Последняя битва - Виктор Викторович Зайцев

Отлежался староста, и собрались в пустой риге мужики думать, как жить далее. Помирать сразу или правду пойти искать. Баяли многие, что молодой царь Иван Иванович бояр не шибко жалует. Решили послать двух ходоков в Сергиев Посад, просить защиты у государя против боярской обиды. Снарядили всем обществом Митрия Втора и Аникиту Хромого, велели просить защиты от боярина, пока всю деревню не уморили его тиуны. В Сергиевом Посаде, в ста пятидесяти верстах от Теребиловки, были ближайшие царские власти, к ним и послали селяне своих ходоков.

Месяц ждали возвращения ходоков селяне и дождались, да без результата. Еле живыми вернулись ходоки, сущими скелетами ходячими мужики смотрелись, последнюю неделю промышляли подаяниями. Да не подают православные более, неурожай по всем центральным уездам русским, цены на зерно и муку едва не в десять раз выросли. Не до того было царским властям, чтобы заниматься жалобами на бояр, по монастырям и боярским вотчинам заморское закупное зерно развозили. В городах хлебные склады стрельцами охраняются, на дорогах конные дозоры разбойников и татей ловят. Говорят, что давно такого неурожая не было, чтобы от Новгорода и Холмогор до Курска и Тулы поля не родили, морозами побитые и дождями залитые. Хотя ходили слухи, что далеко на юге, в новых землях, зерна вольные крестьяне собрали втрое больше против обычного. Баяли, что привезут власти хлеб по зиме в Москву и в Мещёру.

– Оно, конечно, так, – после долгих разговоров и бабских причитаний решил староста. – В Москву и Тверь царские власти, конечно, зерно привезут. А нам, мужики, на царя надеяться не след. Почитай, каждые три года неурожайные лета случаются, ни разу царь не помогал, ни боярин наш.

– Тогда, батюшка, нас картошка и репа выручали, – подала голос вдова Акулина, пятый год вытягивавшая четырёх деток одна. – Ныне на картошке до весны не дотянем, надо искать промысел какой-нибудь, иначе к Рождеству всех детишек на погост отправим, да и сами до Пасхи не доживём.

Ничего не смогли придумать селяне, слишком далеко Теребиловка была от городов и проезжих трактов. Некуда идти мужикам на заработки, а ежели далеко уходить, можно и не застать свои семьи живыми по возвращении. Решило общество ждать заморозков да клюквой запасаться по первому снегу и льду. Там видно будет, махнули рукой мужики, надеясь на авось. Бог даст, не все помрут от голода, может, зимой лося добудут охотники, ну или на зайцах удастся до весны дотянуть.

Бабы с детьми собирали в мещёрских болотах всё, до чего могли дотянуться, не только клюкву и бруснику, резали лыко, рвали мох, копали корни камыша и рогоза, рвали гроздья рябины и калины, ольховые шишки и липовые орешки. Всё пойдёт в дело зимой, когда занесёт вьюга избы по самую крышу. Так с привычной обречённостью готовились селяне к голодной зиме в надежде на Божью помощь и русский авось.

И впервые в жизни не только дети, но и немногочисленные старики Теребиловки узрели чудо. В ноябре, по крепкому льду, в Теребиловку добрался огромный обоз из сорока саней под охраной двадцати стрельцов. С обозом прибыли дьячок из Сергиева Посада и два важных барина, набиравшие отроков на учёбу в Новороссию.

Пока баре выступали перед обществом, дьячок заверил православных, что дело сие богоугодное и самим патриархом Московским и всея Руси благословлённое. Звали баре отроков и девиц на учёбу за границу Руси, где обучат всех письму и счёту, да работе ткацкой, прядильной и прочей. Родителей успокоили, что год отроки и девицы будут учиться и четыре года работать за плату денежную, после чего смогут вернуться в родные края, коли пожелают, никакой кабалы им не будет. В том дьяк целовал крест прилюдно, подтверждая правдивость рассказов барских.

Не поверили было селяне таким обещаниям сладким, да стрельцы подсказали недотёпам, что за дармоедов родные получат запас корма почти на всю зиму. Чем не выход для всей деревни, чтобы избежать голодной смерти? А баре и дьячок слух тот подтвердили да гружёные сани показали, продуктами забитые. Для того и стрельцы обоз охраняли, чтобы никто не пограбил богатые запасы.

Увидели бабы с детьми мешки с мукой и консервы, едва в голос не заплакали от голода и обиды. Тут баре каждой семье по две консервы выдали, на пробу, одну с мясом, другую с рыбой. Вслух же объявили, что за любого отрока или девицу семья получит восемь пудов муки ржаной да два ящика консервы – мясной и рыбной. За взрослого парня или девку вдвое больше обещали. Наутро обоз поехал дальше по замёрзшим болотам, в соседнюю деревню Рябиновку, а с обозом отправились сорок две души. Тридцать шесть отроков и девиц, от восьми до двенадцати лет, пять молодых вдовиц и старик Терентий сорока трёх лет.

После обоза зима для Теребиловки пролетела незаметно, никто с голоду не умер, даже дети все выжили. Одно терзало мужиков, особенно весной, когда снег таять начал: чем сеять будут? Зерна на посев ни у кого не оставалось, всё тиуны боярские выгребли, а купить семенное зерно не у кого, да и не на что.

По последнему снегу опять пришёл обоз в деревню с теми же барами и дьячком. На сей раз никого в Новороссию не звали, но забрали с собой двух молодух с малыми детьми, что опухать от голода начали, да оставили каждой семье по два мешка семенной картошки, садить её велели не целиком, а четвертинками, после проращивания глазков. Ну, это дело бабы сами давно знали, редко у кого больше пары вёдер картошки до весны доживало. Зерна на посев баре не дали, сказали нынче не сеять, опять неурожай выйдет, дьячок крест на том положил, что сам патриарх и настоятель монастырский ныне монахам сеять рожь не велели, а токмо картошку с репой садить, да овощи разные.

Как в воду глядели баре: лето опять началось с ранних заморозков, которые повторялись каждые две недели, а к Петрову дню упал снег и не растаял. Две недели промерзала земля, за это время в деревню забрели два медведя, пытались раскопать высаженную картошку. Староста обоих застрелил из ружья, старинного, магаданского.

То ружьё беглый стрелец оставил, когда его старостин пасынок из болота спас. Тогда, ещё при царе Иване Васильевиче, бунтовать пытались стрельцы, так их разогнали мигом, кого на виселицу отправили, кого – в южные земли, ногаев покорять. Из того ружья через месяц староста ещё пятерых кабанов завалил, когда целое стадо диких свиней высаженную картошку раскопать пыталось. На том патроны