Великий поход династронавтов - Хаим Оливер

— А теперь прошу сюда, — сказал капитан.

Часовой распахнул соседнюю дверь, я перешагнул через порог и обмер…

Не от изумления, страха или там от смущения. Меня охватило чувство, которое трудно точно определить, — я вдруг словно бы перенёсся в мир сказки. В волшебный мир Белоснежки и семи гномов. Только вот Белоснежки не было, а гномов оказалось не семь, а целых двенадцать.

Они были разные: и совсем маленькие, и повыше. Почти все худощавые. Один довольно пухленький, в очках; другой — сравнительно высокий, в ковбойских штанах и зелёной клетчатой рубахе — выделялся буйной чёрной шевелюрой; третий из гномиков очень смахивал на девочку, а у четвёртого, курносенького, совсем крохотули, на ногах были детские сандальки…

Посередине огромной комнаты проходила жирная красная черта, поделившая её надвое. Слева от черты спали, растянувшись на ковре, шесть гномов. У всех длинные бороды. Справа — остальные шесть.

Все, как один, усатые.

Я стал протирать глаза: не сон ли это? Обернулся, взглянул на капитана. На его губах играла загадочная улыбка.

— Узнаёте? — шепнул он мне.

Я отрицательно качнул головой.

— Посмотрите внимательней, — сказал он и, указав на одного из спящих, добавил: — Вот этот утверждает, что знает вас.

Я подошёл поближе к бородатому гному, на которого он показал. Тот сладко спал, уронив голову на грудь. Куртка у него на груди почему-то топорщилась. Я наклонился, вгляделся в его лицо, и сердце моё учащённо забилось. Не может быть!.. Не может быть!..

Обошёл остальных гномов, пристально вглядываясь каждому в лицо, — до тех пор, пока хорошенько не разглядел всех. Никаких сомнений: они!

— Ну, теперь узнаёте? — спросил капитан.

Я промолчал и снова подошёл к первому гному: то же смуглое лицо, те же вьющиеся волосы, пухлый рот, румяные щёки. Но откуда взялась борода? Я невольно протянул руку и легонько дёрнул. Гном зашевелился. Комок, топорщившийся у него на груди, заскулил…

— Не выйдет, — прошептал капитан. — Мы пробовали.

Я посмотрел на него: неужели он тоже сошёл с ума? И снова энергично подёргал кудрявого гнома за бороду. Тот негромко застонал, поднял голову и открыл глаза.

Да, и глаза его: живые, чёрные, смышлёные.

Наши взгляды встретились. Он узнал меня, расплылся в улыбке, и я увидел слева кривой зуб, обладателем которого мог быть только один-единственный человек на земле! Ещё не совсем проснувшись, он протянул ко мне руки. И заплакал горючими слезами, заструившимися по его длинной бороде.

— Только этого не хватало, — проворчал капитан. В эту минуту снова раздался скулёж, комок на груди гнома задвигался, и из-под куртки вылезла маленькая собачонка. Удивительно знакомая мордочка. Собачка весело поглядела на меня, бросилась ко мне на грудь и начала лихорадочно облизывать меня своим тёплым язычком.

Тут проснулись остальные диверсанты. Повскакали на ноги, со смущённым видом окружили меня и дружно присоединились к рыданиям кудрявого гнома. Спустя мгновение комната огласилась двенадцатиголосым рёвом диверсантов, чьи усы и бороды скоро взмокли от слез. Только собачонка заливалась весёлым лаем, тёрлась об их ноги, вскакивала им на плечи, кувыркалась, взвизгивала, от чего шум и неразбериха становились ещё больше.

Капитан постоял-постоял и говорит:

— Вот что, товарищ писатель, я пошёл. Не выношу слез, даже диверсантских. Вы, пожалуйста, успокойте их и попытайтесь что-нибудь из них вытянуть. Я буду у себя. Если понадоблюсь, дайте знать.

И я остался один на один с двенадцатью усатыми и бородатыми нарушителями границы и их собакой. Через какое-то время рёв пошёл на убыль.

— Ну? Объясните вы мне, как вы сюда попали? — спросил я.

— Это всё он! — воскликнул кудрявый диверсант, показывая на рослого гнома с устрашающей шевелюрой и будёновскими усами. — Если б он не украл Никижа…

— Неправда! — закричал усатый. — Это вы его украли!

— Нет, вы!

— Нет, вы!

Усатые отошли за красную черту и приготовились к бою. Бородатые заняли оборону.

Всё было ясно. Я сказал:

— Неужели Федерация династронавтов так низко пала?

— Федерации больше не существует! — воскликнул кудрявый гном со слезами в голосе.

— Не существует? Это почему же?

Воцарилось долгое, гнетущее молчание. Наконец кудрявый диверсант заговорил. Сначала вполголоса, потом всё смелее и взволнованнее. Остальные, конечно, то и дело его прерывали — оспаривая, дополняя. Собачонка присела на задние лапки и, высунув язык, терпеливо слушала его рассказ.

Вот при каких необычных обстоятельствах мне довелось вновь встретиться с моими дорогими друзьями — членами славной Федерации династронавтов, которая образовалась, как явствует уже из её названия, в результате слияния Общества астронавтов и Отряда динамичных — двух ребячьих компаний, деятельность которых доставила кучу хлопот многим жителям нашего квартала. Несмотря на усы и бороды, я их всех узнал. Узнал главу Федерации и главного астронавта кудрявого Полковника Димчо; бывшего командира Отряда динамичных Сашу, по прозвищу "Кобальтовый Кулак", в его неизменной клетчатой рубахе-ковбойке; очкастого Рони Дакалку, который по-прежнему говорил «да» всякий раз, когда Наско Некалка говорил «нет»; миловидную Вихру, — несмотря на то что сейчас она была в брюках и с бородой длиннее, чем у Фридриха Энгельса; узнал и Мишу Эквилибриста, и худенького Игорька, и самого юного из всех, кандидата в династронавты Кынчо, — всех узнал. Ну и, конечно, Никижа. Только Фанни с ними не было, но это уж дело особого рода, которое разъяснится позже…

Династронавты рассказывали, рассказывали без устали, и никто из нас не заметил, что уже давно рассвело. Часов около девяти в дверь заглянул капитан Боянов.

— Ну как?

— Всё в порядке, — сказал я. — Проголодались, наверно?

— Ещё как! — воскликнул заметно осунувшийся Рони Дакалка.

— Хорошо, сейчас пришлю молока и булочек, — улыбаясь, сказал капитан.

В десять часов я вышел из Управления пограничных войск. Справа от меня шагали бородачи, слева — усачи, а сзади вприпрыжку бежал Никиж. Несмотря на все наши старания, мы не сумели избавиться ни от бород, ни от усов. Качество нового болгарского клея УК (универсальный клей, горячо вам его рекомендую) оказалось превосходным. Прохожие на нас оборачивались, а детвора неотступно бежала следом, так как приняла нас за артистов французского цирка.

Первым делом я отвёл своих подопечных в парикмахерскую, где при благоговейном молчании публики было благополучно покончено с бородами и усами. Затем я проводил каждого из диверсантов до дому.

Тринадцатого диверсанта с нами не было. Он остался там, за железной дверью.

Лишь к полудню удалось мне разыскать редактора издательства.

— Товарищ Ст… — заявил я, — обещанная книга скоро будет закончена, — и рассказал ему о том, что со мной произошло этой ночью.

— Давай! — сказал он.

И вот сейчас два часа дня. Я выпил крепкого кофе и сел за машинку, чтобы поведать вам о необыкновенных приключениях моих давних приятелей — динамичных астронавтов, ставших из-за стечения различных обстоятельств усатыми и бородатыми, а также об их верной собаке Никиже.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. РОЛАНДО ИЗ СЬЕРРЫ-МАЭСТРЫ И СИСУЛУ-КАБА ИЗ ПРЕТОРИИ

1. ПРЕДЛОЖЕНИЕ ТОВАРИЩА МОРЕВОЙ, ИМЕВШЕЕ РОКОВЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

Да, да, причиной всему было предложение, которое исходило от мамы Наско Некалки. Товарищ Морева работает в университете, учит студентов-иностранцев. За несколько дней до Первого мая она сказала сыну:

— Хочешь, я на праздник приглашу кого-нибудь из студентов пообедать с нами?

— Хочу. А кого?

— Кого хочешь. У нас учатся негры, немцы, вьетнамцы, кубинцы, арабы, турки, шведы, даже один японец.

Наско задумался. При этом русый непослушный вихор упал ему на глаза.

— А нельзя позвать всех? — спросил он.

— Трудновато. Их около двух тысяч.

— Можно, я подумаю?

— Думай, но не очень долго, потому что они нарасхват.

Оставшись один, Наско погрузился в размышления. Надо сказать, что всякого рода отвлечённая умственная деятельность давалась ему нелегко. Он любил чисто зрительный подход к делу. Поэтому, вытащив из кармана блокнот и карандаш, он набросал фигурок двадцать силачей-боксёров разных национальностей: негра, японца, китайца, индийца, кубинца… Все широкоплечие, мускулистые, как на подбор. На ком остановиться? Один другого заманчивей. Под конец, устав от долгих раздумий, Наско решил посоветоваться с друзьями-астронавтами. Не зря говорится: ум хорошо, а два лучше.

Едва уроки кончились, Наско помчался в ракетный центр Федерации, который, как известно, помещается за сараем во дворе высокого жилого дома на углу улиц Царь Крум и Раковского, неподалёку от стадиона. Тут он и поведал динамичным астронавтам и Никижу о мамином предложении. Эффект был потрясающий.