Мы просто снимся бешеной собаке 2 - Дмитрий Вечер

Черниговская область. Новгород-Северский район. Село Пушкари… Население – пятьсот человек. И я один из них… Член областного Комитета Ликвидации. Мы ловим шпионов и врагов народа. Приезжаем к ним, зачитываем приговор… Дальше зависит от статьи. Мы можем арестовать преступника или пристрелить на месте. Приговор выносит Генеральный, мы его проводим в жизнь. Нас пятеро… Координатор, три исполнителя и водитель, то есть я. Координатор составляет списки на основе общего потока доносов, отправляет их в центр на утверждение и зачитывает жертве приговор. Исполнители, понятно, исполняют… Ну а я развожу их всех по адресам. Доносы идут, система пашет, враги идут на зону или умирают, и честные люди спокойно спят в своих постельках… Чтобы встать пораньше и отправить донос на ближнего своего. Пока он не отправил донос на тебя.

И все бы хорошо… Если бы не странная девушка Сакура. Возникшая из ниоткуда… Сижу я как-то раз под вечер на крыльце. Ем пирожки, запиваю чаем. На улице дождь как из ведра. Молнии сверкают… А мне хорошо… Бабулины пирожки самые вкусные в мире. Молодец я все-таки… Что не сдал ее в комитет… Кто бы меня сейчас пирожками кормил? Наверное… Никто. Вдруг прямо в землю посреди двора долбит зеленая молния. Электричество во всей деревне вырубается к чертям. Собака Пальма бешенно лает, пытаясь сорваться с цепи и наброситься на что-то белое, лежащее в грязи. Я подбегаю и вижу, что это обалденно прекрасная девушка в белой коже. Без сознания… Зеленые искорки все еще снуют по телу и исчезают в ее роскошных темных волосах. Я поднимаю красавицу на руки и несу ее в дом. Она открывает глаза… Очаровательные ямочки играют на щеках. «Здравствуй… Я Сакура… А ты…» Она вырубается. Очень приятно, Эрм… Сакура проспала двое суток. А собака окончательно взбесилась. Ветеринар приехал, сделал уколы и усыпил ее. Уехал, а она не сдохла. И не проснулась. Так и спит до сих пор.

– Вставай, касатик! – бабуля увидела, что я лежу с открытыми глазами и принялась хлопотать у стола. – Отведай молодых початочков.

Она поставила на скатерть глиняный горшок с дымящейся кукурузой. Открылась дверь, и в комнату как черно-белый лебедь вплыла Сакура. Белым у нее был сарафан, подаренный бабулей. А черными – шикарные распущенные волосы ниже плеч. Ее лежанка была на печи… Но я ни разу не видел, как она спит. Странные они какие-то… Прищельцы хрен знает откуда. Насчет своего появления в нашем мире Сакура выражалась туманно: «Понимаешь… Я из другой Вселенной. Больше ничего не помню.» Сакура была чудная. Сильная как буйвол… Работала за пятерых… Бабка тащилась от нее без меры! И вряд ли скажешь, что такая силища в миниатюрном женском теле. Сакура жгла… Стога метала полностью. Одним броском… У нее вилы в руках ломались, а ей хоть бы что. Кобылу на плече таскала как перо. На танцах пьяных разнимала… Взмах ноги – и чувак проламывает стену, оставляя четкий силуэт. Потом валяется с перебитыми костями в больничке и рассказывает: «Вот такие у нас бабы в Пушкарях! Один удар – и я ушел.»

Сакура садится за стол и берет из горшка початок. Безумно горячий, только что из печи… А ей плевать… Она горящие поленья ворочает без кочерги. И хоть бы раз обожглась! Всю проводку в доме голыми руками починила. Ее током долбит, а она угорает… Черте что творится в этом мире. Бухает Сакура по жести… Самогон литрами хлещет… Надирается в дрова. И вся такая счастливая до жути! Пьяная в ноль, а координация – сто процентов. Как говорится – хрен повалишь! На ногах стоит как статуя Генерального… Как все его сто тысяч статуй… Из двустволки пугалу за километр голову сносит. Даже по большой халве. Ну может, не за километр… Просто бабкино ружье на столько не бьет. Но если б било – всадила бы прямо в башку стопудов! Она поворачивается ко мне и улыбается… Хитрые ямочки играют на щеках.

– Ну что, Эрм… На рыбалку едем? Сети уже просохли с прошлого раза. Мне такие места показали! Рыба сама в лодку прыгает.

– Сакура, блин… Я член Комитета! Это статья… Браконьерство в особо крупных… По-хорошему, я должен сейчас пойти тебя и сдать.

– Ну ты же не спалишь свою Сакуру! Мы же с тобой друзья… Бабулю пожалей… Кто ей на старости лет стаканчик самогона поднесет? Внучок-то весь в разъездах… Врагов народа мочит.

– Я водила! Я на шухере стою… Моя совесть чиста.

– Ну да… Я и забыла! Ты же у нас чистый ангел… Нимб протри и давай за стол! А то я с голодухи за себя не отвечаю… Могу одна все умять.

Это была чистая правда. Сакура могла не есть неделю. А потом обожраться за пятерых. И хоть бы капля жира появилась на ее манящих бедрах… Не дождетесь, суки! Фигурка у нее была отпад. Хоть сейчас в модели… Я сгонял на улицу, умылся и присоединился к утренней трапезе. Все было так мощно и клево. Ничто не предвещало беды. Вдруг… На улице скрипнула калитка… Послышались торопливые шаги множества ног. Как будто целая куча сапог прошуршала по утренней росе. Я приподнялся с лавки и глянул в окно… Охренеть! Это мои друзья из Комитета Ликвидации. Братья Шон и Пен, застенчивый прапорщик Вася и координатор Сонечка. Фамилии у них состояли из цифр, как и у меня. Поэтому называть их даже мысленно большого смысла не было. У каждого гражданина страны на левом запястье мерцала черная татуировка-штрихкод. Она заменяла паспорт и личное досье. И как-то мы привыкли звать друг друга по именам. Потому что запомнить все эти тупые цифры мог только гений математики.

Вместе с моими сослуживцами во двор завалила толпа спецназовцев, человек пятнадцать… Они рассредоточились по периметру и закурили свою долбаную «Приму»… Патриоты… Или просто очко играет. Никто на людях контрабандный «честер» не достанет… Это ж палево! Реальный срок… Сигареты империализма… Война с Америкой в разгаре, а ты их сигареты куришь, сука?… Дверь в бабулину избушку отворилась, и на пороге, сверкнув очками, показалась Сонечка. За ней протиснулись комитетские. Соня козырнула бабке, поздоровалась с Сакурой и повернулась ко мне:

– Салют, Эрмитаж! Как жизнь и все такое?

– Не жалюсь пока… Какими судьбами в мой законный выходной?

– Донос на тебя, Эрм…

– Как донос?… Кто посмел?

– Соседи отписали… А кто – сказать не могу! Военная тайна.

– И в чем обвиняют – ты тоже не скажешь?

– Не скажу! Я сама не знаю… Ты же в курсе процедур… Доносы отправляют в центр. И там решают… Генеральный тебя одобрил. Расстрел на месте.

Вот и все… Настал мой звездный час. За всеми приходят. И за мной пришли… Я встретился глазами с Сакурой. Эх… А мы ведь так и не переспали. А ведь могли… Помнишь – тогда на сеновале? Бабка не вовремя зашла. В нашу сторону уже смотрели стволы табельных комитетских волын. Сакура поднялась из-за стола во весь свой невысокий рост и рявкнула:

– Идите нахрен!… Эрма не отдам!…

Застенчивый прапорщик Вася, виновато улыбаясь, протиснулся к Сакуре и с размаху засветил ей прикладом по башке. Пришелица из другого мира хлопнулась на деревянный пол и отключилась… Что же вы творите, суки? Я рванулся к ней и прижал к себе. Проверил пульс… Цела… По виску бежала алая струйка, наполняя ямочку на щеке теплой кровью.

– Полегче, терминатор! – Сонечка витиевато матюгнулась. – Мирных жителей мочить приказа не было.

– Все равно она какая-то не наша! Все они из одной банды… Враги…

– Отставить, товарищ! Нет доноса – нет и дела… Прощайся с бабулей, Эрм. Мочить тебя будем во дворе.

Бабка заголосила на всю избу и бросилась мне на шею. «На кого ты меня покидаешь, милок?» «Не отдам голубчика! Что же вы творите, морды?» «Своего товарища под стволы! Батюшка, Генеральный, защити!» Но все было зря. Вот так проходит земная слава. А ля хер, как а ля хер… Сакура открыла глаза. Какие-то другие… Не как всегда… Она прошептала:

– Вот и все, уроды! Спасибо, Василий, что не проломил башку. Я вспомнила все… Конец вам… Суки.

Комитетчики врубились, что дело дрянь. И открыли огонь… Но было поздно… Голубоватое облачко вырвалось из запястья Сакуры и окутало нас троих. Сакуру, бабку и меня… Пули врубались в голубое поле и рассыпались в пыль. Черноволосая богиня мести в окровавленном белом сарафане поднялась и выбросила руки вперед. Они превратились в фантастические пушки! Охренеть… Из левой руки вырвался яркий луч, метнулся к Сонечке и разрезал ее, как бритва фигурку из тонкой бумаги. Ласково, легко и нежно… Чуть выше бюста… Отважная комитетчица еще продолжала шмалять из маузера, а плечи с головой уже отъезжали в сторону от тела. Она распалась на два куска и щлепнулась на пол… Кровь хлестала на потолок и стены. На фотографии в деревянных рамках. На горшок с кукурузой и блюдо с пирожками. На цветную скатерку стола… Во дворе спецназовцы услышали шум и стали ломиться в дом. Они заскакивали в комнату и поливали нас из «калашей». И тут же умирали от смертоносных лучей Сакуры. Из другой ее руки вырвался огненный шар, завис над кучей бойцов и взорвался с грохотом. Толпа сгорела за секунду… Наверное, в прошлой жизни Сакура была богиней смерти. И секла любую драку на пару ходов вперед… Она сложила ладони цветком и подняла над головой. В ее пальцах вспыхнул белый свет. Почти прозрачный радужный пузырь упал вокруг нас на пол, как перевернутая чаша… Вовремя… Оставшиеся комитетчики установили на дороге минометы и вдарили по дому из всех стволов. Вокруг расцвел кромешный ад. Рушились стены, горела мебель, трещал потолок, а мы сидели внутри пузыря и даже не потели. Как в офисе с кондиционером… Зашибись… Вдруг бабка заорала: «Пальма!… Пальмочка!… Она в сенях под лавкой!… Девочка моя!… Спасите собачку!» Богиня смерти чертыхнулась в три этажа. «Бабка-мать-перемать… Дура старая!» Девушка метнулась в сени и возвратилась с обгоревшей псиной на руках. Собака была жива и по прежнему сладко спала, повизгивая во сне и помахивая хвостом.