Лионесс: Мэдук - Джек Вэнс

Волшебники, однако, уделяли все больше времени коварному соперничеству и губительным интригам в своем кругу, что привело к тому, что их ряды существенно поредели. Один из злостных нарушителей конвенции, колдун Сартцанек, уничтожил чародея Коддефута, напустив на него порчу, покрывавшую все тело гнойными язвами, а заодно и его союзника Уиддефута, подвергнув его заклятию абсолютного просвещения. В отместку противники Сартцанека, сговорившись, превратили колдуна-убийцу в чугунный столб и водрузили сей столб на вершине горы Агон. Порождение Сартцанека, чародей Тамурелло, уединился в роскошной вилле Фароли, в глубине Тантревальского леса, окружив себя тщательно продуманными магическими средствами защиты.

С тем, чтобы предотвратить дальнейшие конфликты такого рода, самый могущественный из волшебников, Мурген, опубликовал знаменитый эдикт, запрещавший чародеям оказывать услуги мирским правителям в связи с тем, что подобная деятельность неизбежно приводила к столкновениям между знатоками тайного искусства и подвергала опасности каждого из них.

Два волшебника — Весельчак Снодбет, получивший такое прозвище благодаря умению вовремя вставить острое словцо и привычке украшать себя разноцветными лентами с колокольчиками, а также старец Грундель из Пропастазма — дерзнули игнорировать указания Мургена и дорого поплатились за свою заносчивость. Снодбет, будучи неспособен выбраться из ванны, внезапно многократно увеличившей силу притяжения, был поглощен миллионом маленьких черных насекомых. Грундель проснулся на кошмарной поверхности одной из лун Ачернара, окруженный гейзерами расплавленной серы и стелющимися облаками голубых испарений — никакие заклинания не помогли ему вернуться на Землю.

Чародеи убедились таким образом в преимуществах сдержанности, но их менее приобщенные к тайнам бытия современники по-прежнему предавались вздорным распрям и потугам на превосходство. Кельты, мирно прозябавшие в даотской провинции Фер-Акила, поддались подстрекательскому влиянию новоприбывших гаэльских банд из Ирландии; они зарезали всех попавшихся под руку даотов, провозгласили королем грузного угонщика скота по имени Лысый Морган и нарекли свою землю Годелией. С тех пор даоты никак не могли покорить этих отколовшихся смердов.

Прошли годы. Однажды, почти случайно, Мурген сделал поразительное открытие, настолько пугающее, что в течение нескольких суток великий чародей пребывал в оцепенении, уставившись в пространство. Мало-помалу к волшебнику вернулось самообладание, и наконец у него в голове сложился замысел, успешное осуществление которого позволило бы приостановить или даже повернуть вспять неумолимую поступь судьбы.

Усилия, связанные с этим проектом, теперь поглощали всю энергию Мургена, и жизнь его превратилась в почти безрадостную череду сосредоточенных изысканий.

С тем, чтобы оградить себя от постороннего вмешательства, Мур-ген предусмотрел препятствия, удерживавшие незваных посетителей от попыток приблизиться к Свер-Смоду; кроме того, он поставил перед входом пару часовых-демонов, отпугивавших самых настойчивых нарушителей спокойствия. С тех пор коридоры и залы Свер-Смода наполнились зловещей тишиной.

Но в конце концов даже Мурген почувствовал потребность в каком-то развлечении. По этой причине он создал свое воплощение, позволявшее ему, по сути дела, вести две жизни одновременно.

Это порождение, сформулированное с пристальным вниманием к деталям, ни в коей мере не напоминало двойника Мургена ни внешностью, ни темпераментом. Возможно, различия оказались даже более существенными, чем изначально предполагал Мурген, так как характер Шимрода порой отличался непринужденностью, граничившей с легкомыслием, что само по себе не гармонировало с безрадостной атмосферой, царившей в Свер-Смоде. Мурген, тем не менее, привязался к отпрыску и обучил его как навыкам повседневного существования, так и тайнам магического искусства.

Спустя несколько лет Шимрод соскучился и, с благословения Мургена, с легким сердцем покинул Свер-Смод. Довольно долго Шимрод бродяжничал по Старейшим островам, иногда прикидываясь крестьянским увальнем, но чаще изображая из себя рыцаря, странствующего в поисках романтических приключений.

В конечном счете Шимрод слегка остепенился и поселился в усадьбе под наименованием Трильда на лугу Лальи, в нескольких милях от Тантревальского леса.

Тем временем ска, укрепившиеся на Скагане, наращивали и совершенствовали военную машину. Стремясь к расширению жизненного пространства, они вторглись в Северную и Южную Ульфляндию, но им нанес сокрушительное поражение Эйлас, галантный молодой король Тройсинета, в результате присоединивший к своим владениям всю Ульфляндию — к бесконечному раздражению Казмира, короля Лионесса.

Не считая учеников и новичков, на Старейших островах оставались в живых не больше дюжины настоящих чародеев. В числе самых выдающихся можно было назвать Байбалидеса из Ламнета, Нумика, Миоландера, некроманта Триптомологиуса, Кондуа из Конда, Северина Звездочета и Тиффа из Троага. Многим другим в последнее время пришлось тем или иным образом закончить существование — что само по себе свидетельствовало о небезопасности избранной ими профессии. Ведьма Десмёи по неизвестным причинам растворилась в воздухе в процессе порождения Фода Карфилиота и Меланкте. Тамурелло также проявил непредусмотрительность; отныне, превращенный Мургеном в скелет горностая, он отбывал пожизненное заключение в пузатой склянке, подвешенной в большом зале Свер-Смода. Скелет, с трудом помещавшийся в тесном сосуде, скорчился, просунув череп между двумя задранными берцовыми костями; маленькие черные глазницы впивались невидящим взором в каждого, кто проходил мимо, с первого взгляда внушая безошибочное ощущение опасности, исходящее из этого сосредоточения безудержной жажды мщения.

Самой удаленной провинцией Даота, так называемыми Топями, правил Кларактус, герцог Даотских Топей и Фер-Акилы, чей гордый титул давно уже звучал напыщенно и преувеличенно, так как древнее герцогство Фер-Акила, захваченное кельтами, ныне именовалось Годелийским королевством. Малонаселенные предгорные Топи не могли похвастаться плодородием; единственным торговым центром в этих местах был ярмарочный городок Бланитц. Крестьяне на редких фермах выращивали ячмень и выпасали овец; в нескольких полуразвалившихся замках обедневшая знать прозябала в условиях, немногим отличавшихся от существования фермеров — их утешали только понятия о чести и приверженности традициям рыцарской доблести. Им чаще приходилось утолять голод кашей, нежели мясом; сквозняки продували пустынные залы их цитаделей, заставляя колыхаться языки пламени смоляных факелов, вставленных в укрепленные на стенах чугунные подставки, а по ночам призраки бродили по коридорам, вздыхая о давно забытых трагедиях.