капучино? — попросила я.

— Конечно, с огромным удовольствием, — кивнула дочь хозяина. И посмотрела на моего шефа. — А вам?

— Любой чай по вашему вкусу, — ответил тот.

— О нет! — вдруг запротестовал Василий Петрович. — Не советую ориентироваться на ее пристрастия. Она пьет исключительно Лапшанг Сусонг, и особо чувствительные люди, уловив его аромат, падают в обморок. Напиток с запахом и вкусом испорченной рыбы, прямо скажем, на любителя. Аня, сделай одолжение, не пугай москвичей, угостись в их присутствии эспрессо.

— Ну, не все так плохо, — весело сказала девушка, — просто у папы обостренное обоняние, ему даже предлагали стать «носом», то есть человеком, который создает духи.

— Итак, в чем проблема? — деловито поинтересовался Иван, глядя вслед Анне, двинувшейся к выходу из гостиной.

Василий Петрович стер с лица улыбку светского льва.

— Попробую рассказать последовательно.

Я незаметно включила в кармане крохотный, но очень чуткий диктофон.

— Чтобы вы разобрались в сути вопроса, начать придется издалека, — предупредил владелец дома.

— Мы никуда не торопимся, — сказала я, — чем больше информации, тем лучше.

— Отлично, — обрадовался Шаров и завел историю.

…С давних времен жители Лоскутова зарабатывали на жизнь производством посуды. Деревенька очень удачно стояла возле большого оврага, где было много глины. Местный люд лепил незатейливые кособокие плошки, обжигал их в печках и продавал на базаре. Заняться обычным крестьянским трудом, то есть выращивать зерновые культуры или овощи-фрукты, лоскутовцы не могли — на глинистой почве ничего хорошего не росло. Хотя, если честно, то и с посудой дело обстояло неважно, она была некрасивой и долго не жила. Горшки-кувшины-тарелки быстро покрывались трещинами, протекали, народ брал их только потому, что леворукие мастера соглашались на обмен: отдавали кучу кружек-мисок за небольшое количество муки или мешок брюквы.

Все изменилось в тринадцатом веке, когда некая Марфа, вдова с тремя детьми, приютила у себя в доме солдата. Баба пустила служивого переночевать из жалости, уж больно несчастным тот выглядел: длинный, худой, сутулый. Через неделю местные кумушки принялись допрашивать Марфу, надолго ли солдатик задержится в Лоскутове, а та огорошила подружек заявлением, что они с Емельяном пойдут к батюшке за благословением на свадьбу. Сплетницы решили, что Марфа окончательно из ума выжила, мало ей троих вечно голодных, оборванных мальчишек, так еще решила себе на шею не пойми кого посадить. Короче, все стали ждать, когда бывший служивый начнет колотить свою молодуху.

А через год все Лоскутово, кроме семьи Федора Бражкина, работало на Емельяна. Шаров оказался совсем не глуп, и у него, как выяснилось, водились деньги. Откуда ни возьмись в Лоскутово приехали приятели солдата, и местный люд охнуть не успел, как они развернули бешеную деятельность, организовали артель, начали делать посуду, которая оказалась намного лучше той, что лепили местные мужики.