Сумеrки - Cтанислав Июлин

и вот теперь… т-теперь у него рецидив, он умирает от рака. У него рак желудка… теперь он мучается каждый день и не может работать. А я сижу с ним… сижу с ним… а Стас… все деньги, что у нас… — и она опять зарыдала совсем не в силах говорить дальше.

Профессор растерялся.

— Успокойтесь… не плачьте, пожалуйста… Я думал, что вы сеичас скажите, что это из-за какой-то политики… Господи, мне так жаль… перестаньте… да прекратите же вы! Вы думаете, у меня в семье, на работе, везде все хорошо! Давайте я тоже расплачусь! У меня дочь посадят в тюрьму! Мою дочь! Вы знаете, что со мной теперь будет!

— За что посадят?

— Извините, но это не ваше дело… я не могу вам сказать…

— Ну, вот, вы же тоже отец… поймите… а, если не можете, зачем тогда начинали…

— За наркотики! За наркотики ее сажают! Ее и подругу, довольны?! Я никак не могу помочь вашему сыну! И это не из-за политики! Все! Пусть идет к декану, идет, куда хочет… к ректору… вы хотя бы поинтересовались, куда вы пришли, где он учится, о чем вы меня просите! Его уже пол года здесь не должно быть, полгода!.. Мисис Кардашоф, ради Иисуса, выберите другой университет… пусть восстановится на второй курс… или доучится в России… я ничем не могу вам помочь, и навряд ли как-то сумею…

— Господи, не говорите такие слова… не говорите, я вас так умоляю!.. я ни слова вам не сказала про политику… и в России нам теперь просто негде жить… в экономике сейчас будет коллапс, а мы живем на акции… мой Стасик… я даже не верю… он был первый в классе… это такой добрый, глубокий юноша… может, он не может чего-то понять, но он совсем… совсем не похож на отца… если вы отчисляете его за то, что он русский, и что сейчас происходит на Украине — это большая ошибка… поймите, он уже давно, очень давно не имеет никакого отношения к тому, что происходит в этой стране… последние 3–4 года он жил здесь… это, это же просто смешно… я оправдываюсь перед вами за какую-то политику… да вы вообще знаете, что никто, никто не может запретить человеку заниматься тем, что он хочет… пока большинство людей хочет просто прийти домой вечером, сесть перед телевизором с тем, кого они любят, всегда будут те, кто может сбросить на них ракету!.. одним нужно одно, другим другое… ссоры между людьми нельзя избежать… жизнь одних это всегда смерть третьих…

— Ну вот и вы туда же! Отчисление не из-за политики!

— Мой муж тоже пробовал себя в этом, и не судьба. Потому что мы здесь вообще никак ни при деле… сейчас он умирает, и вы думаете мне тяжело? И я хожу как вдова? Я вам скажу по секрету, но я даже рада, потому что думаю, что он это заслужил!.. да!.. потому что… столько… столько раз он от меня уходил… столько я ему прощала… а потом мне уже стало так тошно, до жуткого плевать, где он там ошивается… что… но я даже не могла ни к кому уйти… я какой-то больной человек, я аутистка… а, когда я влюблялась, то тем людям было просто чихать на меня… я любила безответно… я приходила домой и ждала эту пьяную, грязную заразу, которая даже ни разу не извинилась передо мной. И вот теперь, когда мне сорок лет… можете себе это представить? — я нашла своего человека… и знаете, знаете, что мне сказал мой сын? Мама, ты не любишь отца! Как ты можешь быть такой бездушной!.. Поняли! Поняли, я бездушная тварь! Я распутная баба!.. он… он хочет меня пристыдить… мой хороший, глупенький мой мальчик…

— Мадам Кардашоу… я все понимаю… я вас понимаю как человек, но я не поставлю Станиславу экзамен. И это не из-за политики… Отпустите меня домой…

— Стойте!.. все в жизни можно купить… будь деньги на еще одно облучение, и мой муж прожил бы еще долго… Скажите сколько, и я вам заплачу, я достану любую сумму… у меня есть такая возможность…

— Д!.. Уйдите от меня! Какую сумму! Я… я сейчас полицию вызову!

— Нет, нет, не надо! Простите меня, простите я не хотела… простите!

— Да отпустите мою руку! Вы что делаете!

— Пожалуйста, не отчисляйте моего Стасика! Где он будет жить! У меня и на общежитие еле зарплаты хватает. Ваш университет такой дорогой! Если его выселят, я не представляю, как мы будем… мы с мужем снимаем комнату, но третьего человека хозяйка подселить уже не разрешила, мы изначально договаривались на двух… ему просто негде жить будет…

— Да а от меня-то вы что хотите! Пусть пойдет в другой университет, его там заселят в общежитие!.. Надьйа, я вас умоляю…

— Да как, если это только осенью? Где он все лето будет жить? Как вы не можете понять! А если его примут только на следующий год? На улице ему ночевать что ли? А если его из России в армию призовут!.. На Украину! Он же умрет там… Да у вас вообще что-нибудь есть внутри или… или… простите, я просто не могу!..

Доктор взялся за голову и пошел уходить.

— Я сдаюсь… я не знаю, как еще говорить…

— Стойте… я вас не пущу, стойте!

Незнакомка загородила ему путь.

— Зачем вы соврали? (ее слова)

Эдвардс стал мотать головой, поднимая руки, с таким выражением лица, как будто рядом был еще кто-то третий.

— Что! О чем вы говорите?! (его слова)

— Зачем вы соврали, когда сказали, что не можете помочь? Я по лицу видела. Я это понимаю…

— Я звоню в полицию… это просто кошмар какой-то… меня жена дома ждет…

Неизвестная опять закрыла глаза, прошептала какую-то бурду себе под нос и, начиная рыдать, запустила руку в пыльную сумку.

— Остановитесь… или… — я вас прокляну… — произнесла она на выдохе.

— Что?

— Что слышали…

— Проклянете?

— Да… я так один раз человека убила.

Профессор промолчал.

— Я в полицию звоню.

Он полез в карман за трубкой, и в это время мадам Кардашов достала из сумки револьвер.

— Т-тихо… (ее слова)

Доктор Эдвардс потерял зрение на пару-тройку секунд.

— Ус-покойтесь… — он еле произнес.

— Уберите телефон.

— Я… я убираю… вот, сами смотрите…

Какое-то время они молчали. Вооруженная сделала шаг назад, спросив:

— Страшно, да?

— …

Она стала дышать ртом. Профессор протягивал к ней руку.

(Дальше опять ее слова):

— Вы были в армии?

— Н-нет…

— А я была. Данил был военным…