Никогда не связывайтесь с животными. О жизни ветеринара - Стил Гарет

Случилось так, что молодой самец крупного рогатого скота, как говорят профессионалы, а по-простому бычок, сломал себе ногу. Из-за размеров и веса животного, а также по причине технических и финансовых ограничений у его хозяина о лечении ноги и речи не шло. Бычка все еще можно было пустить в пищевую цепь, и он мог пойти на бургеры, но транспортировать его до скотобойни с поломанной ногой было невозможно по причинам, продиктованным соблюдением стандартов благополучия животных. По сути, у нас оставался только один вариант. Нам надо было его пристрелить, выпустить из него кровь, и только потом фермер мог отвезти его на мясокомбинат.

И тут на сцене появляется человек с ружьем. Скажем так: все, что я знал про огнестрельное оружие на тот момент, было почерпнуто из фильмов про войну и одного-единственного случая, когда меня учили стрелять в полярного медведя из винтовки. А теперь я был вооружен лишь револьвером 32-го калибра одиночного действия да мрачной решимостью. Стоит также отметить несколько отягчающих ситуацию факторов. Бык обезумел от боли, он метался по полю с пеной у рта, его сломанная конечность вяло болталась сбоку и, по всей видимости, вызывала дополнительную ярость у животного. Фермер был напуган до смерти, а я некстати приехал на место в обществе девушки, с которой был знаком еще со времен учебы в ветколледже. Мы хотели с ней посидеть в баре и выпить до этого происшествия, но тут поступил срочный вызов, и она решилась поехать со мной за компанию для производственной практики. Она была на курс младше, и, признаюсь, я проявлял к ней плохо скрываемый интерес.

Просто подойти близко к «пациенту» уже было сродни походу на войну. Определенно, у меня было ощущение, что это своеобразная проверка на слабо. План был таков: я выдвигаюсь в поле на экскаваторе JCB, занимаю позицию для близкого огневого контакта с быком, оставаясь под прикрытием железного корпуса экскаватора. Вроде неплохое начало. Затем я высаживаюсь из машины и быстро разделываюсь с быком, причем делаю это максимально мужественно, а потом триумфально возвращаюсь, предположительно испуская во все стороны феромоны, которые безотказно действуют на студенток ветеринарного колледжа.

К сожалению, у моего противника планы были несколько иными. Когда я вылез из экскаватора и стал приближаться к быку, то он замер на месте и невозмутимо смотрел на меня – вроде все хорошо. Но как только, по его оценкам, я отошел на достаточное расстояние от своего желтого безопасного укрытия с пугающим ковшом, он тут же рванул ко мне. И я вдруг осознаю, что бегу во всю прыть, на которую способен человек в резиновых негнущихся сапогах, по направлению к своей уже-не-будущей девушке и ору: «черт, черт, черт, че-е-ерт!»

Я повторил эту незатейливую вылазку несколько раз. Безуспешно. Тогда у меня возник другой план. Что если разложить на поле какие-нибудь коровьи вкусняшки, дождаться, когда бык начнет их жевать, а я тут-то я и выстрелю ему в голову? Что же, попробовал действовать по этому плану. Бычок с подозрением подошел к сену, наклонил голову под таким удобнейшим углом, что пуля 32-го калибра сама просилась в цель, и начал неохотно есть. Я находился на некотором отдалении и понял, что если хочу попасть ему прямо в голову, то надо подойти поближе, хотя бы на расстояние пяти метров, иначе промажу. Я осторожно стал приближаться, бык следил за мной одним глазом. Я прицеливался так, как это делают все американские копы в детективных сериалах, стараясь сфокусировать свой взгляд на цели и взять быка на мушку.

Бац! – выстрелил я.

– Му-у-у? – Бычок поднял голову в недоумении: что это за странный звук он услышал? Сперва мне показалось, что я промазал, но потом увидел, как у быка из носа потекла струйка крови. Однако бычок не обратил на это внимания, опять наклонил голову и стал, ничуть не сомневаясь, жевать дальше…

Бац!

– Му-у-у?

Бац!

– Му-у-у?

Бац!

– Му-у-у?!

К этому моменту все шансы произвести впечатление на девушку в экскаваторе улетучились, а вот фермер пришел в еще больший ужас. Ему было неясно, кто будет представлять большую опасность, если теперь выйти из кабины экскаватора, – бык или моя некомпетентность.

У быка из носа кровь уже хлестала, но по его внешнему виду можно было сказать, что откидывать копыта он не собирается, по крайней мере в ближайшее время. Выходило так, что для достижения цели мне надо было приставить револьвер к бычьей голове и выстрелить. Для другого сценария этот пистолетик не годился. Переходим к плану С. Ничего не поделаешь – мне нужно было подойти вплотную к быку. С душевным и телесным трепетом и все еще лелея надежду на поцелуй в щеку (от девушки, разумеется), я стал подкрадываться к быку. Он смотрел на меня, не отрываясь, и продолжал жевать свое сено, но тут до него дошло, что у меня серьезные намерения и я не перестану к нему подкрадываться, – он взрыл землю копытами и ринулся на меня. Я на ходу резко развернулся на 180 градусов и рванул к экскаватору. Мне удалось добежать до укрытия, но бык преследовал меня по пятам. У меня не было ни малейшего шанса успеть забраться в кабину так быстро, чтобы тот не подцепил меня на рога, а потому я был вынужден снова изменить траекторию и забежать за машину – бык не отставал. Он был резв, но я резвее, особенно на поворотах. Началась почти комедийная погоня: бык бегал за мной вокруг экскаватора, в котором сидели озадаченный фермер и не на шутку перепуганная студентка – оба беспомощно наблюдали за нашей бешеной гонкой.

Даже в этом жалком состоянии я сообразил, что так долго продолжаться не может: в конце концов кто-то из нас двоих устанет, и, скорее всего, это буду я. Вот тогда бык меня настигнет, затопчет, раздавит насмерть, так что прощай, мой мизерный гонорар, платить-то будет уже некому. Эта печальная мысль придала мне скорости, я забежал за заднее колесо и остановился. Бык тоже прибежал за заднее колесо, но я инстинктивно дернул рукой и выстрелил. Он тут же рухнул к моим ногам… Ну хорошо, более-менее у моих ног.

– Му-у-у?!

Это был достойный противник, и я с некоторой печалью приковал его цепью к ковшу экскаватора, который фермер потом поднял, и я перерезал скальпелем сонную артерию – бычья кровь полилась из безжизненной обессиленной туши на пашню. Дело было сделано, теперь я мог уходить.

Около машины между мной и моей спутницей возникла некоторая неловкость. Девушка старалась держаться невозмутимо, хотя мне, без сомнений, не удалось создать благоприятную учебную среду, к которой стремятся университеты. В том смысле, что извлеченный в тот день урок можно описать как «иногда реально влипаешь в дерьмо».

Мы привели себя в порядок, сложили вещи в машину и приготовились ехать на следующий вызов, на который уже весьма серьезно опаздывали. Когда я выехал на главную дорогу, то до меня дошло, что я вообще не помню, куда положил револьвер. Я съехал на обочину и остановился под предлогом, что «мне нужно кое-что проверить». Открыл багажник, судорожно посмотрел там, потом залез под заднее сиденье, где в маленькой пластиковой коробке обычно храню револьвер, – в коробке было пусто, и на заднем сиденье тоже ничего не было. Мне бы очень хотелось верить, что выглядел я при этом беспечно и невозмутимо, однако это было не так. Когда я взглянул на переднюю часть машины, то, наконец, заметил, что револьвер спокойно лежит себе снаружи, на капоте у лобового стекла, застряв между дворниками. Я проехал 20 миль по главной трассе с пистолетом на лобовом стекле – и не замечал его прямо перед своим носом.

Я переложил револьвер в потертую пластиковую коробку, запрятал под заднее сиденье в самое надежное место, где, конечно же, ни один вор его не найдет, даже если захочет, и тронулся в путь навстречу новому клиенту.

Такой была жизнь у юного ветеринара общей практики.

Должен признать, что иногда я сам усложнял себе работу больше, чем надо. В нашей практике было четыре молодых ветврача, и каждый был грешен в этом в разной степени. Каждый раз, выезжая на вызов, я чувствовал давление, что надо решить проблему. У меня не было опыта и не хватало уверенности, чтобы понять, когда стоит признать, что у меня что-то не получается, и попросить о помощи.