Блаженство - Лоринда Скотт

Сколько ему лет? Тридцать или тридцать пять прикинула она. Где-то в этих пределах. Не старше. У него был низкий, уверенный настойчивый голос человека, который знает, что ему надо, и умеет этого добиваться. Цвет глаз? Пожалуй, голубой, решила она. Холодный голубой цвет, соответствующий командному тону голоса, в котором к тому же слышится легкое раздражение. Можно предположить, что в свое время у него был сломан нос — наверно, когда он пытался одержать верх над каким-то нахальным одноклассником, не признававшим его старшинства. Губы у него, скорее, твердые и решительно сжатые. Улыбается он нечасто, но не лишен чувства юмора.

Маргарет сама удивилась, как всего лишь из нескольких фраз суховатого диалога, отрывок которого довелось подслушать, ей удалось выстроить столь точный портрет. Сейчас она не смогла бы наделить этого мистера и каплей юмора. Но он чувствовался в том самом объявлении, благодаря которому ей теперь приходится терять здесь время. Предыдущим вечером один из братьев показал его Маргарет в журнале «Фамили».

«ГДЕ ТЫ, ФРЕКЕН БОК? — прочел Ник, — На самом деле, мы хорошие ребята, но нам нужна твердая рука и немного любви и понимания».

— Вот как? — фыркнул Барри. — Не объявление, а последнее лобзание.

— Мне тоже нужно совсем по чуть-чуть и того, и другого, — вмешался Стив.

— Скорее, твердой руки, — сухо уточнил отец, оторвавшийся от «Фармерс Уикли».

— Помолчите, все вы. Тут чувствуется что-то интересное. Во всяком случае, хуже вашей банды ничего быть не может. «Предоставляется квартира, машина, великолепное жалованье и все прочие условия, а если вы умеете готовить лучше, чем папа, мы все будем вам благодарны!» — Она отложила газету в сторону и обвела взглядом свое семейство, замершее в ожидании. — Интересно, где это может быть?

— Куда важнее, кто именно дал это объявление? — задумался отец. — Смахивает, что вдовец или разведенный…

— Или Синяя Борода в ожидании очередной жертвы.

— Ник! Успеешь высказаться, а сейчас убери лапы со стола! — потянувшись, Мартин Баркли смахнул ноги сына. Стул, на котором тот раскачивался, с грохотом принял устойчивое положение. — Что еще там говорится?

Маргарет состроила гримасу.

— Ничего. Только номер телефона. Код Линкольна. Может, это занятие на время и устроит меня. Только, чтобы протянуть до сентября.

Ее предыдущая работа няни завершилась несколько недель назад, когда семья Джексонов вместе с малышами отбыла за границу. Так что на Рождество она была совершенно свободна и провела его на семейной ферме Баркли в Уитеме. Но сидеть без работы ей не хотелось. Маргарет решила подыскать какое-то дело, пока не начнутся осенние занятия в колледже. Еще раз с интересом пробежав объявление, она попыталась представить, кто мог его дать, и решила, что, кто бы это ни был, он не лишен чувства юмора. А с такими людьми работать всегда лучше.

— Не переломлюсь, если и позвоню, — небрежно пожав плечами, сказала она и, прихватив газету, покинула просторную захламленную кухню и направилась в кабинет.

Упитанный серый кот уютно свернулся в кресле, и ей пришлось отправить его на пол. Хвостатый соня хотел было удалиться, но по пути решил проконтролировать ситуацию и укоризненно взглянул на Магги, когда та стала набирать номер, приведенный в объявлении.

Ответа не последовало. Ну конечно, вечер пятницы, половина девятого, наверное, семья куда-то уехала. Испытывая легкое разочарование, Маргарет уже готова была повесить трубку, как на другом конце что-то щелкнуло, и детский голос завопил:

— Я успел!

Закрыв глаза, она растерянно потерла трубкой оглохшее ухо.

— Алло! Могу ли я поговорить…

— Папа сейчас подойдет, подождите… — ответили ей. И тут же чуть приглушенно добавили кому-то рядом: «Это какая-то женщина».

— Понял, а теперь марш в постель… Алло?

Голос звучал низко и хрипловато, и, хотя угадывалось, что человек устал до смерти, в нем проскальзывали чувственные нотки. Маргарет поджала губы.

— Это Фрекен Бок, — сказала она. — Как я понимаю, у вас возникли небольшие сложности?

На другом конце раздались странные сдавленные звуки, похожие одновременно на смешок и на вздох разочарования.

— Можно и так сказать, — согласился голос. — Послушайте, я сейчас совершенно не могу разговаривать, когда вы смогли бы приступить к работе?

Маргарет задумалась. Как можно предлагать столь ответственное дело вот так, сразу, без лишних вопросов, не видя ее? Тут что-то странное…

— Могу приступить немедленно, — тем не менее решительно сообщила она.

— Отлично. Не могли бы вы явиться для беседы завтра утром? Скажем, в девять часов.

И вот она стоит здесь, удивляясь, с чего это ей померещилось, будто у мистера есть чувство юмора. Может, текст объявления набросала его секретарша. В таком случае она вляпалась. Немного внимания и заботы? Да эти ребята, что встретили ее в холле, нуждаются в военно-трудовом лагере, а мужик, что сидит к ней спиной, кроме своей работы не замечает ничего на свете. Кроме того, он явно недовоспитан. Ей потребовалось всего несколько секунд, чтобы не только определить характер хозяина дома, но и… отдать дань восхищения качеству ткани серовато-черного пиджака, туго обтягивавшего на удивление широкие плечи.

Пиджак в самом деле был отменный. Из тонкой, чисто шерстяной ткани, может, с легкой примесью шелка; он сидел на фигуре как влитой. Правда, такой наряд был слишком официален для домашней обстановки, а тем более не уместен для раннего субботнего утра. В доме, где обитали восьмилетние двойняшки, сошла бы и спортивная куртка или легкий светлых тонов пуловер. Но Маргарет не могла не оценить качество вещи, невольно подумав, каково было бы почувствовать в пальцах эту мягкую нежную ткань…

Затем мисс Баркли обвела взглядом комнату. О человеке можно многое сказать по обстановке дома. Вот она, например, была истой барахольщицей и не могла устоять ни перед одним блошиным рынком. Однако великолепие этого помещения явно свидетельствовало о том, что его обитатели ни разу в жизни не посещали такой рынок.

Книжные полки закрывали все пространство вдоль стен, если не считать прекрасного своей простотой мраморного камина с тяжелой, кованной из черного металла решеткой колосников, которая, как ей показалось, никогда не знала пламени. Вокруг валялись клочки и комки бумаги, часть которых застряла на решетке, часть оказалась в зеве камина, а над ним висело старинное полотно, изображавшее цветущую горную долину. Рядом располагался большой уютный диван, на одном конце которого лежала стопа бумаг, а на другом груда мятых подушек, видно было, что тут любимое место. Если не считать стола и книг, комната была практически пуста.