Зверь - Евгений Щепетнов

– Люблю.

– Ну вот! Тебе сколько лет? Семнадцать? Восемнадцать? Как мне, да?

– Наверное.

– Ты не знаешь, сколько тебе лет? Вот чудак! У вас, на Северном материке, что, годы не считают? Ты как сюда попал, расскажи!

– Я был рабом. Меня купили на рабском рынке. Потом я год воспитывался в Школе Псов, пройдя Ритуал верности императору. Теперь я здесь и буду служить вам.

– Это я знаю! Как ты в Империю попал? Где твои родители? Ты из родовитой семьи? Чем занимаются твои родители?

– Ничем не занимаются. Их убили рабовладельцы. Меня захватили и продали в Школу Псов.

– Вот как печально… но ты же уже не переживаешь, да? Уже забыл про родителей? И правильно! Чего печалиться? Надо веселиться! Ты попал сюда, во дворец, тут весело! Тут не любят хмурых! Я не люблю хмурых! Люблю веселых! Петь умеешь?

– Не знаю. Нет. Никаких песен не знаю.

– А я тебя научу! У нас с тобой много, много времени! Ты целыми днями будешь рядом со мной! Всегда! Днем и ночью! Хи-хи-хи… Скажи, а когда я пойду попудрить носик, ты тоже будешь рядом со мной?

– Если прикажете.

– И попку мне вытрешь? Хи-хи-хи…

– Если прикажете.

– Ффу-у-у! Папа услышал бы – он бы мне задал! Хи-хи-хи… ты забавный. Красивый! Смотри, будешь без моего позволения приставать к этим девкам – я тебе задам! Отрежу твои причиндалы и собакам выкину! Не веришь?!

– Верю, ваше высочество.

– Да ладно… я шучу! Я добрая! Но высекут – точно! Не приставай к этим сучкам! И не позволяй себя трогать! Им только волю дай, они сейчас же к тебе в штаны залезут! У-у-у… поганки! Ты знаешь, женщины не могут дружить! Все женщины – змеи! Так и норовят подгадить, напакостить, предать! Все – кроме меня. Я хорошая. А дружить можно только с мужчинами. Вот я с тобой хочу дружить. Будешь моим другом?

– Как прикажете, ваше высочество.

– Опять! Ну какой ты друг, если говоришь так официально?! Скажи: «Да, Агалана!»

– Да, Агалана.

– Вот так. Отлично. Пойдем, я представлю тебя мерзким сучкам – пусть облизываются! И никому не говори, что ты из Псов, – мы скажем, что ты дворянин с юга, незаконнорожденный, но родовитый. Ты будешь… будешь… Адрус Сарнос! Вот! Был такой род Сарносов, они начали бунтовать, папаша укоротил их на все головы, что были в их роду. Хи-хи-хи…

– Я не Сарнос.

– А будешь Сарнос! И не спорь! Сарнос, и все тут! Выпорю! Я будущая императрица, захочу – все по-моему будет! Пойдем к девкам, и не стой бревном, веселись!

Принцесса встала с кресла, махнула рукой, и, не глядя на Адруса, пошла к стайке девиц, устроившихся возле пруда.

Девицы – все как на подбор – были симпатичными, довольно смелые вырезы на платьях не оставляли сомнений в том, что грудь у компаньонок принцессы Агаланы очень даже имеется. Как эти груди вообще оставались внутри корсетов, Адрус не понимал – по всем законам природы они давно должны были вывалиться наружу. Однако же этого не происходило. Пока не происходило.

Украшенные вышивкой богатые платья из дорогой ткани, волосы, в которые вплетены золотые и серебряные нити, – все указывало на то, что здесь собрались не служанки или какие-то там убогие рабыни, нет, это был цвет Империи, дочери лучших дворянских домов! Кто же еще мог быть компаньонкой принцессы Агаланы, наследницы престола Империи Занусс?

Принцесса была хорошенькой. Можно сказать, красавицей. Небольшого роста, но очень хорошо сложенная – в меру грудастая, длинноногая, с крепким, аккуратным задом, просвечивающим сквозь тонкий шелк платья в свете полуденного солнца, вонзающего копья-лучи во всех, кто неосторожно вышел из-под полотняного навеса.

Небольшой пруд-бассейн, в котором кишели разноцветные рыбки, не давал прохлады, и Агалана томно обмахивалась драгоценным веером, стоящим столько, сколько зарабатывает крестьянин за целый год, трудясь не покладая рук. На высокий смуглый лоб принцессы выскочили капельки пота, заблестевшие под солнцем, как драгоценные жемчужины, и она еще сильнее заработала веером, разгоняя летнюю жару.

Здесь никогда не было зимы, такой, как на Северном материке, – зимой тут вместо снега шли дожди, но сейчас было лето, самое жаркое время года, когда дождя ждут как милости Создателя.

Из-за жары все девицы были одеты довольно легко, и, если бы они в таком виде вышли в город, без проблем точно бы не обошлось. Кроме оголенной груди – ткань платьев не скрывала почти ничего, кроме самых интимных деталей тела, – полупрозрачный шелк, разрезы сбоку, по бедру. Отсутствие рукавов давало возможность рассмотреть красивые, ухоженные руки девиц.

На руках – множество браслетов из золота и серебра, с драгоценными камнями и без них. Роскошь, прекрасные тела и еще более прекрасные лица юных красоток от четырнадцати до семнадцати лет от роду.

Принцесса умела подбирать компаньонок, это Адрус заметил сразу – ни одной не то что уродки – простушки, и той не было. Как сказала принцесса: и она, и ее отец не любят некрасивых. «Если смотреть целыми днями на лица уродов – сам станешь уродом», – не раз говорил император.

Сегодня был первый день службы Адруса в императорском дворце. Наставник Мангус привез его утром. Молча, не прощаясь, выставил из повозки, передав под надзор старшему наряда Псов, и уехал, не оглядываясь назад. Похоже, он вычеркнул Адруса-Звереныша из своей жизни, забыв, как дурной сон.

В общем-то Мангус добился, чего хотел, – убрал Адруса из числа Мастеров Смерти, и теперь совесть наставника чиста. Никакой золотоволосый красавчик не будет портить ряды мастеров своим слишком уж вызывающим видом. Ведь настоящий Мастер Смерти, тихий убийца, карающий кинжал императора, должен быть незаметным, как таракан, и смертоносным, как лесная змея.

Насчет смертоносности Звереныш мог поспорить с любым из мастеров и скорее всего превзошел бы многих, но вот насчет внешности Мангус был прав – тот, кто когда-либо видел Адруса, потом узнал бы его среди многих сотен людей. Не очень высокий, но и не низкий, Адрус был красив нездешней, экзотической красотой – золотые волосы, ярко-голубые глаза, светлая кожа, выделяющая юношу на фоне смуглых зануссцев, широкие плечи при узкой, как у танцора или акробата, талии. Здешние девицы, падкие на экзотику, точно не смогли бы удержать вожделение при взгляде на такого молодца – по крайней мере, так считала принцесса.

Вот и принцесса не удержалась от соблазна, тем более что не так давно потеряла своего тайного любовника, своего секретаря.

Впрочем, вряд ли чувство к Адрусу можно было назвать любовью – принцесса получила то, что хотела, – красивую игрушку, с которой могла делать что угодно. Взбалмошная, по-детски жестокая, Агалана брала все то, до чего дотягивалась ее жадная рука. Теперь эта рука дотянулась до Адруса, которого принцесса увидела во время казни бунтовщиков и тут же возжелала заменить свою потерю этим золотоволосым чудом. Она тосковала по прежнему любовнику, но… время идет, и образ потерянной любви медленно, но верно тускнеет. Да и было ли это любовью? Вряд ли…