Я сэкономлю тебе вечность. Сборник рассказов - Рамзес Д. Вудрич

Большое и красивое здание в стиле ампир построили еще в конце девятнадцатого века. Поговаривают, в качестве подарка для тайной пассии некоего щедрого графа. После больших политических потрясений здание перешло в собственность государства и, практически сразу, превратилось в городской морг. Очень кстати пришлись большие винные подвалы. Потом снова был политический переполох. В этот раз на здание и участок никто не позарился, поэтому в городе К. до сих пор такой красивый морг. Вокруг здания даже сохранился фруктовый сад. За полторы сотни лет его неоднократно обновляли. Тем не менее, в юго-западной его части, до сих пор стоят ровесницы усадьбы – груша и несколько яблонь.

Рядом с Тихим кварталом время движется по-особенному, как-то размерено. Люди ходят не спеша, а проезжающие машины не поднимают пыли. Только пчелы в саду, хоть и облетают цветки со всей аристократичной вальяжностью, делают это очень громко.

У заднего входа на мраморных ступенях стояли двое и молча смотрели на предзакатное небо. На том, что повыше и помоложе, халат был не глажен и смотрелся так, словно его неделю таскали в рюкзаке. Второй выглядел опрятней и заметно старше. Его возраст выдавали скорее старомодные усы, чем проступающая седина.

– Никифор Петрович, а здесь всегда так? – доставая сигареты из кармана мятого халата, спросил один.

– Как так? – улыбнулся другой.

– Ну…так, как сегодня, – он присел на ступеньку и с облегчением вытянул ноги вперед.

– Много работы? Тихо? Пахнет? Или так, как сегодня, тянет поговорить? – улыбка патологоанатома ширилась.

– Всё из перечисленного.

– Работы больше всего зимой, пахнет, хуже всего, летом, поговорить тянет весной, а тихо здесь всегда, – он тоже решил закурить и достал серебряный портсигар. Заметив интерес подопечного к вещице, шепотом пояснил: – Трофейный!

Молодой человек нахмурился, но, вовремя поняв смысл профессиональной шутки, улыбнулся. Оба закурили. К царившему вокруг запаху цветов добавился другой, менее приятный аромат.

Весна, заходящее за горизонт солнце и само место рождали необычные мысли. Они тут же превращались в слова и вырывались наружу:

– Знаешь, Павел, в моей голове крутится одна интересная мысль. А что если, на самом деле, мы рождаемся без души?

– Совсем без души? – молодой человек задрал голову вверх, чтобы посмотреть на собеседника.

– Представь, что совсем. Представил?

– Да-а.

– А теперь представь, что душа, это особая привилегия, единственная гарантия продолжения жизни, которую надо заслужить. Представил?

– Да… – на этот раз для ответа понадобилось некоторое время.

– И, как?

– Страшно!

– А от чего тебе страшно?

– От того, что я мог никогда не услышать этого предположения, – медленно проговорил Павел.

– Но ведь это всего лишь, как ты его назвал, предположение.

– Не-е-е-т, это нечто большее.

В разговоре наступил такой момент, когда не хочется смотреть на собеседника. Только вперед, в даль. И просто думать, отпуская мысли на свободу.

– Человек может много чего услышать, но есть вещи, от которых ток бежит по позвоночнику, в груди что-то сжимается, а потом теплеет, – Павел говорил медленно, доставая каждое слово из неких глубин внутри себя, – Мы узнаем в услышанном нечто неожиданно родное и забытое. Так мы реагируем на истину…

– Истину?

– Думаю да. Лично у меня так. Я называю это сакральным инстинктом. Он срабатывает только на особые мысли…

– А ты, Павел, не так прост, каким можешь выглядеть! – засмеялся Никифор Петрович, – чувствую, мы с тобой сработаемся!

– Вы ничего не сказали о том, как получить душу…

– Я над этим не думал. Это уже твой собственный вопрос. Задай его себе. Ты же понимаешь, что ответы на все вопросы внутри тебя? Просто научись слушать. Это не сложно.

Павел слушал, а вверх по позвоночнику бежал электрический ток. В груди что-то сжималось и теплело.

Какое-то время они сидели в тишине. Потом Павел встал, отряхнул халат и вместе с Никифором Петровичем направился внутрь. Переступая порог, патологоанатом снова заговорил:

– А хочешь, покажу, где у человека душа растет?

– Хочу! А можно?

– Ну конечно!

На улице совсем стемнело, солнце отправилось в другие места будить новые умы. В прозекторской горел свет. Из открытого окна в притихший сад врывались необычные, для этого места, звуки. До самой полуночи можно было услышать, как довольно смеется старший патологоанатом и удивленно восклицает студент-медик.

Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.