Резервная столица. Книга 1. Малой кровью - Точинов Виктор Павлович

…Для начала проехал вдоль края уремы – там, наверху, вытянулись длинной неширокой полосой плотные заросли лозняка, но имелись в густом кустарнике кое-где узкие проходы, в них-то Бикхан и выставлял капканы и натягивал силки. Добыча сегодня не особо порадовала: два зайца попались в капканы. Дед, конечно, порадуется свежатинке, но за шкурки заячьи много не получить.

Он прибрал добычу в торока, заново взвел капканы, установил, аккуратно припорошил сверху снежком, для такого дела имелась у Бикхана специальная деревянная лопаточка с длинной ручкой. Этой же лопаточкой – уже с седла, изогнувшись – замаскировал, забросал снегом следы своих ног. Зверей настораживает человеческий след, что пеший, что лыжный, в отличие от следов конских копыт, оттого объезжать капканы лучше верхом, хотя по глубокому снегу на лыжах сподручнее.

Один силок оказался оборван, уцелел от него лишь обрывок медной проволоки, прикрученный к стволу лозняка. Кто был в том повинен, по следам не понять, все произошло в начале ночи, до того, как снегопад прекратился. Бикхан задумался. Неужели лисица выходила на мышкование отсюда, из уремы? Зайцев медная проволока удерживала надежно, но лисица гораздо крупнее, ее такой снастью не взять. И он постановил сегодня же отправиться в МТС (давно собирался, да всё откладывал) и выменять на одну заячью тушку моток мягкой стальной проволоки. Давно надо было сладить силки понадежнее, – глядишь, и повисла бы сейчас у седла рядом с зайцами красавица-огневка, и мечта о ружье стала бы куда реальнее.

Выбрав пологий склон, Бикхан спустился вниз, в урему, ведя конька в поводу, затем снова сел в седло.

Снег здесь лежал куда более глубокий в сравнении со степью, звери натаптывали в нем свои тропы – на них в удобных местах стояли капканы, и один без добычи не остался. Попалась степная куница, она же каменная. Ухваченная стальными челюстями за лапу, была она еще жива, скалилась, хрипло рычала, напоминая издаваемыми звуками разъяренную, но при этом сильно простуженную кошку. Пыталась даже атаковать, да натянувшаяся цепочка капкана не пускала. И видно было, что хоть невелика, но злобы и ярости в ней безмерно, – проберется такой мелкий кровожадный хищник в курятник, передавит всех кур до единой, в двадцать раз больше, чем сумеет съесть.

Бикхан соскочил с седла и быстро закончил дело, как раз на такой случай рукоять его плети-камчи заканчивалась увесистым свинцовым шаром – и шкуру не портит, и куда более крупного, чем куница, хищника можно прикончить одним ударом.

Ну вот, уже кое-что. Шкурка каменной куницы дешевле, чем снятая с двоюродной сестрички, с куницы лесной. Но с зайцами всё же не сравнить, довольно удачным выдался последний день високосного года.

Однако недаром говорят: не хвали день до вечера, и очень скоро Бикхан убедился в истинности этой поговорки.

Следующий капкан стоял внизу, где вдоль русла ручья протянулась еще одна полоса кустов. В ней тоже имелись лазы, ходили через них звери и зверьки, перебиравшиеся по льду через ручей по каким-то своим звериным делам и делишкам. Но сегодня переправился не зверек. Даже не зверь. Огромная матерая зверюга.

Бикхан издалека увидел: что-то там произошло, ветви кустов изломаны, снег истоптан, разрыт так, что показалась жухлая прошлогодняя трава. При этом самой добычи не видать.

«Лиса?» – неуверенно подумал Бикхан. Неужели та самая, что мышковала наверху? Влетела в капкан, билась, билась, – и оборвала цепочку, или даже оставила лапу в капкане, порой случается такое, что добычей охотника становится лишь лисья конечность, а хищница уходит на трех ногах.

Он обманывал сам себя, и в глубине души понимал это. Даже самому крупному лису не устроить подобный раздрай. Разве что матерый барсук смог бы натворить такое, да только все барсуки мирно спят сейчас в норах, до весны не покажутся.

В следующий миг самообман потерял всякий смысл – Бикхан увидел входящий след, тянувшийся к изрытому снегу и изломанным кустам. Спрыгнул с седла, пригляделся… Здесь прошел волк. Не стая, хотя ходят серые разбойники зимой осторожно, цепочкой, и каждый ступает точно на следы идущего впереди. Но тут, в уреме, побывал волк-одиночка, на следе остались видны отпечатки каждого когтя. Громадный зверь, всем волкам волк…

Зимой обычно волки в одиночку не охотятся, ищут поживу стаями в несколько голов. Но если уж встретится одинец, то как раз самый матерый, – именно им зачастую удается уцелеть при истреблении стаи охотниками, когда полягут молодые, малоопытные переярки. Такой волчина – битый жизнью и всякого повидавший – и через флажки махнет бестрепетно при облаве, и отравленную приманку не тронет.

Добыча завидная, конечно, да только капкан подвернулся под волчью лапу никак не по размеру – третий номер, на лису да зайца пригодный, даже у крупного барсука хватает силы из него освободиться, не говоря уж о громадном волке.

Хотя, может, и к лучшему, что не удержал серого капкан, поди возьми такого без ружья или хотя бы без пары крупных злобных собак, притравленных по волку. И все же обидно… Шкуры крупных трофейных зверей покупают по отдельной цене, для изготовления чучел, плюс немаленькая премия полагается от государства за уничтожение хищника, – с тем, что успел заработать на шкурках, уже две трети от цены ружья, даже больше. Славный мог бы случиться новогодний подарок от судьбы… но не случился.

Мышастый конек забился, заржал, попытался отпрянуть в сторону. Видать, сильный волчий дух витал над истоптанной полянкой. Бикхан кое-как усмирил животину, крепко привязал поводья к ольхе. Как ни жаль ускользнувшую добычу, но капкан надо отыскать и насторожить заново.

Он сделал несколько шагов к лазу и вдруг услышал из кустов рычание. Низкое, вроде и не особо громкое, а холодок пробежал по спине. Волк был здесь. Ветви кустов дернулись, Бикхан пригнулся, вгляделся, – и увидел хищника. Следы не обманули: зверь громадный, но все же каким-то чудом не смог избавиться от несчастной «троечки».

Возможно, совсем недавно попался и попросту не успел еще выдернуть лапу, нужно время, чтобы протащить ее сквозь стальные дуги, теряя шерсть и раня кожу. Или же сработал «якорь» (толстое увесистое полено, отпиленное от валежины – к вколоченному в него пробою крепилась цепь капкана), – «якорь» зацепился за упругий лозняк, и тот пружинил, амортизировал рывки зверя… Бикхан не стал ломать голову, он лихорадочно решал, что предпринять, как не упустить завидную добычу… Завидную, но очень опасную.

Скакать на кочевье, выпросить там у гуртовщика Жанлыса его старенькую «тулку»? Он иногда, под настроение, даёт, особенно если пообещать часть добытого.

По уму так и надо поступить, свинцовый оголовок рукояти камчи – детская игрушка против матерого зверя. Нож? Даже не смешно, отхватит вместе с рукой. Без ружья нечего и соваться.

Но…

Туда и обратно, как ни гони, получится больше часа. Почти нет шансов, что волчина не вырвется за такой срок из капкана. А если даже не вырвется… Жанлыс наверняка начнет по своему обыкновению выспрашивать, зачем да для чего парню ружье, и про стаю куропаток нынче не соврать, патроны придется просить совсем другие, не те, что предназначены для птиц, а с пулями или с крупной картечью. Закончится всё тем, что гуртовщик решит сам сюда отправиться вместе с Бикханом, и тогда можно будет попрощаться с половиной премии, и с половиной стоимости шкуры тоже.

Он решился. Сбросил ватник, намотал на левую руку. Защита показалось тонковатой – Бикхан снял свитер, намотал сначала его, затем ватник, а поверху обвил ремешком, затянул. Теперь рука ниже локтя стала толстой, как древесный ствол, и даже самые длинные клыки до тела не доберутся. По крайней мере Бикхан на это надеялся.

Мышастый конек дергал привязь, ржал, словно пытаясь отговорить хозяина от безумной авантюры, но тот не обращал внимания, – стиснул камчу за верхний конец рукояти, словно палицу, и медленно приближался к лазу. Прежде чем сунуться в кусты, Бикхан немного помедлил. И премия, и стоимость волчьей шкуры начали казаться не такими уж большими. Еще не поздно все отменить. Ведь шанс на удачный удар будет всего один. Потом клыки серого разбойника располосуют импровизированную защиту, потом… что случится потом, даже задумываться не хотелось.