Конан и Посланник Света - Морис Делез

— Да,— спокойно заговорила она.— Ты видел свою судьбу. Вернее, один из возможных путей.

— И все эти ужасы — лишь развлечение Высоких Богов?! — спросил Конан, уже зная, что она ответит.

— Верно,— подтвердила богиня.— И не могу тебя успокоить. Твой сон — наилучшее из того, что ожидает этот мир, если Высокие Боги возьмутся за него всерьез.

Киммериец молчал, пораженный. Так вот что ждет людей! Всеобщее умопомрачение, убийства, которым нет конца, ожившие мертвецы и вылезшие из нор нелюди, пришедшие из другого мира твари, кровопролитные войны всего мира против Аквилонии. Правда, он помнил, что во сне все кончилось хорошо, но ведь это лишь сон… Нет! Лучше бы ему так и остаться сном!

— Так ты хочешь сказать, что все еще можно изменить?

Конан с надеждой уставился в темноту. Туда, откуда мягкий голос Деркэто приносил ужасные ответы на его вопросы. Он по-прежнему не видел никого, и это против воли начало его злить.

— Будущее, несомненно, можно изменить,— назидательно заметила Деркэто.— По крайней мере до тех пор, пока настоящее не отодвинуло его прошлое.

И тут наконец Конан не выдержал. Ему надоел этот пустой разговор, надоело бессмысленное кружение вокруг истины.

— Кром! — вскричал он.— Если ты хочешь говорить о чем-то важном, так говори! Я готов тебя выслушать! И нечего стыдливо прятаться! Не девочка!

— С твоей стороны довольно бестактно напоминать мне об этом,— тихо засмеялась она.— Хотя… Быть может, ты и прав!

Помещение наполнилось светом, но он не вспыхнул, не ослепил Конана, который даже не понял, что произошло. Просто огонь в очаге разгорелся ярче, а воздух стал прозрачней, и тьма отступила.

Киммериец взглянул по сторонам. Место, где он оказался, и правда было пещерой, причем не вырубленной в породе, насыщенной вкраплениями кварца и горного хрусталя, как ему показалось в первое мгновение, а явно естественной. Об этом говорили исполинские каменные сосульки, свисавшие с высокого свода. Он уже видел такое прежде, в недрах гор, куда его иногда забрасывала судьба, только здесь эти огромные сосульки уже доросли до пола, сотни лет назад превратившись в роскошные колонны, подобных которым не смогла бы создать рука человека. Но Конан лишь мельком скользнул по ним равнодушным взглядом.

— Деркэто! — восхищенно воскликнул он, и злость его мгновенно улетучилась, не оставив и следа.— Ты все так же ослепительна!

— Конечно! — Она улыбнулась, но в ее улыбке не было радости, и Конан, сам не зная почему, вновь почувствовал себя подлецом.— Я ведь богиня…

Она шагнула ему навстречу, юная и прекрасная, и на лице ее уже застыла давно знакомая снисходительная и чуть ироничная улыбка. Она словно говорила: «Я знаю, ты восхищен мной. Восхищен настолько, что не можешь вымолвить ни слова. Что ж, если так, не говори ничего. Все, что ты мог бы сказать, написано на твоем лице. В этом нет ничего нового…»

Киммерийцу тоже все это было давно знакомо, но если Богиня Страсти попросту устала от всеобщего поклонения, пресытилась им, то северянин увидел и нечто другое, то, чего не замечал прежде. Всего на миг во взгляде Деркэто мелькнули любовь и затаенная грусть, но это значило, что ироничная снисходительность — лишь маска, скрывавшая истинное лицо богини!

Но это принесло ему не радость, а щемящую боль. Приоткрой богиня свое лицо тогда, когда ему было двадцать, все могло бы повернуться иначе! А теперь… Теперь ему шестьдесят, и для него все уже в прошлом… Он едва не вздохнул сокрушенно, но, поймав на себе ее насмешливый взгляд, вовремя спохватился.

— Мы говорили о моем сне,— хмуро напомнил он, отгоняя прочь горькие мысли и злясь на себя за слабость.

— Хорошо. Расскажи мне о нем,— вновь попросила она.

— Кром! Не ты ли говорила, что сама наслала его?

— Да, это так,— охотно подтвердила Деркэто.— Я пыталась показать тебе грядущую беду, но не знаю, что из задуманного мною ты смог увидеть.

И тогда Конан начал говорить…

Рассказ получился долгим, зато в нем было все. И рейд на Антилию, и последовавший за ним поход на заокраинный запад, странный договор с горбуном, оказавшимся на поверку вовсе не тем, за кого хотел себя выдать. Он рассказал о путешествии к замку некроманта, который был совсем не некромантом, о возвращении в Аквилонию и об ужасных событиях, происшедших там. Он поведал богине обо всем, опустив в своем рассказе совсем чуть-чуть: то, что посчитал ничего не значившими мелочами. Правда, кое-что он не упомянул по забывчивости, но кое-что скрыл сознательно.

Когда он закончил говорить, Деркэто долго молчала, задумчиво глядя куда-то вдаль. Конан встал и подошел к столу. Собственно, это был не стол, а такая же изыскано извивающаяся колонна, что окружали их со всех сторон, но середина ее была вынута. На полу осталась круглая, с изрезанными краями подставка локтей десять в поперечнике. Ее тщательно отполированную поверхность, словно годичные кольца на дереве, покрывали извилистые круги, которые плавно меняли цвета от нежно-голубого в середине до бледно-розового по краям.

Изысканные вина, вазы с фруктами, блюда с мясом громоздились едва ли не друг на друге, не оставляя и пол-ладони свободного места. Рот короля против воли наполнился слюной. Он ощутил страшный, нечеловеческий голод и подивился про себя тому, что не замечал всего этого великолепия раньше, когда говорил. Впрочем, совсем недавно в пещере царила темнота, но Конан ведь прекрасно помнил запахи, и среди них точно не было того чудесного букета, что вызывал болезненные спазмы в желудке сейчас! Смолистые поленья и травы, но никакого мяса. И уж тем более вина!

А-а! Кром! Какая разница?

Киммериец налил себе огромный кубок красного пуантенского и с наслаждением выпил его: в горле от долгого рассказа пересохло.

— Что скажешь, богиня?! — весело спросил он, лукаво взглянув на Деркэто.

— В твоем рассказе было много странного…— призналась наконец Деркэто.

— Например?

Не ожидая приглашения, киммериец уселся за стол и принялся за еду.

— Откуда взялся горбун? — задумчиво произнесла она.— Его не должно было быть в твоем сне…

— Но если он Вестник Высоких Богов, то без него было бы не обойтись.— Конан равнодушно пожал плечами.

— Быть может, и так,— согласилась богиня.— Во всяком случае, ничего иного в голову мне просто не приходит.

— Я завидую тебе,— заметил Конан, утерев губы.— Ты расстраиваешься из-за какого-то горбатого Вестника, в то время как я вообще ничего не понимаю! Кто такие Высокие Боги? Что за странные игры, в которые меня втянули против воли? И что это, наконец, за беды, на которые ты намекала? И это только самые крупные из вопросов!