Флоренс Аравийская - Кристофер Бакли

Ритуал с бумажкой обычно проходил вполне гладко. Однако теперь принцу Баваду, строившему лыжный домик площадью 150 000 квадратных метров в Джексон-Хоул, эта сумма показалась несколько, как бы это сказать, неадекватной. И он воззрился на экс-президента.

Вообще-то они были добрыми друзьями – принц Бавад и мистер экс-президент. Последний, когда еще был президентом, не раз гостил в нынешнем лыжном домике Бавада площадью 100 000 квадратных метров в Аспене. В обычной ситуации он бы просто перечеркнул эту цифру и написал на той же бумажке сумму чуть-чуть побольше. Однако на сей раз он этого не сделал. Многие участники группы с некоторых пор сдержанно высказывали недовольство Васабией. Королевство становилось все более энергичным, если не сказать – эксцентричным, в своих требованиях. А бизнес есть бизнес, в конце-то концов.

Экс-президент мило улыбнулся Баваду. Тот, слегка нахмурившись, наконец кивнул в знак своего согласия с цифрами на бумаге. Экс-президент просиял и отпустил легкую шутку по поводу того, что с принцем не так-то просто договориться, вот такой серьезный он бизнесмен. Заседание на этом закончилось, двери открылись, и официанты внесли закуски. И какие закуски! Все-таки это была очень приятная организация, и с ней действительно хотелось иметь дело. Никогда еще в области получения прибылей столь многое не достигалось таким небольшим количеством людей.

В резиденции принца в это время Назра налила себе из бутылки своего мужа рюмочку французского коньяка 150-летней выдержки. В одиннадцать часов, когда принц все еще не появился, она налила себе вторую рюмку. Затем третью. В 11.40, когда принц наконец вернулся домой, она уже забыла о своих переживаниях.

Речь, которую она так тщательно репетировала, прозвучала не совсем убедительно, поскольку была произнесена заплетающимся языком и отличалась не столько красноречием и связностью, сколько благоуханием замечательного коньяка «Наполеон». Злой как черт принц, которому все еще не давало покоя его неадекватное «участие» в проекте опреснения, грубо приказал Назре отправляться в свою комнату.

Ночной спор между избалованным принцем и его подвыпившей младшей женой вряд ли может послужить образцом салонной беседы. Диалог быстро перешел на повышенные тона и был резко завершен принцем, который, не раздумывая, отвесил Назре роскошную пощечину с крепким запахом дорогих сигар. Засим, громогласно проклиная тлетворное влияние Запада, принц, как грозовая туча, умчался в спальню к другой, более покладистой жене.

Назра фурией бросилась в свою спальню, где отнюдь не собиралась спать в эту ночь. Швырнув что попалось под руку в дорожную сумку, она прошла в гараж, в котором стояли одиннадцать машин. (Принц любил водить сам, и большинство полицейских на дорогах штата Виргиния были знакомы с ним лично.) Назра не хотела ни «мазерати», ни «ламборджини», ни «майбаха» или «феррари», поскольку у всех этих машин на приборной панели было слишком много кнопочек неясного назначения. Она остановила свой выбор на «мерседесе», в котором ее обычно возил Халил и приборы которого были ей в общих чертах знакомы, включая специальную кнопку на панели орехового дерева, переводившую управление центральными воротами с поста охраны на «мерседес».

Вот так Назра оказалась за рулем одной из машин своего мужа и промчалась мимо переполошившейся охраны, а мрачный Шаззик со своими двумя помощниками, свирепыми воинами из племени варга в синих костюмах, немедленно бросился за ней в погоню.

Но куда ей было ехать? Поворот на Вашингтон она уже пропустила.

Едва избежав столкновения с несколькими деревьями и проскочив три-четыре раза подряд на красный свет, Назра на предельной скорости свернула в северном направлении на шоссе 123, и этот факт не укрылся от полицейского Хармона Дж. Джиллетса, служившего в дорожной полиции штата Виргиния.

Именно в тот момент, когда оглушительная сирена и красно-бело-синие всполохи мигалки рядового Джиллетса уже догоняли ее, Назра увидела указатель с надписью:

РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫЙ ЦЕНТР ИМ. ДЖОРДЖА БУША.

В шторм сгодится любая гавань.

Вид приближающегося на бешеной скорости автомобиля, за которым по пятам гонится дорожная полиция, вряд ли может порадовать служащих секретных государственных учреждений США. Поэтому, стоило Назре оказаться у вьезда на территорию штаб-квартиры ЦРУ, как перед ней прямо из бетонного покрытия внезапно вырос стальной барьер. Это воспрепятствовало ее продвижению вперед самым решительным и громким образом и повлекло за собой активацию такого количества воздушных подушек внутри «мерседеса», что принцесса просто-напросто исчезла среди них и незамедлительно потеряла сознание.

Пока Назра грезила о бирюзовых антилопах, парящих над бескрайней черной пустыней, и о гигантских алых крабах, пытающихся достать антилоп своими золотыми клешнями (сочетание адреналина, бренди и удара воздушных подушек обычно приводит к весьма живописным видениям), правительство Соединенных Штатов начинало просыпаться и осознавать эпические масштабы этого неприятного происшествия.

Глава первая

В то время как Назра продолжала любоваться своими психоделическими антилопами, сотрудники ЦРУ и патрульный полицейский штата Виргиния Хармон Дж. Джиллетс с оружием наизготовку разглядывали сквозь окна автомобиля свой неожиданный улов. Среди бесчисленных воздушных подушек они смогли разглядеть лишь две определенно женские ручки, одна из которых, а точнее – левая, была унизана таким количеством бриллиантов, что всем их детишкам, собранным воедино, с лихвой бы хватило на курс обучения в престижных колледжах «Лиги плюща»[1] и на юридическом факультете.

В этот момент к месту происшествия подъехала еще одна дорогая машина немецкого производства, в которой сидел мрачный гораздо более обычного Шаззик и два его мукфеллина. Охранники из ЦРУ и патрульный Джиллетс прекрасно видели дипломатические номера, однако оружие убирать не спешили.

Шаззик вышел из машины и в привычной ему властной манере – поскольку приближенные к особам королевской крови Хамуджей отнюдь не отличаются учтивостью по отношению к простолюдинам – провозгласил, что данное транспортное средство содержит в себе члена королевской семьи, а затем незамедлительно предъявил свои права на извлечение вышеупомянутой особы.

Для патрульного Джиллетса это было уже слишком. Когда он служил в морской пехоте, ему довелось провести несколько месяцев в королевстве Васабия во время одного из спазмов американской интервенционистской политики в этом регионе, в результате чего он просто на дух не переносил васабийцев (довольно распространенное, кстати, чувство среди тех, кто там побывал). Полгода, проведенные на военно-воздушной базе имени принца Вадума, сформировали в Джиллетсе, не отличавшемся, в общем-то, никакими особыми предубеждениями, стойкую ненависть даже к самому слову «Васабия».

Он обошелся без привычного «сэр», с которым обращался даже к самым ничтожным из тех, кого ему доводилось останавливать на шоссе, расправил перед камергером внушительную грудь морского пехотинца в запасе, еще крепче сжал рукоятку своего девятимиллиметрового револьвера системы «Глок» и громогласно восстановил попранную юрисдикцию суверенного штата Виргиния. Даже генерал Джексон по прозвищу Каменная Стена, принявший во время Гражданской войны жестокий бой при Первой Бычьей Тропе совсем недалеко отсюда, вряд ли превосходил патрульного Хармона Дж. Джилдетса в непреклонности и желании стоять до конца.

Охранники ЦРУ тем временем уже понажимали свои хитрые кнопочки, вызывая прикрытие в виде бронетранспортера, готового (в случае крайнего осложнения ситуации) к запуску ракет, а также к тому, чтобы пропустить электрический ток весьма приличного напряжения через дерзкие тела незваных гостей. Ко всему прочему был задействован и вертолет со снайперами на борту.

А чего мелочиться? Мало ли что?

Посреди всего этого хаоса, образовавшегося из бронетранспортера, лопастей вертолета, пистолетов, мужской ругани и выпячивания грудей, галлюцинации Назры вдруг закончились, и она пошевелилась внутри своего кокона из первоклассного немецкого полистирола. Протиснувшись между воздушных подушек, она с ужасом уставилась на практически батальную сцену, развернувшуюся прямо за окнами ее автомобиля, а после этого сделала то, что любой сделал бы в подобных обстоятельствах. Она полезла в карман за сотовым телефоном.

Флоренс Фарфалетти достаточно долго проработала в министерстве иностранных дел США и поэтому твердо знала, что если звонок раздается после полуночи, то это: а) вряд ли кто-то ошибся номером и б) ничего хорошего от него ждать нельзя. Однако, будучи заместителем помощника заместителя госсекретаря по ближневосточным вопросам (ЗПЗГСБВВ), она в) обязана была снять трубку.