Чужие войны - Барабанов Михаил Сергеевич

Таким образом, по опыту локальных конфликтов можно с полным основанием считать, что основной формой ведения боевых действий современными вооруженными силами действительно передовых государств является в первую очередь воздушная (как вариант: воздушно-морская и/или воздушно-наземная) операция. В свете этого следует указать на критически важную роль сил противовоздушной обороны (ПВО) как решающего средства противодействия таким формам боевых действий. Системы ПВО сейчас выступают как краеугольный камень любого возможного сопротивления военной интервенции со стороны западных государств.

При этом следует отметить, что само наличие современной комплексной системы ПВО способно выступать в качестве мощного сдерживающего фактора для любой западной интервенции. Это наглядно показали события последнего времени. Так, руководство Ливии в период после снятия с этой страны международных санкций (в 2003–2004 гг.) не предприняло энергичных усилий по модернизации вооруженных сил и особенно — системы ПВО страны, надеясь, видимо, на политическое заигрывание с Западом. В результате к началу восстания в стране в 2011 г. Ливия располагала в основном глубоко архаичной системой ПВО уровня семидесятых годов, к тому же изрядно деградировавшей в период санкций. В таком же развале и состоянии полной устарелости находились и ливийские ВВС. Джамахирия была практически беззащитна против современных средств воздушного нападения. Данное обстоятельство способствовало легкости и быстроте принятия странами Запада решения о военном вмешательстве в события в форме проведения воздушной операции в поддержку ливийских повстанцев. Авиация США и НАТО действовала над Ливией практически совершенно безнаказанно, при этом быстрым задействованием сумев предотвратить захват правительственными силами оплота повстанцев Бенгази (на что Каддафи не хватило буквально нескольких дней), тем самым полностью изменив ход гражданской войны в стране.

И, в свою очередь, получение Сирией в последние годы ряда современных российских систем ПВО и в целом поддержание сирийских ВВС и сил ПВО (несмотря на их общую устарелость) на относительно бое-готовом уровне значительно затруднили для западных столиц принятие решения о возможности военной интервенции в Сирии, давая тем самым сирийскому руководству в 2011–2012 гг. определенное время для принятия военных и политических мер против повстанческого движения в стране.

Нужно особо обратить внимание, что все успехи воздушных кампаний США и их союзников в последние два десятилетия (Ирак 1991 г., Югославия 1999 г., Ирак 2003 г., Ливия 2011 г.) основывались на обкатанной методологии борьбы с устаревшими системами ПВО, построенными на зенитных ракетных и радиолокационных системах советской разработки пятидесятых — семидесятых годов (ЗРС серий С-75, С-125, С-200, «Куб», «Оса»). До настоящего времени западной военной авиации ни разу не пришлось вести боевые действия против советских и российских ЗРС последних поколений (таких, как системы серий С-300П, С-300В, С-400, «Бук», «Тор», «Тунгуска», «Панцирь»). Можно предположить, что столкновение с такими современными системами сделало бы для западных вооруженных сил агрессивные действия куда более затруднительными и опасными, а в ряде случаев — могло бы способствовать и полному отказу западных стран от односторонних интервенционных акций. Не случайно США прилагали такие значительные усилия по противодействию поставкам Ирану современных российских ЗРС.

Таким образом, содержание статей представляемого сборника дает богатый и интересный материал для всех интересующихся современными проблемами национальной безопасности. Изучение и осмысление опыта зарубежных локальных конфликтов последних лет представляется исключительно важным для выработки решений, направленных на укрепление обороноспособности России. Поддержание и развитие российских Вооруженных Сил и оборонно-промышленного комплекса на достойном и современном уровне является лучшей гарантией мирного развития нашей страны. Гарантией того, что чужие войны так и останутся для нас чужими.

Руслан Пухов,

генеральный директор Центра анализа стратегий и технологий

Владислав Меньшиков,

генеральный директор Концерна ПВО «Алмаз-Антей»

Война в Шри-Ланке

Михаил Барабанов

Шри-Ланка длительное время парадоксальным образом сочетала репутацию одной из признанных мировых туристических жемчужин с крупным внутренним вооруженным конфликтом, продолжавшимся в стране почти 30 лет и унесшим до 100 тыс. жизней. Радикальная вооруженная группировка, именовавшая себя «Тигры освобождения Тамил Илама» (ТОТИ) вела длительную борьбу за создание независимого государства тамилов — так называемого Тамил Илама. Однако в конечном итоге правительству Шри-Ланки к середине 2009 г. удалось одержать победу над мощным сепаратистским движением и полностью разгромить как саму ТОТИ, так и созданные последней квазигосударственные структуры. Победа правительственных сил в войне с ТОТИ стала одним из редких в современной истории примеров успешного «окончательного» подавления сильного сепаратистского движения[1].

Истоки войны

 Корни конфликта между сингалами (буддистами по вероисповеданию) и тамилами (индуистами) на Шри-Ланке уходят в глубокую древность. Тамилы, исторически населяющие юг Индостанского полуострова, издавна переселились и на северную часть острова Цейлон, который неоднократно подвергался завоеваниям со стороны южно-индийских тамильских царей. В период британского правления на Цейлоне (с 1796 г.) англичане в значительной мере опирались именно на тамильское население острова, а также завозили из южной Индии тамильских рабочих для работы на плантациях чая, кофе и каучука. В результате к моменту предоставления Цейлону независимости в 1948 г. молодое государство носило ярко выраженный двухобщинный характер, при этом тамилы, составлявшие около 20% населения, благодаря своей предприимчивости и более высокому образованию занимали привилегированные позиции во многих областях экономики и социальной жизни. В глазах сингальского большинства тамилы были пришельцами-иноверцами, получившими непропорционально много, — своего рода «местными евреями».

В географическом плане зона расселения тамилов находится на северном и восточном побережье Цейлона. На 2001 г. сингалы составляли 75% от общего 19-миллионного населения острова, тамилы — 16,4% (треть из них была потомками переселенцев XIX в.), еще 7,6% составляли мусульмане[2]. При этом сингалы традиционно воспринимали тамилов не как национальное меньшинство, а наоборот — ведь с учетом 70 млн. тамильского населения Индии общая численность тамилов превышала на указанную дату 75 млн. человек, в то время как сингалов было лишь около 14,5 млн. человек.

Поэтому возможность для сингальского большинства выбирать власть в новой республике быстро обернулась установлением этнократического правления и началом открытой дискриминации тамильского населения. Тамилы «выдавливались» с госслужбы и из экономики, ущемлялись в образовании, в 1956 г. сингальский язык был объявлен единственным государственным. Переселенные англичанами в XIX в. тамильские рабочие и их потомки были объявлены «негражданами» (в 1960-е гг. были достигнуты соглашения с Индией об их частичной репатриации, которая удалась не полностью — оставшиеся же получили ланкийское гражданство только в 2003 г.). Правительством проводилась политика переселения сингалов на территории преимущественного проживания тамилов. В 1970 г. Республика Цейлон демонстративно получила новое сингальское название — Шри-Ланка.