Великая война и деколонизация Российской империи - Джошуа Санборн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Начинать исследовательский проект в университете, не являющемся научно-исследовательским, очень сложно, но Колледж Лафайет оказывал мне поддержку на всем протяжении моей работы. В дополнение к финансированию в рамках уже упомянутой программы EXCEL, Исследовательский комитет выделил несколько грантов для проведения работы в Москве, Киеве, Риге, Петербурге, Вашингтоне и Беркли. Карэн Хейдак и остальные сотрудники межбиблиотечного абонемента в Библиотеке Скиллмана потрудились на славу, чтобы выполнить все мои сложные заявки. Джон Кларк, также выдающийся библиотечный сотрудник, в последний момент обновил для меня все карты, за что я ему невероятно благодарен. Эта книга не состоялась бы такой без их тщательной и профессиональной работы. Некоторые бывшие и нынешние коллеги по Колледжу Лафайет повлияли на мои представления об империи или сделали глубокие замечания о моей работе. Я хотел бы особо выделить Пола Барклея, Билла Биссела, Эмили Мьюзил Черч, Нила Энгергарта, Ребекку Пайт, Дебору Розен и Андрэа Смит. Я также получил щедрую поддержку благодаря нескольким внешним грантам и стипендиям. Серьезная работа над этим проектом началась, когда я был приглашенным сотрудником в Центре исторических исследований Дэвиса в Принстонском университете. Стипендии Американского совета научных сообществ и Национального фонда гуманитарных исследований позволили мне провести длительные исследования за границей.
Наконец, я глубоко благодарен Роберту Герварту за приглашение включить мою книгу в серию, а также Кристоферу Уилеру, Роберту Фейберу и Катрин Стил из Oxford University Press за их помощь и содействие. И наконец, я хочу выразить мою любовь и благодарность моей жене Ким и моим детям, Клейтону и Грейс. Работая над книгой, я пребывал вдали от них душой и телом – признание банальное, но, увы, справедливое.
В ходе работы я использовал фрагменты из опубликованных ранее статей. Я благодарю издательства за разрешение повторно использовать их.
Sanborn, Joshua. Unsettling the Empire: Violent Migrations and Social Disaster in Russia during World War I // Journal of Modern History 77, no. 2 (June 2005): 290-324. Публикуется с разрешения Чикагского университета Sanborn, Joshua. The Genesis of Russian Warlordism: Violence and Governance during the First World War and the Civil War // Contemporary European History 19, no. 3. (August 2010): 195-213. Публикуется с разрешения Cambridge University Press.
Sanborn, Joshua. Military Occupation and Social Unrest: Daily Life in Russian Poland at the Start of World War I // In Writing the Stalin Era: Sheila Fitzpatrick and Soviet Historiography, ed. Golfo Alexopol-ous, Julie Hessler, and Kiril Tomoff, 43-58. New York: Palgrave Macmillan, 2010. Публикуется с разрешения Palgrave Macmillan.
Введение
Вызов, брошенный империи
Грядет столетняя годовщина начала Первой мировой войны. Ученые, журналисты, публицисты и политики всего мира собираются вместе в летние месяцы 2014 года и размышляют о том, как Великая война во многом определила очертания последующего века. То же происходило и в 50-ю годовщину войны в 1964 году, и по случаю окончания XX столетия. Многие едут на поля сражений во Франции, где немецкая армия четыре кровавых года воевала с французами, британцами и американцами. Титанические столкновения на этой земле вот уже целый век волнуют жителей Европы и Северной Америки. Марна, Сомма, Верден и целый ряд других названий стали символом кровавой бойни и отчаяния точно так же, как Версаль стал синонимом послевоенных политических провалов европейских государственных деятелей. Ожидалось, что в XX веке каждый образованный европеец и американец будет знать эти названия и понимать их значимость.
Но подобные ожидания не касались мест, связанных с военными конфликтами в Восточной Европе и Евразии. Немецкие школьники в период между двумя войнами должны были знать о великой победе при Танненберге в 1914 году [Showalter 2004: 351-353]; но что насчет Горлице, Перемышля, Трапезунда, Ивангорода или Болимова? Европейцы знают об «Изнасиловании Бельгии», но что насчет расстрела мирных жителей в приграничном городе Калиш или того, что современники называли «польский Исход» – побег миллионов мирных жителей с охваченных войной территорий в глубь России? Эти события исчезли из анналов памяти Европы с такой удивительной быстротой, что Уинстон Черчилль с полным правом мог заявить еще в 1931 году, что это была «Неизвестная война» [Черчилль 2014]. Ее обходили молчанием не только люди, никогда не сражавшиеся на востоке, но и многие вовлеченные в конфликт страны, особенно на землях Российской империи, где последующие события революции 1917 года и Гражданской войны заняли центральное место в исторических воспоминаниях[1]. Распад Советского Союза возродил интерес к событиям, предшествующим революции, и Первая мировая война привлекла к себе определенное внимание ученых, однако все равно оставила лишь легкую рябь на поверхности общественного сознания. Историки годами прилежно изучали эти события, но их открытия так и не были полностью интегрированы в более широкий исторический нарратив[2]. Недавно один автор, обосновывая собственное внимание к Западному фронту, писал: «…для многих, и меня в том числе, Первая мировая война означает Ипр, Сомму, Верден, а не Танненберг… Первая мировая – это Версаль, а не Брест-Литовск» [Bergen 2009: 18]. Почти не существует российских памятников павшим или сериалов и шоу, посвященных этой теме, едва ли ей отведено общественное внимание. Это знак разрыва памяти и истории; когда некоторые энтузиасты попытались ввести традицию чествания военных усилий России, то было выбрано 11 ноября – дата, важная для многих воюющих стран, поскольку именно в тот день в 1918 году было объявлено перемирие, но гораздо менее значимая для России, которая подписала сепаратный мир на восемь месяцев раньше[3].
Так утратили ли мы что-то существенное в процессе забывания? Или Восточный фронт так скоро померк в памяти потому,
