Сон с четверга на пятницу - Антон Грановский

— Подожди! — испуганно окликнула Настя мужа.

Он остановился и посмотрел на нее серыми насмешливыми глазами:

— Что? Передумала насчет мороженого?

— Нет. Я… — Настя на секунду сбилась, но потом заговорила снова: — Знаешь, у меня сейчас было странное чувство… Будто все это уже было. И ты шел за мороженым, а я… я попросила тебя остаться.

— Это называется дежавю, — назидательно проговорил Алексей. — Такое у всех бывает. Значит, ты просила меня остаться?

— Угу, — кивнула она.

— Ну, тогда давай нарушим это дежавю, — улыбнулся Алексей. — Ты не будешь просить меня остаться, и через пять минут я принесу тебе и Пашке мороженое. — Он весело подмигнул Насте. — Я скоро!

И он двинулся к стеклянной двери.

«Что-то не так», — подумала Настя.

Она повернула голову и посмотрела на витрину. Она увидела, как Алексей вышел из кафе и стремительно зашагал к наземному переходу. Походка у него была уверенная, а сам он выглядел как викинг — высокий, статный, широкоплечий.

«Мой муж — самый красивый мужчина на свете!» — совершенно некстати подумала Настя.

Алексей подошел к переходу и ступил на дорогу. Черный «Шевроле» вылетел из-за угла, как пуля из пистолетного дула. Он ринулся к Алексею с жуткой скоростью. Возможно, Алексея ослепило солнце, бьющее ему прямо в глаза, или он просто о чем-то задумался. По той или иной причине он не остановился и не отпрыгнул назад, а продолжил переходить дорогу.

Настя закричала, и ее отчаянный крик практически совпал со страшным звуком удара. Алексея подбросило вверх и швырнуло на тротуар. Черный «Шевроле» умчался дальше, даже не притормозив.

Настя на дрожащих ногах поднялась со стула, не отводя глаз от мужа, лежащего на асфальте. Она не чувствовала под собою ног, не знала, что движется, время будто замерло. Мимо нее проплыла мутная, жаркая пелена, и вдруг Настя оказалась на улице, рядом с мужем, тело которого казалось мягким, бесформенным, словно было сделано из веревок и ветоши.

Ноги у Насти подкосились, она упала на колени и, сама до конца не осознавая, что делает, протянула руку к его шее, пытаясь нащупать пульс. Шея Алексея была вся в крови, так же как и голова, и пальцы Насти заскользили по багровой влаге.

И тут она увидела страшный выступ, изменивший форму головы Алексея. Словно верхняя часть черепа слегка сдвинулась и теперь выпирала из-под русых, окровавленных волос. Настя медленно поднялась на ноги, пошатнулась и упала на чьи-то руки. Ее затошнило, а потом все поплыло перед глазами. А затем — словно стальной бур прошил ее тело снизу-вверх, разрывая внутренности. Настя застонала от боли. Сквозь собственные стоны она слышала чьи-то громкие голоса, крики…

— Женщине плохо!

— Вызывайте «Скорую»! У нее кровотечение!

— Мужчины, кто-нибудь отвезите ее в больницу!

— С кровотечением-то? Найдете дурака!

— Как вам не стыдно?

— Да хватит вам собачиться! Тут девушка умирает!

Перед глазами у Насти возникла желтая пелена, и в этой пелене она увидела темный силуэт.

— Алеша… — хрипло пробормотала она.

Силуэт стал медленно отдаляться и выцветать и вскоре слился с окружающим туманом. Настя потеряла сознание.

Следующим, что услышала Настя, был писк сердечного монитора. Она разлепила опухшие веки, но тут же прищурилась от света, который показался ей ярким, хотя в больничной палате царил полумрак. Потом она увидела мужское лицо и сразу поняла, что этот человек — врач.

— Вы слышите меня? — спросил он.

Она разлепила сухие губы и сипло пробормотала:

— Что… Что со мной?

— У вас случился выкидыш.

Она закрыла глаза, снова открыла. Попыталась прислушаться к себе, к своему внутреннему голосу, но голос этот молчал. Внутри нее словно все окостенело и замерло.

— Вы будете жить, Настя, — сказал врач.

— А ребенок? — глупо спросила она.

— Ребенка мы спасти не смогли.

Настя сглотнула комок, стоявший в горле, вновь разлепила губы и пробормотала, глядя врачу в глаза:

— Кто это был?.. Мальчик или девочка?

— Вам сейчас не нужно об этом думать. Просто расслаб…

— Кто это был? — повторила Настя.

Лицо врача дрогнуло.

— Это был… мальчик, — тихо сказал он.

— Мальчик, — повторила Настя.

И закрыла глаза.

2

Восемь дней после катастрофы

— Он был прав! — воскликнула Настя. — Алешка был прав! У нас мальчик!

Настя засмеялась. Медсестра, стоявшая рядом с кроватью, побледнела. По лицу врача пробежала тень. Он неловко кашлянул.

— Анастасия, вы понимаете, что…

— Конечно! — весело сказала она. — У нас мальчик! Мальчик! Представляю, как им будет весело вместе — этим двум хулиганам! Алешка уже знает? Где он вообще?

Врач взглянул на медсестру и коротко кивнул. Та быстро закатала Насте рукав халата, перетянула плечо жгутом.

— Что вы делаете? — удивленно воскликнула Настя, увидев в руках медсестры шприц. — Укол? Зачем?!

— Это успокоительное, — спокойно сказал врач. — Оно поможет вам уснуть.

— Но я не хочу спать! Разве мне не пора кормить ребенка? Где он? Почему вы его не принесли?

Игла вонзилась в бледную кожу. Настя тихонько вскрикнула и попыталась отдернуть руку, но врач, действуя мягко, но решительно, не дал ей этого сделать.

— Это для вашей же пользы, — сказал он.

Настя хотела возразить, но внезапно передумала. Мысли стали вялыми, на нее накатила дрема. Врач и медсестра немного выждали, а затем вышли в коридор.

— Боже… — тихо пробормотала медсестра, прикрыв за собой дверь палаты.

Врач метнул на нее строгий взгляд.

— Боже тут ни при чем, моя милая, — сухо проговорил он. — У пациентки сильнейшая психическая травма.

— И что же теперь делать? — с горечью проговорила медсестра.

— Что делать? — врач чуть прищурил строгие глаза. — Лечить. На то мы с вами и врачи.

3

Четырнадцать дней после катастрофы

Это был мужчина в белом врачебном халате, но не тот, что прежде. Этот был чуть старше, с темной бородкой и в золотых очках. Он сидел за столом, напротив Насти, и внимательно ее разглядывал.

— Я доктор Андрей Петрович Макарский, — представился он. — Мы с вами уже встречались раньше. Помните?

Настя напрягла память.

— Вы… дружите с моим мужем, — неуверенно произнесла она.

Мужчина улыбнулся, явно удовлетворенный тем, что она его вспомнила.

— Совершенно верно. Я приятель вашего мужа Алексея. Вы знаете, где находитесь?

— Да, — тихо проговорила Настя. — Это больница.

— Совершенно верно. Вы помните, что с вами произошло?

— Я… — она рассеянно моргнула. — Я заболела.

Прозвучало это скорее не как утверждение, а как вопрос. И доктор Макарский ответил:

— Да, вы заболели. Вы не помните чем?

— Прежний доктор говорил мне, что у меня шок и… дисфункция сознания. Кажется, так?

— Да, примерно. Теперь вы это сознаете?

— Да. Конечно. — Настя наморщила лоб. — Мой муж погиб… Попал под машину. У меня случился выкидыш, и мой… и моего ребенка не стало. Все верно?

— Да. Если вы хотите еще что-то сказать — скажите.

— Мне нечего вам сказать, — прошелестела Настя одними губами.

Доктор Макарский вздохнул:

— Что ж, в таком случае вам нужно отдохнуть. Разговоры еще сильно вас утомляют. Но скоро это пройдет.

— Могу я пойти в палату? — неуверенно проговорила Настя.

— Да, конечно.

Она встала с кресла, повернулась и двинулась к двери.

— Вы куда-то спешите? — неожиданно спросил доктор Макарский.

Настя остановилась и взглянула на него через плечо.

— Мне пора кормить сына. — Она смущенно улыбнулась. — Я слышала его плач. Мне ведь можно уйти?

Несколько секунд он молчал, пристально вглядываясь в ее лицо, затем сказал:

— Да-да. Конечно. Настя, у вас нет ребенка. Вы его потеряли. У вас был выкидыш. Постарайтесь этого не забывать.

Она покачнулась, но схватилась рукою за ручку двери. Доктор Макарский вскочил со стула и быстро прошел к ней. Поддержал ее под локоть.

— У вас нет сына, — снова жестко проговорил доктор. — Повторите это.

— У меня нет сына, — ровным голосом повторила Настя.

— Нет, и не было.

— Нет, и не было.

— Все правильно. Знаю, это тяжело, но вам придется с этим жить.

— Или умереть.

— Что?

— Мне придется с этим жить… или умереть.

— Вы будете жить, — убежденно и веско произнес Макарский. — Повторите это.

— Я буду жить. — Настя вяло улыбнулась. — Могу я теперь идти?

— Идите.

Настя повернулась и вышла из кабинета. Доктор Макарский вернулся за стол и взглянул на экран ноутбука.

— Что вы об этом думаете? — спросил он.