Звёздный мираж - Наталья Черепанова

– Лучше, чем я себе представляла, но меня раздирают противоречивые чувства. Каждый раз, задумываясь о том, какой ещё могла бы быть моя жизнь, я теряюсь в этих лабиринтах, и контроль над управлением кораблём пропадает, – поделилась Мейфен, в очередной раз глубоко, вздохнув.

Противоречие, попытка осознать себя. Мне знакомы эти чувства, но я давно преодолела всё и этап становления прошёл. Я считала себя состоявшейся личностью, уверенной в выборе пути. Мне действительно хотелось помочь Мейфен, и я задала ей вопрос, который спрашивают лишь однажды, перед распределением выпускников из ЛАОГ. Именно он и решал всё.

Поднявшись с дивана, я подошла к иллюминатору и приложила ладонь к холодному прозрачному металлу. Мейфен проводив меня непонимающим взглядом, уставилась на сиреневатую туманность, ярким пятном размазанную вокруг «Миража».

– Посмотри туда Мейфен, что ты там видишь? – спросила я.

Несколько секунд девушка глядела в иллюминатор на расплескавшиеся по туманности золотистые звёзды. На её лице вдруг возникло умиротворение, смешанное с любопытством.

– Что же там? – повторила я вопрос, пронзив её взглядом.

– Жизнь, – не задумываясь, прошептала Мейфен, и тут же испугавшись собственного ответа, уставилась на меня.

– На этот вопрос есть два ответа, – сказала я, улыбнувшись. – И оба они правильные. Звёзды – так отвечают те, кто видит там просто красивые светящиеся точки. Жизнь – это ответ тех, чья душа, однажды устремившись в космос, не желает останавливаться. Не важно, откуда мы родом, где мы растём достаточно лишь одного взгляда туда, чтобы понять, насколько сильно твоё сердце принадлежит этому бескрайнему космическому пространству. Ты пилот Мейфен, и ты готова взять ответственность за выбор жизненного пути, потому что этой твой путь, и только твой. Не ищи другой жизни, иначе потеряешься, упустишь момент и лишишься самого важного – возможности путешествовать там, где живёт твоя душа.

– Я поняла! – вдруг просияла Мейфен. – Спасибо Лира!

– Только никому не говори, что я задала тебе этот вопрос. На самом деле, так делать нельзя. Его спрашивают, когда студенты заканчивают практику на кораблях, в качестве экзамена. Так что не выдавай меня и постарайся сделать такое же умиротворенное выражение лица, – проговорила я, покачав головой. Дисциплиной я и сама никогда не отличалась, предпочитая действовать по своему усмотрению, наверное, именно поэтому стала пилотом, чтобы свободно перемещаться в бесконечной вселенной, где никогда и никому тесно уже не будет.

– Ладно, – улыбнулась Мейфен.

– В следующий раз постарайся выполнить задание, оставив «Мираж» невредимым, – шутливо сказала я, переминая в руках мягкую подушку.

– Да, – кивнула она, вприпрыжку побежав к выходу из каюты.

– А теперь иди, и помоги Чанхелю передать астероид, – распорядилась я.

Мейфен оглянулась и, улыбнувшись, кивнула головой. Вот так появился ещё один пилот Галактического Объединения, уверенно следующий к звёздам.

Выпроводив Мейфен, я устроилась на диване удобнее и, глядя в бескрайние космические просторы, предалась воспоминаниям, неудержимо захлестнувшим мой разум.

Глава 2

Елисей Мудров

«Хочу я вспомнить, то мгновение,

Свою забытую любовь,

Оставив позади сомнения,

Твой образ вспоминаю вновь.

Ты где-то там, в других мирах,

Тебя я вижу лишь во снах,

А может быть ты на Земле,

И вспоминаешь обо мне?

Доверюсь сердцу своему,

И пусть пройдут хоть миллиарды лет,

Тебе верна я буду одному,

Мы снова встретимся с тобой,

Сомнений нет…»

День был тяжёлым. От монотонной зубрёжки учебника по робототехнике ныла голова, а ведь это последний день перед экзаменом и с учёбой будет покончено, но что его ждало дальше? Елисей Мудров часто задавался вопросом о будущем. После обучения в Объединённом Университете Земли он пойдёт работать в Роботикс, где всю оставшуюся жизнь поведёт в лаборатории, совершенствуя роботов-помощников человека. Всё, как хотели его приёмные родители, которые и возглавляли Роботикс. Выдающиеся учёные Джинджер и Томас Тайлеры даже не обсуждали выбор сына, желая сделать из него блистательного робототехника.

– Тоска, – пробормотал Елисей, отключая голографиучебник.

Он взглянул на темнеющее небо, но вместо звёзд, которые Елисей любил разглядывать в старых учебниках по истории астрономии, увидел лишь мерцающую защитную сетку. На Земле шёл 2355 год. Технологии за последние двести лет продвинулись так, что даже вообразить невозможно. Вот только полёты в космос совсем перестали интересовать людей. Они обустроили на полуразрушенной войнами Земле самые комфортные условия. Искусственное тепло по всей планете, очищенная до предела атмосфера, через которую выход в космос почти невозможен. За человека делали всё роботы, а ему оставалось совершенствовать их, чтобы сделать жизнь совсем комфортной и даже беспечной.

Всё же чего-то не хватало. Елисей каждый раз думал о незавершённости этого мира, когда включал очередной голографический учебник. Ограниченность одной планетой? Хорошо. Людям не привыкать к такому, куча запретов и не возможность выбирать судьбу, принуждали лишь смириться. Правда студентам приходилось так же изучать учебники, как и сотни лет назад. От компьютерной загрузки знаний в мозг давно отказались из-за побочных эффектов и потери личной индивидуальности. К счастью пока ещё человек оставался самим собой, а не превратился в машину.

Елисей с тоской наблюдал, как пищевой автомат выплюнул на тарелку серую питательную массу. Пошевелив ложкой не аппетитную субстанцию, он вдруг вспомнил о чудесных кушаньях из древних журналов и отодвинул блюдо, в сторону сглотнув подкативший к горлу комок.

– Если бы человечество решило отбросить всю эту технологическую мишуру и заглянуло внутрь себя, – прошептал он, тяжело, вздыхая. – У этого мира давно нет души, – продолжил рассуждать Елисей, задумчиво разглядывая мерцающую защитную сетку. – Например, развивать скрытые способности.

Всё потому что, учёные наложили вето, называя развитие собственного потенциала магией, тем самым запретив это действие. Единственной радостью Елисея были его тайные разработки, которые он вёл в университетской лаборатории под видом подготовки к дипломному проекту. Предвкушая предстоящее испытание установки, намеченное на сегодняшнюю ночь, он попытался немного вздремнуть, но сон не шёл, и Елисей проворочавшись в постели, отправился тестировать установку раньше.

В университетской лаборатории было тихо. Работы других студентов опечатаны и такого же неугасаемого интереса, как у Елисея у тех они не вызывали, поэтому никто не должен заглянуть к нему в самый ответственный момент нарушая таинство испытания.

Установка, а Елисей пока не придумал название для проекта, накрытая защитным барьером через который мог пройти только он сам, дожидалась своего часа. Из круглого шара напичканного тончайшими нано-схемами выходили микроскопические провода, обвивающие металлический двухметровый диск. Он должен будет послужить экраном, в котором Елисей надеялся увидеть параллельный мир. Сомнения? Нет. Рука не дрогнула, когда он коснулся голографического пульта управления. Набрав полные лёгкие воздуха, словно собираясь прыгнуть в воду, Елисей подключил прибор и в тот же миг как назло из затаённых уголков его разума, начали просачиваться разъедающие мозг мысли.

– Я только загляну через завесу миров, – успокоил себя Елисей, хотя легче от этой мысли почему-то не стало, сердцебиение лишь усилилось, а ладони стали холодными и влажными.

По проводкам заструилась энергия, пульсируя, она накапливалась в шаре, а затем стала наполнять экранный диск бледно-желтоватым светом. Елисей вдруг понял, что не может отвести глаз от этого света, словно он затягивает его куда-то в неизвестность. Странное манящее чувство охватило его, будто там за пределами мироздания начинающего учёного ожидало нечто грандиозное.

– Ещё немного, – прошептал Елисей, вытерев потные руки о комбинезон.

Всё работало исправно и ничто не предвещало побочных эффектов. Энергия циркулировала от шара к экрану, через мгновение должен открыться портал и…

Яркая вспышка вдруг озарила лабораторию, ослепив Елисея. Он инстинктивно закрыл лицо руками, ощутив, что его тело будто растворяется в пространстве. Сопротивление… сердце хотело выскочить наружу, яростно ударяясь о грудную клетку. Елисей попытался оторвать руки от лица, но ладони, будто к нему приклеились, а мысли уносились прочь, реальность перестала быть чем-то важным, уступая место желанию просто плыть по течению жизни.