Красные бабочки - Кристина Романютенко

– Какие глупости ты говоришь, – засмеялась Алла. – Ты всегда как что-нибудь скажешь. Невероятная. Ладно, мы с Арчиком, – она поцеловала своего йокшира. – Уходим, но ты подумай о маникюре хотя бы. Годы идут. А рядом с богатыми мужчинами всегда толпы молоденьких и красивых. Тут уж никакой уют не удержит штаны на ремне.

Мама прорыдала полвечера, разглядывая свои руки. Мой отец пришел тогда злой, какая-то сделка сорвалась, но, увидев свою зареванную жену, он сел рядом и прижал ее к своей груди:

– Почему моя вселенная плачет?

– Посмотри на мои руки… Они такие старые. Я даже не замечала, что на них столько морщин…

Папа с нежностью, на которую только способен огромный и суровый мужчина, взял ее ладонь: поцеловал каждый пальчик, каждую морщинку, а потом приложил руку к своей щеке:

– Ты чувствуешь, что и я не молодею. Мы ведь собирались состариться вместе?

– А что, если ты уйдешь?

– Мой космос, как можно променять тебя, женщину, которая держала меня за руку, когда жить не хотелось, которая последний кусок хлеба отдавала мне, чтобы я смог найти силы и пойти работать… Что ты так смотришь? Ты думаешь, я не помню, насколько ты тогда исхудала. Ты хоть представляешь, каким ничтожеством я себя ощущал, когда любимая жена улыбается и трясущимися от голода руками кормит тебя.

– Это неважно уже, – мама уткнулась лицом в его свитер.

– Ты – женщина, которая тащила меня, пьяного, ободранного, побитого домой.

– Нашел, что вспомнить…

– Нет, послушай. Я не хочу, чтобы у тебя даже мысль такая возникала в голове, что я могу променять единственного человека, который остался со мной после смерти моих родителей, когда все отвернулись. Всё, что я имею – это ты. Ты и Лео. Разве могло быть так, что у двух бесплодных людей появится ребенок? Это ли не доказательство того, что мы всё делаем правильно.

– Мне тебя не хватает, – прошептала мама.

– Мне тебя тоже.

– Будешь борщ? – засмеялась она и игриво прикусила губу.

– Конечно.

– А ты, мой маленький шпион? – мама обратилась ко мне. – Время уже двенадцатый час, тебе в школу завтра рано. Поэтому единственное объяснение твоему присутствию – это желание отведать борща.

Это одно из самых моих любимых воспоминаний. Именно тогда я осознал, что дороже семьи в этой жизни ничего нет. Со временем я стал рассматривать своих друзей под микроскопом «моего видения мира» и глубоко разочаровался. Я жил… Нет… Я существовал в эпицентре полых людей с ценниками. Так забавно было наблюдать за ночными распродажами своих друзей, когда с количеством выпитого, выкуренного и уколотого их прайс скатывался до ближайшего обезьянника или облеванного пола в туалете ночного клуба… Вариаций скидок было бесчисленное количество. Неизменным оставалось одно – звонок папы или мамы и этот секонд-хенд вновь становился люксовым брендом.

Ты, должно быть, считаешь, что я не такой?

До ближайшего обезьянника обычно ехать минут десять по Комсомольскому проспекту. А пол тот, выложенный красным кафелем, очень охлаждал. Отец обычно орал, запирал дома, забирал карту, разбивал телефон. Мама молча приносила завтрак-обед-ужин. Я делал вид, что «это больше не повториться», «я сам не знаю, как так вышло», «я не собирался драться с полицейским», «случайно превысил скорость до двухсот километров». И все налаживалось. Чувство родительской вины перед ребенком всегда творило чудеса прощения.

Однажды всё просто закончилось. Я проснулся от глубочайшего похмелья, в моей постели было две обнаженных девушки – типичное утро понедельника. В незнакомой квартире воняло сигаретами, алкоголем и сексом. Умываясь ледяной водой, я рассматривал свою опухшую рожу:

– С днем рождения, парень, – поздравил я свое отражение. – Пора взрослеть что ли?

Быть может это было некое провидение или озарение… А может, мне просто надоело это блудливое однообразие? У меня до сих пор нет ответа на этот вопрос. С того самого дня, с моего 20-тилетия, моя жизнь круто изменилась: бессонные ночи в клубах с телками сменились ночными мозговыми брифингами. Все те знания, что родители так нежно взращивали во мне, наконец-то дали всходы. Я научился не только зарабатывать деньги из пустоты, но и ценить усилия людей, которые делают это вместе со мной. Полые люди заменились людьми-роботами, которые жили по сценарию «работа-дом-работа».

Так странно, обычно в книгах пишут, что в самые судьбоносные дни, ты замечаешь каждую деталь, запоминаешь каждое дуновение ветра. Вранье. Я даже не помню, какой это был день недели. Возможно, это был вечер. Или раннее утро. Все смешалось. Могу сказать лишь одно с полной уверенностью – это был двадцать восьмой мой день рождения.

Звонок телефона. Мама побелела. Телефон упал из рук. Беспомощные глаза. Женщина передо мной постарела лет на двадцать пять.

– Отца убили.

***

На похороны отца пришел, казалось, весь город. Театральные всхлипы, стоны, лживые соболезнования. Мы с мамой были вдвоем против всей этой псевдо-скорбящей толпы. Одни пришли лично убедиться, что их конкурент мертв, другие пришли за банальным пиаром, ведь повсюду были журналисты. Некоторые не стеснялись и решили какие-то свои рабочие вопросы во время погребения.

– Ненавижу их, – сквозь зубы прошипел я.

– Сынок, у нас нет выбора.

Мама устроила поминки в любимом папином ресторане «Палермо» [1]. Он любил это заведение за просторный зал, потрясающую кухню и обслуживание самого высоко уровня. Каждый месяц они с мамой выбирались сюда, чтобы провести вечер вдвоем. Мама проводила в сборах весь день: прическа, макияж, новое платье и туфли. Папа приезжал за ней, звонил и со словами: «Ваша карета подана, мадам. Прошу отведать с грешным смертным ужин в нашем местечке». Я всегда веселился, выглядывая в окно, как два взрослых человека (мои родители на секундочку), целовались в щечку и отправлялись на свое первое свидание, которое обычно заканчивалось в отеле. Когда я начал свои отношения с Кариной, до меня вдруг пришло осознание, почему родители так делают и почему их брак настолько крепкий. Я очень хотел быть для Карины, таким мужчиной, как мой отец был всегда героем для моей мамы. Я бы жизнь отдал за то, чтобы моя девушка смотрела на меня так, как мама смотрит на папу.

Я давно заметил, что чем лживее люди плачут на похоронах, тем веселее они отмечают поминки. Нет, я не ошибся. Партнеры, друзья моего папы, какие-то непонятные и неизвестные мне личности с количеством выпитого алкоголя становились все радостнее, отовсюду послышались пошлые анекдоты, сплетни, шутки, смех. И вот апогей – папин лучший друг Савелий вызвонил некоего парня, который оказался ди-джеем, и поминки моего родного человека стали напоминать чью-то свадьбу или юбилей.

– Карина не приедет? – спросила мама.

– Телефон выключен.

– Мне жаль, сынок. Боюсь, у многих выключится телефон для нас.

– Мам, она не такая. Она хорошая. Поверь…

– Дай Бог, сынок.

Мама никогда особо не любила мою девушку, хотя мы уже были два года вместе. Нет, она никогда не высказывала какого-то неодобрения моего выбора, всегда приветливо встречала Карину, но я видел, как она смотрит на нее. Ох, этот мамин взгляд я знал слишком хорошо. Именно им она встречала меня, когда я возвращался с очередной вечеринки.

Я до сих пор удивляюсь, чем же Карина ей не угодила, потому что папа моей девушки был одним из ближайших друзей моего отца и одновременно его партнером по бизнесу. В теории наш союз просто идеально входил в планы наших с ней отцов по слиянию бизнесов. Но мама всегда чувствовала людей очень тонко, если человек с первого взгляда не вызвал в ней доверия, второго шанса она никогда не давала.

– Я пойду отсюда, не могу – тошно, – прошептал я.

– Иди, завтра поговорим с адвокатом, – вздохнула она.

Я поцеловал мать и поехал к Карине. Она открыла мне дверь, как всегда прекрасная: ее длинные черные волосы нежными волнами спускались по шее, точеную фигурку обтягивал шелковый халатик, который я подарил ей на первую годовщину. Я сглотнул, подавливая желания впиться в ее пухлые губы, и спросил, заглядывая в любимые медово-карие глаза:

– Что у тебя с телефоном?

– Батарейка села, наверное, – хмыкнула она.

– Ты не пришла на похороны.

– У меня нет черного платья… – протянула она с отвращением.

– Карин, что происходит?

– Лео, зайчик мой, дело ведь не в тебе… Просто у меня другие приоритеты в жизни. Твой отец умер. Сейчас начнется разделение власти и денег. Мой отец не оставит тебе ничего. Твои фирмы ведь официально на твоем отце, а он, к сожалению, перед смертью надел очень много долгов. По факту, вы банкроты. На деле же должники всем: начиная от моего папы, заканчивая… ты знаешь все нюансы бизнеса наших отцов, – чуть тише добавила она. – Скоро к вам придут выбивать долги. Прости, но вы – нищие. А я привыкла уже жить по-другому, понимаешь? Я не смогу отказаться от денег.