Тайная свобода - Георгий Чулков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
23 ноября 1924.
ЭЛЕГИЯ
З. Е. Серебряковой
Когда в ночной тиши приходит демон злойВ мою таинственную кельюИ шепчет дерзостно, нарушив мой покой.Призывы к грешному веселью;Когда с небрежностью восторженную страстьОн предлагает мне лукаво,И лживо говорит, что надо тайно пасть.Дабы вернуться к жизни правой;Когда под маскою блестящей суетыСкрывая мир уныло дикий.Он навевает мне неверные мечтыО жизни лёгкой и двуликой:Я вспоминаю дом, поля и тихий сад.Где Ты являлась мне порою, —И вновь сияет мне призывно нежный взглядПутеводящею звездою.И верю снова я, что путь один – любовь,И светел он, хотя и зыбок;И прелесть тайная мне снится вновь и вновьТвоих загадочных улыбок.
«Изнемогая в боли и в страстях…»
Изнемогая в боли и в страстях.То лучше ангела, то хуже зверя,Мы, чувствуя дерзание и страхИ в тайну двух тысячелетий веря,
Боимся плоти и стремимся к ней.Вдыхая нежное благоуханье,И любим слабость девственных стеблейИ лепестков горячих трепетанье.
1922.
«Как небо мрачно! И земля сама…»
Как небо мрачно! И земля самаПугается то посвиста, то хруста…Земные страхи, немощи и тьма —Как с ними трудно, а без них как пусто!
Страшись! Но тайных и безмолвных силНе дикий пасынок, а сын любимый.Познай добро и в сумраке могил,В глухонемой ночи – богохранимый.
1925.
«Петербургские сны и поныне…»
Петербургские сны и понынеМою душу отравой томят;И поныне в безумной пустынеМеня мучает холодом ад.
Не уйти мне от страшного неба,От тебя, серебристый туман,От классически ложного Феба,И от тени твоей, Великан.
Всадник-царь! Ты по воле поэтаСтал для нас и восторг, и позор, —Пусть все язвы кромешного лета —Как святителей русских укор.
Только ты и с последней трубоюНе померкнешь пред ликом Отца,И тобою, поэт, и тобою,Оправдаются в чуде сердца.
Май 1923.
«Твой мир свободен и чудесен…»
Твой мир свободен и чудесен,А мой в цепях угрюмых лет…Прости косноязычный бредМоих несовершенных песен.
КОПЬЕ
1
Так праздник огненных созвездийВ душе пылает и поёт;Но час печальный, час возмездийКопьё жестокое несёт.
И знаю: обнажатся плечиИ беззащитна будет грудь, —И пронесётся стон далече:«Хочу в молчанье отдохнуть».
Земля ответит звонким эхоНа стон невольный и мольбу.И без рыданий, и без смехаЯ встречу тёмную судьбу.
И в ризе траурной царица,И копьеносец роковой,И факел алый – багряницаНа плащанице мировой —
Всё только знаки при дорогеТуда, где ждёт меня давноСудья таинственный и строгийИ в чаше вечное вино.
2
Моя свобода – как вино:Она пьянит, – и в новом хмелеС ней сердце вновь обручено.Как с кровью плоть в едином теле.
Кто хочет вольным быть, приди,И обручись, и будь со мною.И на твоей живой грудиОзначу знак моей рукою.
Так, знак свободы-превозмочьИ мир, и прах, и вожделенья,И вновь создать из крови ночь,И день прославить обрученья.
СЕСТРЫ
Сумерки-сестры за пяльцамиТихо свершают свой труд;С грустью прилежными пальцамиТкань гробовую плетут.
Труд ваш ценю утомительный —Петлю за петлю-и сетьПосле заботы мучительнойСладко на сердце надеть.
Ткали вы ткани шелковые —Сети прилежно плели;Вот уж и в стены сосновыеКости мои полегли.
Так, под невольною сеткоюСмерть мне позволят вдохнуть.И можжевельною веткоюВновь обозначится путь.
Сумерки-сестры! За пяльцамиТихо кончайте свой труд.Тките прилежными пальцамиСеть из вечерних минут.
«О, юродивая Россия…»
О, юродивая Россия,Люблю, люблю твои поля.Пусть ты безумная стихия.Но ты свята, моя земля.
И в этот час, час преступлений.Целую твой горячий прах.Среди падений и мученийКак буен тёмных крыльев взмах!
Под странным двуединым стягомЕдиная слилася Русь,И закипела кровью брага…Хмельной – я за тебя молюсь.
Друзья-враги! Мы вместе, вместе!Наступит миг – и все поймут.Что плачу я о той Невесте,Чей образ ангелы несут.
8 ноября 1919.
«И в шуме света, в блеске бала…»
О. М. Бутомо-Названовой
И в шуме света, в блеске бала.При плясках радостной толпы,И где-нибудь с котомкой малой,В пыли проторенной тропы —
Везде ты – Русь, везде – подругаМятежных далей и степей…Не бойся страстного недуга.Из чаши вольности испей —
И поклонись святым просторам…И мы поклонимся тебе.Твоим улыбкам, песням, взорам,Твоей таинственной судьбе.
Декабрь. 1922.
«Всё то же солнце… Почему же свет…»
Всё то же солнце… Почему же светТаинственный волшебнее и тише?И кажется, что сотни тысяч летСтоит дымок над этой тёмной крышей.
Что краски умирающей листвыНе знали яркости живой и свежей, —И на ковре зачахнувшей травыКак будто пятна жёлтые всё те же…
1922.
ВОСПОМИНАНИЕ
Венеция почила в тихом сне,И тихий лепет струн-как шёпот сонный,И лунный свет подобен пелене,Раскинутой над ночью благовонной…
Таинственная! Ты-со мной вдвоём —Нам суждено изведать страх забвенья.И кажется, что вот сейчас умрёмОт нежного, как сон, прикосновенья…
«Тишина твоей вечерни…»
Тишина твоей вечерни;Полумрак твоих икон;И горбатенький причетник:Всё как давний дивный сон.
Научилась ты молиться —И молитвою дышать; И тебеМладенец снитсяИ Его святая Мать.
Только слышишь ли?Иная Нынче Пасха на Руси…И, крестами осеняясь.Сердце кровью ороси.
Умирая, в миг последнийТы услышишь на рассветеНе смиренный звон обедниДвух былых тысячелетий,А великий грозный гул…
Это-острова Патмоса,Это-Ангела-КолоссаСтрашный вопль и рёв, и гул…
29 октября 1931.
«Нет, не кристалл холодных размышлений…»
Нет, не кристалл холодных размышлений,Не нравственных высот святая даль;К Тебе влекут блаженство и печаль —Чудесный сон земных моих видений.
Я распахнул окно. И наслажденийВолна вдруг хлынула-и не она льОмыла сердце: «Ничего не жаль!» —Вот странный шёпот тайных откровений.
Мне ничего не жаль-и всё люблю, —Лазурь, и тишину, и солнца песни,И горький запах тленья-всё чудесней
От мига к мигу… Жажду утолюЗемным вином небесной благодати.Блаженной мукою земных распятий.
Мураново. 6 августа 1932 г.
«Девушка! Ты жрица иль ребёнок?..»
Людмиле Лебедевой
Девушка! Ты жрица иль ребёнок?Танец твой так странен и так тонок.Без движения, как сон, легки…В чём же тайна пламенной тоски?Детских уст невнятен робкий лепет,А крылатых ног волшебен трепет,И как лилия-твоя ладонь!И в очах-испуг, любовь, огонь…Почему ж боишься бога-змея.Прямо на него взглянуть не смея?Знай, дитя, он в страсти изнемог:Смертный он теперь, как ты-не бог!
Ноябрь 1924.
«Таракан в углу шуршит…»
Таракан в углу шуршит.Где-то ветер мрачно воет,И душа как будто ноет.Сердцу больно. Грудь болит.
Ставень глухо стук да стук.Сухо в горле. Сон волшебный!Что ж ты силою целебнойНе спасёшь меня от мук?
Вдруг часов старинных хрип…Ктo-го хлопнул дверью где-то.Дрогнула полоска света.Половицы тонкий скрип…
Боли нет! Дышать легко!Сердце будто в клетке птица.«Ты со мной иль это снится?Что ж ты медлишь? Ах, какой…»
Май 1926.
«Раскрыта книга… Кот клубком…»
Раскрыта книга… Кот клубком…И тишина волшбою дрёмнойКак шалью душною и тёмной,Покрыла опустевший дом.
Какая скука, грусть и лень!И кажется, что неслучайноОна ушла, что, верно, тайнаНас разлучила в этот день.
Молчи, душа, и приневольСебя к обману жизни лживой,К её гримасе некрасивой.Храня ревниво в сердце боль.
1 декабря 1924.
«Тысячелетия в твоих глазах…»
