Смертельный танец шамана - Михаил Березин

Пожалуй, залогом успешного развития корпорации являлось то, что она представляла собой удачный симбиоз интеллектуальной элиты и боевиков. Это лично я отнес бы к основной заслуге Лили. Мозгом спрута несомненно являлись опытнейшие юристы и экономисты, но щупальца – щупальца целиком состояли из накачанных до безобразия и умеющих метко стрелять тупорылых биороботов.

Здесь впору отвлечься и уделить пару минут ощущениям интеллектуалов, волею судеб вынужденных сотрудничать с вот такими вот экспонатами из паноптикума. У интеллектуалов взаимосвязь духа с плотью не столь сильно выражена, как у остальных людей. Дух для них – главное, первичное что ли. Тело

– вторичное. И нужно сказать, что в тяжкие времена это противное тело становится довольно-таки обременительным. Но хочешь – не хочешь, а коль скоро оно существует, приходится с этим мириться. Оно требует качественной еды, витаминов, его хотя бы раз в году нужно отвезти к морю, а ночью отдать для разрядки телу противоположного пола. И стоит все это, между прочим, хороших денег. Я уж молчу о многочисленных обязательствах, которыми многие опутывают себя, словно бурлаки канатами. О мозахически сладостном акте заботы о ближнем своем.

Короче, в тяжкие времена потребности духа входят в противоречие с потребностями плоти. Вот и вынуждены интеллектуалы идти на компромисс. Выражается это, как минимум, в том, что зрение, слух и память у них начинают носить избирательный характер, а представления о морали несколько деформируются.

Что же касается Лили, то, безусловно, по уровню интеллекта она гораздо выше боевиков. Но по натуре она – не интеллигент. Повадки и интересы у нее криминальные. Она напоминает эстета, который долгие годы провел в колонии для особо опасных рецидивистов. Она – что-то вроде современного Франсуа Вийона.

Вот и получается, что в "Гвидоне", с одной стороны, – интеллектуалы, а с другой – ведомые Лили боевики. Нравится ей подобное разделение или нет. (Конечно, я вполне сознаю, что могу ответить за свои слова. А если продолжения этим запискам не последует, то, значит, уже ответил.)

И все же, если выделить в Лили главное, то это – пасть: ненасытная пасть акулы империализма. В переносном смысле, разумеется. С отточенными до совершенства зубами-финками в три ряда. А "Гвидон" – ее чудовищное дитя-исполин. И идея с детективным бюро должна была показаться ей несостоятельной в первую очередь, с экономической точки зрения. Слишком мелкой, не того масштаба, что ли. Что-то здесь было не так. И это мне категорически не нравилось. На своем месте бухгалтера я четко знал, на что я способен и чего от меня ждут. Предлагаемая же вакансия "голого пистолета"… Черт подери! Пожалуй, о сладостном, полусонном существовании с нынешнего момента придется просто забыть.

Для начала я получил задание принести что-либо из собственных сочинений и прочитать перед советом "Гвидона". Вообще-то, в совет, помимо самой Лили, входили главбух Ада Борисовна, главный юрист Тигран Ваграмович и руководители всех отделов, включая нескольких иностранцев. Но сегодня, учитывая специфику заседания, Лили пригласила только главбуха, главного юриста, руководителя отдела охраны грузина Бондо и руководителя издательского отдела Васельцова. Присутствовали, естественно, и Пью Джефферсон с переводчиком – маленьким головастиком в очках и пуловере. Я не намеревался превращать заседание совета в творческий вечер Миши Крайского, а посему прихватил с собой лишь один короткий рассказ, который назывался "Иметь или не иметь?"

– Между прочим, он был написан еще в 1983 году, – отметил я горделиво.

Все, кроме Лили и Бондо, вежливо закивали. Я откашлялся.

– Имеет, – начал я, – новую "Волгу ГАЗ-24", дачу на взморье, тайник с золотом, брильянтами и валютой. Ежегодно меняет видик: "Шарп", "Сони", "Панасоник", "Тошиба", "Хитачи". Раз в месяц меняет любовницу: Нина, Мина, Соня, Феня, Клава. Владеет многокомнатной изолированной квартирой в центре города, в которой живет один.

Как-то раз Клава позвонила и сказала, что не придет. Он вспомнил, что намедни отказался купить ей теплые колготки, подошел к окну и мстительно глянул на градусник. Зима была на редкость суровой: термометр показывал 30Н ниже нуля, и температура продолжала падать. Тут он перевел взгляд на улицу и неожиданно увидел, что возле его машины играют дети. Он мигом взгромоздился на батарею, высунул голову в форточку и с внезапно вспыхнувшейся в нем яростью изложил детям основы дарвинизма, а также свои взгляды об их месте в мире, согласно этой теории. Детей словно ветром сдуло…

Здесь я сделал паузу, дожидаясь, пока переводчик добубнит в ухо Пью Джефферсону . Затем продолжил:

– Немного успокоившись, он попытался всунуть голову назад, но не тут-то было. Форточка оказалась слишком узкой. Тогда он вспомнил, что раньше ему никогда не удавалось просунуть в нее голову. А мороз все крепчал! Рискуя оставить на улице уши, он сделал еще одну отчаянную попытку. Фиг! Форточка держала крепче, нежели ошейник собаку. Так он и стоял какое-то время башкой наружу. Лицо дьявольски замерзало, к тому же батарея, словно черти в аду, поджаривала ему пятки.

И тогда он заорал. И ор этот был подобен кличу стада слонов в саванне. Но пока возглавляемые дворником мужики взламывали двойную дверь с семью замками, его нос превратился в отмороженную свеклу, уши – в вареники с вишнями, а пятки – в жареных куропаток…

Имеет: инвалидность первой группы, нервный тик, заикание, а также лицо всех цветов радуги – от фиолетового до буро-малинового, – с которым живет один.

Я дочитал и посмотрел на окружающих. Напряженное молчание сохранялось. Первой отреагировала Лили.

– Он закончил, – сообщила она.

Аудитория зашевелилась.

– Весьма лапидарно, – неожиданно произнес головастик, хотя его мнением здесь интересовались меньше всего.

– Злой, бродяга, – неуверенно проговорил Тигран Ваграмович.

– Миша, как вам не стыдно? – возмутилась Ада Борисовна. – После этого кошмара я не смогу ночью заснуть!

Собственно, другого я и не ожидал. Ведь "Гвидон" слишком хорошо знал меня как бухгалтера – в особенности Ада Борисовна,

– чтобы теперь воспринять в каком-либо ином качестве.

– Почюму так мало чытал? – осведомился Бондо.

– Краткость – сестра таланта, – захихикал Васельцов.

– Я сказал все, что хотел сказать, – с чувством собственного достоинства произнес я.

– Почэму так мало хотэл? Почэму нэ хотэл сказат, гдэ находытся тайнык?

К счастью, мнение Бондо на подобные темы здесь тоже не очень котировалось. Я сложил лист, на котором был написан рассказ, вчетверо и спрятал в боковой карман.

– А ты почему отлыниваешь, не высказываешь своего мнения?

– набросилась Лили на глупо ухмыляющегося Васельцова. – Кто у нас руководитель издательского отдела?

– Лили Аркадьевна, я ведь не редактор, – тут же запричитал тот. – Вы же знаете, что мы преимущественно выпускаем: календарики с женскими задницами да гороскопы. Если нужно будет, издадим и Крайского. Хотя лучше бы он – честное слово! – придумал гороскоп. На гороскопах мы тройной навар с каждого листа бумаги имеем.

– Может, еще лучше сфотографировать свою голую жопу? – с вызовом поинтересовался я.

– Твою не надо. Но если на то пошло, голая жопа Альбины принесет нам куда больше прибыли, нежели собрания сочинений Толстого, Шоу и твое вместе взятые.

Вот так компания! Правда, он не уточнил, какого именно Толстого имеет в виду и какого именно Шоу, но я был согласен на любых.

У Ады Борисовны и Тиграна Ваграмовича тут же сделались лица а ля "ничего не слышу, ничего не вижу".

– Значит у тебя нет своего мнения? – уточнила Лили с угрозой.

– Лили Аркадьевна, у меня, конечно, есть мнение. Но вы ведь знаете, каким дефицитом сейчас является бумага. Какими потом и кровью она достается. И после этого печатать на ней Крайского!

– Ну а ты что скажешь? – повернулась Лили к Пью Джефферсону.

Тот что-то коротко произнес по-английски.

– Он ничего не понял, но ему понравилось, – перевел головастик.

Лили хлопнула ладонью по столу.

– Значит, вопрос решен.

Потом обвела всех взглядом.

– Свободны.

Однако присутствующие не спешили расходиться.

– Лили Аркадьевна, – слащавым тоном начал Тигран Ваграмович, – мы конечно ничего не имеем против Миши Крайского, но вообще вся эта затея… – Он замялся.

– Что вы имеете в виду? – тут же насторожилась Лили.

– Очевидно, он имеет в виду это начинание с частным сыском как таковое, – пришла на помощь юристу Ада Борисовна. – Как главный бухгалтер корпорации, не могу не отметить, что с точки зрения ожидаемой прибыли, идея не выдерживает никакой критики.

– Это не переводить, – тут же приказала Лили головастику.

– Лили Аркадьевна, мы вас очень уважаем как руководителя,

– вновь заворковал Тигран Ваграмович, – но…