Сага о прекрасной розе - Сергей Анненков

Книга вторая

Сияньем солнца ослепленДворец восточного царя.Чудесный сад, диковин полный,Фонтан из злата, серебра.И от него ведут аллеиК различным уголкам дворца,Архитектурных форм затеиИ удивленью нет конца.

Кругом растительность бушует —Лианы, пальмы и цветы;И птичий хор в ветвях чаруетПрекрасной музыкой любви,И эта музыка – гимн лета!В нем летний дождь, и жаркий зной,И вальс цветов, и море светаИ пахнет медом и росой.

Златой беседки балюстрада.Стремится вверх по ней лоза,Свисают кисти винограда,Янтарным отблеском горя.Дорожки вымощены туфом,По ним изящно, не спешаПавлины ходят будто цугом,Хвосты на солнце распуша.

Беседки вход закрыли стражи —Не дрогнут мускулы лица;На поясах их ятаганы,[2]И торсы будто из свинца.Они хранят покой царя.В руках их цепи с серебра.На них – по два, по три гепардаПорвут любого без труда.

Пол устлан красными коврами,Курится благовоний дым.В шелках, расшитых жемчугами,Востока царь и славный сын –Подобно солнцу, лучезарныйДостопочтенный Фаритдин,За справедливость почитаем,Народом искренне любим.

Лицо открытое спокойно.Разрез слегка раскосых глаз.Видна в нем воля, сила война,Огонь души и музы глас.И не испортила в нем властьВсе то прекрасное, что было.Богатство ленью не сломило,И к жизни в нем кипела страсть.

Но только взор его печален,Весь в думах, где-то далеко.Что угнетало так его?Казалось, все у Фаритдина:Фонтан, и сад в кустах жасмина,И дом, что полная корзина;Наложниц сотни и браздыБлагоухающей страны.

В его неполных сорок пятьЧего еще ему желать?Такого в сказке не сыскать.К тому же Фаритдин женат,Да на красавице Амхат.В окладе золотом агат –Сияла красотой она,Как полноликая луна.

Их брак был истинно счастливымИ рдел пылающим углем.Она была бы небом синим,Он был бы солнечным лучом.Она б ромашкой обратилась,А он пролился бы дождемИ стал бы радужным мостомВ ее любимом цвете синем.

И так они пять лет прожили,В любви не ведая преград.Из них двоих был каждый радРассвет пришедший иль закатВ любви пылающей встречать.Но звезды повернули вспятьИли судьбой дано, – как знать?Любви пожар стал угасать.

Причин всегда, что звезд на небе,Но главная из них одна:Тому Амхат виной была.Как установят доктора –К деторожденью не годна.И сам себе уж царь не рад.Как ни лелеял он Амхат,В душе змея пустила яд.

Раз из набега царь вернулся,Разбив соседнюю страну.С победой в качестве трофеяПривез плененную княжну.Она была, как лань – пуглива,Чиста, изящна и красива,Как в небе утреннем звезда,И царь ей имя дал – Зухра.[3]

Глубоки черные глазаИ вдруг в них полоса огня.И эта явь, как страшный сон:Пред ней встает отцовский домИ доброе лицо отцаУдары, крикам нет концаИ черных всадников дозорУж мчит ее во весь опор…

Затем – полон, и без концаПохлебка да удар бича,Да жадные глаза купца.Невинна да еще княжна —Вверх на нее цена пошла.И на невольничьем базареКняжну не раз еще продали,«Алмаз! Алмаз!» – купцы кричали.

Она досталась старику,По крови принцу Алмуку,С ним Фаритдин и вел войну.Старик купил себе «Алмаз»,Чтобы порадовать свой глаз:Ведь старость скучна без прикрас.Мечтал он втайне лет до стаСмотреть на танец живота.

Но вот явился Фаритдин,И, все мечты развеяв в дым,Как смерч пронесся по стране –Повсюду дым и все в огнеОт взора цепких глаз егоНе ускользало ничего.Забрать хотел он всю казну,И вдруг наткнулся на княжну.

И как увидел, так застыл.Царя, видать, удар хватилИ дара речи в нем лишил.В глазах его, в их глубинеЛуч солнца оду пел весне, –Так показалось и княжне.И выбор дан был АлмукуКонечно, выбрал он казну.

Когда вернулся царь домойС прекрасной девой молодой,Амхат утратила покой:Устроила такой скандал,Какого царь не ожидал –Такой жену он не видал.Она то плачет, как дитя,То ядом брызжет, как змея.

Но он не смертный, он ведь царь,Наместник Бога, государь!Он волен сам как поступатьИ одному ему решать,Кого любить, кого казнить,Иначе и не может быть.Он вежливо просил АмхатЕго любить и место знать.

Намедни как-то ФаритдинПо саду в думах брел один.Цвел белым нежно апельсинВосток алел и вместе с нимТумана таял белый дым.Царю навстречу шел павлин,В поклоне хвост свой распушилИ блеском перьев ослепил.

И где-то рядом средь ветвейСтруился голоса ручей –То утихая, то живейНо все печальней и грустней,Печаль разлив округе всей.И царь, поближе подойдя,Дивился. То его княжнаСидела, пела у пруда.

О чем поет в неволе птица? –Как горько жить на свете ей,Смотреть и видеть, как кружитсяВеселой стаей круг друзей.Ей хоть на миг бы в небо взмыться,На йоту быть в среде своей.В полете мысленно проститьсяИ камнем вниз и лишь быстрей.

И долго втайне он стоял –Все слушал, думал и решал.Он понял, что влюблен в Зухру,И понял истину одну:Любить – не значит только брать,А бескорыстно отдавать.Нарушив кашлем тишину,Он вышел, напугав княжну.

Царь, извиненья принося,Стоял, смотрел Зухре в глаза,Сказав при этом, что княжнаТеперь свободна и вольна.Притом он даст людей отряд –Они ее сопроводятВ родные, милые места,В объятья старого отца.

Еще просил он по приездуЛюдей неспешно отправлять,Но здесь уж только ей решать –Вольна она, как поступать.Он только смел бы лишь мечтатьУлицезреть Зухру опять,И счастлив был бы предложитьЕму второй женою быть.

(Она жила у Кафских гор.[4]Туда путь долог и не скор).

Княжна уехала. И вотУж начат времени отсчет,Секунд бегущих хоровод.Часы и дни на пересчет,И месяц на исход идет,А царь людей своих все ждет.Но ни княжны, и ни людей,И ни каких-нибудь вестей.

С высоких башен, стен дворцаВидны холмы, видны дола,Фонтаны ярких брызг от солнцаИ чувство выси, клик орлаВосторг пред гением Творца!И синевой лазурь цвелаВдруг север точкой налился,И царь к ней взором устремился.

И точка на глазах росла,И пыль клубами в небо шлаИ вот уж видно все яснейЛихих наездников, коней.Нрав у коней, что взрыв петард,И скачки бешеной азартДает им сил; они летят,Не зная на пути преград.

Вот взвился государев стяг,То был ему условный знак,Что цел и невредим отряд.И горд был царь и очень радЗа удаль, выучку солдат.С такими можно воевать –Ни смертный бой, ни страшный адИх не заставит отступать.

Как царь глаза ни напрягал,Но среди воинских забралОн не нашел, чего искал,Кого он с нетерпеньем ждал.И рушились в душе мосты,Надежды, планы и мечты.Глаза, что радостью сияли,Теперь наполнил цвет печали.

Царь, соблюдая протокол,Из башни в тронный зал пошел.Нефритом выложен был пол,По центру золотом узор.Овальность стен дает простор,Мозаик круговой обзор;Там боги, люди, полульвы,Скрижали с эпосом страны.

Трон инкрустирован камнями;Воды чистейшей хризолит,И яхонт крупными гроздямиВ оправах золота горит.Благословенный небесами,Владыка-царь на нем сидит.И вот уж входит на докладЛюдей вернувшихся отряд.

Все разом пали на колени,Хвалу царю произнося.И видел царь, как при поклонеС под шлема выпала коса;И он велел поднять бойца.Шлем снят. И что же? – Тишина.В убранстве война, хорошаЕго прекрасная княжна!

И вот их встретились глаза,Чтоб не расстаться никогда.Коль есть на свете чудеса,Так это лишь любовь всегда.Для них раскрылись небеса,И вспыхнула там их звезда.А мудрый командир СогдакНа выход войнам подал знак.

Пир был горой, неделю длился,Съезжались гости с разных стран,Люд ликовал и веселился –Хвала царю, хвала богам!Жених невестою гордился,Бросая деньги беднякам.И счастлив был царь Фаритдин,Ведь он любил и был любим.

Той свадьбе рада вся страна,И только лишь Амхат однаЖелала новобрачным зла.Она смириться не могла –Делить с Зухрой любовь царя;И, злобой ревности горя,В проклятьях поклялась она,Что будет месть ее страшна.

Да, молодость всегда беспечна!Ей не видна ее черта.Хоть и как буря быстротечна,Ей все подвластно. Красота –Ей кажется – сияет вечно,И зависть для нее чуждаНо вот, когда черта видна,Жизнь страхом полнится тогда.

Амхат у той черты стояла.Она красой еще сияла,Как в вазе на столе цветок –Красив, цветет еще денекА дальше? Новые цветыВсе в той же вазе, но свежи.Кого винить, коль таковыВ миру каноны красоты?

А время шло, летели дни,И жизнь царя переменилась,Когда в преддверии весныУ них с Зухрою дочь родилась.И счастьем их сердца полны,Ведь их мечта на деле сбылась.И по согласию так случилось –Малютку Розой нарекли.

Все удивились Фаритдину –К дитю такой любовью слыть?Возможно ли рубаке-войнуСтоль нежно любящему быть?Любовь его была безбрежна,Таким и должно быть отцу.Он счастлив был улыбке нежной,Столь милой детскому лицу.

Случилось, Роза заболелаИ третий день была в бреду.В жару металась, похудела.Царь сердцем чувствовал беду.Зухра и день, и ночь сиделаУ колыбельки на посту;На все старания врачаРебенок таял, как свеча.

Кому-то горе – в сердце тяжесть,А для Амхат лишь только радость.Она уж руки потирала,Когда в уме так представляла,Как будет страшен гнев царя,Когда у смертного одраЗухра им будет проклятаЗа смерть любимого дитя.

Амхат бы долго так мечталаОна вперед не понимала,Что весть врасплох ее застала;Внезапно жар у Розы спал,И, верно, кризис миновал.Амхат сразил такой финал –Она в истерике кричалаИ губы в кровь свои кусала.

Наутро следующего дня,Когда заря росой умылась,Амхат на рынок снарядилась;И, чтобы тайна не раскрылась,Под сенью темного плащаСкользнула тихо из дворца.И напоследок убедилась,Что незамеченною скрылась.

Найдя на рынке змеелова,Амхат купила две змеи –То были эфы иль гюрзы,Их страшный яд убьет любого.Сложив их в разные мешки,Хозяйка жуткого уловаОтправилась восвояси.Теперь для мести все готово!

Сиянье дня сменилось тьмою –Ни звезд на небе, ни луны;Лишь в парке где-то соловьиПерекликаются триолью,Устав от песен и жары.Уснул дворец, и в дреме томнойВсе слушал, как шептал ручей,Что скоро день наступит новый.

И Роза в колыбельке спала,Поодаль чуть Зухра лежала.Бедняжка! Она так усталаВсе это время напролетБез сна и в суете заботНо организм свое берет –Едва коснулась топчана,Как оказалась в царстве сна.

Нефть в лампе, видно, догорала –Она то рдела, то мерцала.Вот слабый язычок огняКоснулся края фитиляОн затрещал, потом затлел,Пустил дымок и охладел.Объяла все сплошная тьма,И злом дышала тишина,

Как перед бурей. Ведь всегдаОна тем самым и страшна,Что неизвестностью полна,Так как не знаешь никогда,Что вслед за ней несет грозаИ той грозой Амхат была.И буря вскоре разразитсяПод сенью царского дворца.

В одеждах черных, не спеша,И дьявольски как хорошаАмхат, как ангел смерти, шла;Не шла, а будто бы плыла.И эхом шаг не отдавалсяНа гулких лестницах дворца,Лишь молнией сверкал впотьмахБезумный блеск в ее глазах.

(Пока она вершит свой шаг,Мы забежим чуть-чуть назад).Через фойе от спальни детскойВход неприметный в зал другой.И там нас ждет другой герой,Лицо не царского колена,Простая женщина Зарема.Без званий титульного бремя,Простого рода, из села.Она кормилицей была.

Печальны серые глаза,Но взгляд открыт и в нем душа,Как утренней росы слеза.Чиста от фальши, козней зла,Интриги – не ее стезя.В ней божья искорка была,Вот, только внешностью проста,Но соль дороже серебра.

Чем опечалена она?В ее неполных тридцать дваОт горя страшного едваОна оправиться смогла.Уж месяц канул, как онаНа свет дочурку родила,Но та всего три дня жилаИ Богу душу отдала.

Несчастная хотела утопиться:Она уж на краю скалы,Внизу река кипит и злится,И жертвы жаждут буруны.Всего лишь шаг – и устремитсяЕе душа в объятья тьмы.Но видимо с небес ВсевышнийРешил, что путь этот был лишний.

Царь в этот час вершил прогулкуОдин, без слуг и налегке.Внезапно конь что было духуСтремглав понес его к реке –Она текла невдалеке.И было слышно уже уху,Как волны били по скале,Вздыхая яростно во зле.

Зарема наконец шагнулаНо чья-то крепкая рукаЕе схватила и рванулаЖелезной хваткой на себя.Она не сразу поняла,Что вновь ей шанс дала судьба.Царя увидев, изумиласьИ в одночасье чувств лишилась.

Царь счел неважной ту проблемуИ, ловко подхватив Зарему,Он привязал ее к седлуИ путь держал свой ко двору.Дороги пыльные верстыПеред глазами шли и шли.Вот в солнцем залитой далиБлеснули города черты.

Немногим позже во дворцеЦарь тронут был ее рассказом.Зарема нравилась Зухре,И потому решили разомЕе оставить при двореИ поселить с принцессой рядом.Что ж до Заремы, так онаВсю ночь проплакала без сна.

Наутро пенье птиц из сада,Цветов пьянящий ароматЛегли на душу, как услада,Полустерев вчерашний ад.Знакомство с Розой – как отрада.Ее ладошки, нежный взглядВ ней снова разбудили маму,Смягчив и боль, и в сердце рану.

Прошло буквально два-три дня.Зарема сильно изменилась:Как птичка над гнездом кружилась,Над колыбелькою дитя.Всем существом своим онаКазалось, к Розе приросла.И, если б с Розой что случилось,Второй удар бы не снесла.

Когда принцесса заболела,Зарема сникла, похудела,Все дни и ночи не спала,Молитвы всем богам несла.И слава, слава небесам!И слава внемлющим богам!Теперь малышка сладко спит,Во сне не бредит, не горит.

Казалось, обретен покой.Зареме дали выходной,Чтоб телом отдохнуть, душой,А так же встретиться с родней,Она и стала собираться.Спешила, начало смеркаться,Но стала боль в душе сгущатьсяВ тревоге требуя остаться.

В раздумье том она присела.И, оглянуться не успела,Как сладкий сон ее унесВ долину своих чудных грез;Ей снится солнце и поля,Она девчушка мал-малаБежит по полю босиком,Цветы бесчисленны кругом.

И на бегу она взрослеетИ видит, как издалекаНавстречу ей пятном белеетФигурка детская. ОнаВсе ближе. Расстоянье тает.И уж отчетливо виднаЕе воспитанница Роза,Ее улыбка и глаза.

Вдруг с неба тень и два крыла,И когти острые орла.Он Розу хищным клювом бьетИ ее тело в клочья рвет.Зарема хочет закричать,Пытается быстрей бежать,Но ноги будто приросли,И в горле ком, и боль в груди.

У ней душа на части рвется,Она пытается ползтиНо сердце Розы уж не бьетсяВ истерзанной орлом груди.И вдруг виденье исчезаетОна лежит в траве, рыдает,Но кто-то трогает ееЛадошкой детской за плечо.

Когда глаза она подняла,Над ней лицо дитя сияло.Черты знакомые, глазаИ здесь Зарема поняла,Что перед ней – ее дитя.Теперь им мира было мало,Вокруг все красками блистало,И ран в душе как не бывало.

Они бегут вдвоем по полю,Как птицы пущены на волю.Ромашки стелют мягкий пух,И смех захватывает дух.Все это для Заремы странноИ нет ли доли здесь обмана?Но все бегут они и плавноУходят в облака тумана.

Она проснулась от толчка.Вокруг нее лишь тьма одна,И непонятно – где она.Вдруг слабый шум издалека –По коридору чей-то шаг,Так вор крадется или враг.Должно быть, что-то здесь не так,И нужно страже подать знак.

Подумав так, Зарема встала,Скользнула к выходу, и вот,Хоть сердце в страхе замирало,Она направилась вперед.Глаза уже привыкли к тьме.Пред тем, как выйти ей в фойе,Раздвинув занавес из шелка,Зарема сбита была с толку.

Там не разбойник, не грабительНарушил царскую обитель.От спальни Розы шла АмхатПоспешно ускоряя шаг.Как будто призрак, дух ночной,Пытаясь обрести покой,Бежит от первого луча,Так поспешила и она.

Все для Заремы в удивленьеПытаясь что-нибудь понять,Войдя к принцессе в помещенье,Склонилась к девочке в кровать;На руки Розу стала брать,Чтобы к груди своей прижать,Но руку словно обожгло,От резкой боли всю свело.

Как не заметила она,Что средь постельного бельяСвернулась кольцами змея? –Тому виною была тьмаВсе поняла теперь онаВ значении виденного сна!Что Роза жертвой пасть должна,И что сама обречена.

Жизнь пролетала, как страницы,Кружиться стала голова,И в грудь вбивали словно спицы,Виски горели от огня,Но сердце бешено стучится.Что будет с Розой? Как она?И эта мысль ей не далаУйти в страну небытия.

А Роза, будто ангел, спала,Ведь руки няни она знала.Во сне о чем-то лепетала,При том улыбкою сияла.Зарема ясно поняла –Здесь Розу оставлять нельзя,«Но с девочкой Зухра была?!Да вот же, рядом спит она».

С последних сил она вскричала,Но ей Зухра не отвечала«Как? Неужели и она?»И видит: на пол с топчанаСползает крупная змея,Напасть готовности полна.И, Розу крепче прижимая,Пытается бежать она.

Но ног не чувствует Зарема,В глазах тумана пелена.Но в мыслях – нет! Она должна!Малютка будет спасена!В нечеловеческих усильях,И волю всю собрав в кулак,Она ступает первый шагБыть может, ангел дал ей крылья?

О том, и как она бежалаСвидетель – только небесаНо вот восточное крыло дворца.Не так уж много, но немалоПуть от начала до концаИ все ж она его прошла.В поклоне стража замерла,Впуская в комнату царя.

Царь моментально встал с постелиОн был еще в плену у сна.Одно он понял от Заремы:Всему Амхат тому вина,Отдав царю свой груз бесценный,Взор обратив на Розу нежный,Столь полный ласки и тепла,Она с улыбкой умерла.

Царь опустился на колени,Чтобы закрыть глаза Зареме.Увидел, как она хрупка,Как невесома и легка;Как перед ней не преклониться?И как могли здесь разместитьсяДуша огромная и воля,А так же мужество героя?

При свете факелов с клинкомЦарь в спальню дочери вошел.И здесь свою Зухру нашел:Она лежала вверх лицом,Как бы забывшись крепким сном.В ногах свернулись две змеиИ свою жертву стерегли.Их царь без слов посек мечом.

Укус змеи пришелся в шею.Следы зубов, пятном синея,Проводят пред царем черту,Что смерти дух забрал жену.С под ног царя земля ушла,Душа смириться не могла,Что вмиг обрушились мечтыО счастье всей его семьи.

С трудом претерпевая муки,Взял Фаритдин Зухру на руки,Прижал ее к своей грудиИ так сидел с ней часа три.Затем взмолился он Изаду,[5]За что тот дал ему в наградуДворцы из злата, города,А счастье отнял навсегда?

Когда Амхат арестовали,Нашли при обыске мешки,В каких обычно змей держалиФакиры или колдуны.На доказательства виныАмхат плевала с высоты –Мол, их подкинули врагиС тем, чтоб раскол в семью внести.

Терпенье лопнуло царя.Он тотчас вызвал палача,Чтоб тот чинил допрос с плеча,На царский титул не смотря.Наружу правда всплыть должнаНе позже завтрашнего дня.Амхат хоть духом и сильна –Призналась после колеса.[6]

Как Фаритдин разгневан былАмхат все ж жизни не лишил –Сказались прежние года.Но был вердикт его суда,Что будет изгнана онаИз государства навсегда.При появлении впредь онаДолжна быть сразу казнена.

Амхат, желавшая всем зла,Попалась в сети и сама.Все зло ее и больше рангомК ней возвратилось бумерангом,И через руки палачаВозмездьем к ней пришло сполна.Блиставший некогда агатЗлом превращен в конгломерат.[7]

Смотреть работу палачаЦарь не пошел. Его душаВряд ли оправиться моглаПосле такого зрелища.Но вам, читатель дорогой,Портрет известен дамы той,Что далее писано судьбойВ знакомстве с третьею главой.

Прекрасней нет, когда веснаСады оденет в кружева.(Была шестнадцатой онаС тех пор, как Роза рождена).Так думал мудрый Фаритдин,Взирая с башен яблонь дым.– Когда же годы вдаль ушли?И вот ступил момент поры,Когда из ближних стран землиСъезжаться стали женихиПросить, пред ним склоняя лбы,Любимой дочери руки.

Книга третья