Простота. Просто о простом - Игорь Лысов

Попутчицы

Распахните предо мной даль бескрайнюю,До чего ж ее люблю Русь печальную,Не объять тебя руками, не получится,Лишь тоска со мной шагает как попутчица.Ни один десяток лет вместе шаримся,От сумы и от тюрьмы зарекаемся.До того она родная стала, гадина,Чтоб ты, сволочь, у меня была украдена.Не даешь моей душе ты веселиться,Не пора ли тебе, сука, удавиться.И еще её сестра-одиночествоПосещает иногда как пророчество.Неужели в тебе, Русь печальная,Лишь тоска и одиночество главные.У других в глазах я видел веселие,Позитив там справлял новоселие.Может, бросить сеструх, да покаяться?Улыбаться ходить, не печалиться.Да боюсь у меня не получиться,Больно близкие стали попутчицы.

Чуждое

Не принимают вас к себе погосты.Бежали в смерть, поверя клевете.На душах самомнения наросты,Таких не распинают на кресте.Послания, записки. Для кого?Что прочитают в них живые люди?Оправдываясь смыслом: «Жизнь г..но»Не дождались, что поднесут на блюде?Боитесь жить? Я логики не вижу,Ведь смерть страшнее, это навсегда,Идёте к краю,ближе,ближе,Когда же разум, слышит слово: «Да»?Веревки, яды, бритвы и ножи,Высоток крыши, или просто речка,А дальше темнота, вы – миражи,Везёт тому, кого хранит осечка.Я презираю вас, кто выбрал суицид,И вырву вас из памяти навечно,Таблеток горсть, и обеспечен стыдДрузьям, любимым и родне беспечной.Ударит молотом, известие друзей,Родня узнает, как их сердце ноет,Любимым будет в сотни раз больней,Они свою любовь не упокоят.Не ставят на могилах вам крестов,И грех такой, другие не оплатят,Уйти смогли вы быстро и без слов,А вот вернуться, вечности не хватит.

Размышления (несерьёзные)

Я в мир пришел со страхом и слезами,И болью матери напомнил о себе,Еще слепого меня туго пеленали,Боролся, но проигрывал в борьбе.

Оковы с детства только закаляли,Я в памперсах, уже хожу вовсю,Машу руками, брызгаю слюнями,Короче бестолочь, играю в «поросю».

От «пороси» до школы полшага,Иду с цветами осенью учиться,Ещё тогда я думал, нафига?И как же мне все это пригодится?

Хожу учусь, доходит, но с трудом,И вроде понял, но все как-то туго,Но виноват мне кажется роддом,Что довели ребенка до испуга.

Ежовых рукавиц я не боялся,Отец ремнем тренировал мой зад,На этот мир ругался, огрызался,Но жизни в целом, я конечно рад.

А после школы, жизнь совсем другая,Никто не будет нянчить и жалеть,Уже своих детей мы туго пеленаем,Забыв, что лучше пряник, а не плеть.

Апрельские думы

Пухнет от мыслей моя головаСколько ж скопилось такого добра?Думаю утром и думаю днемКак это «пламя» назвали «огнем»?Что откусить? Какое число?Как бы мне крышу совсем не снеслоЯ гений наверно с такой головойОна уже весит как улей большой.Надо поменьше бы всяких мыслейТреснет мой череп, я думал с яслейДумы о мыслях, мысли до дрожиЧто о чем думает, думаю тожеВсе-таки скоро я точно умруДумать постольку нельзя поутруХватит, скажу я себе, прекратиДумать о мыслях своих не хотиЛучше не думать совсем ни о чемМячик гонять или драться мечомДумаю только не будет и там,Покоя таким, гениальным мозгам.

На восток

Шерсть клочками на старом верблюде,Чуть хромает, идёт великанПо пескам, по барханам, в безлюдьеСорок суток таскал нас шайтан.

Мы последние, нет каравана,Дервиш старый и старый верблюдТолько строчки святые КоранаНам на небо уйти не дают.

Получил я его верблюжонкомБелоснежным и грустным такимВсё ласкал, называл «Салажонком»Ревновал до безумства к другим.

Белый круг, словно око пророкаСверху смотрит, безжалостно жжётС другом старым бредём одинокоНу, зачем нас аллах бережёт?

Нет воды и нет мыслей, движеньяГубы в кровь, язык к нёбу прилипИ в мозгу начинает брожениеЧто верблюд в горбу воду хранит.

Солнце разум забрало и совестьНо скотине в глаза не смотрюЯ закончу сейчас его повестьИ быть может, продолжу свою.

Одурманенный зноем, на нервахЯтаганом кровавым клевалТело друга и душу наверноНо напрасно я воду искал.

Засыпаю. Рыдаю. УсталТочно знаю, уже не проснутьсяИ пронзительно воет шакалОн-то знает, что нам не вернуться.

Медью плавится солнце. СадитсяПодводя дня земного итогИ спешит всё земное напитьсяТой прохладой, что дарит Восток.

Два неба

Взор затуманенный, к небу вверх,Губы неумелую молитву жуют.Лишь небеса могут помочь из всех,Кто раньше другом был, теперь плюют.Из густого тумана завтрак, пью,Не насытиться мне этим варевом.Болью с воздухом я дышу, стою,А мне кажется – елей с ладаном.Берег обрывистый, река вниз,Небо в реке, отражает свое нутро.Два неба на выбор, куда нестись,Вверх, это в рай, вниз, это в ад на дно.До расстрела не видел я красоты такой,Два восхода отталкиваются от себя.Изогнулась река, старой клюкой,Мелкой волной небо в себе дробя.Превращается в золотой из кровавого,След от солнца, хорошего, тёплогоИ рыбёшки из русла корявого,Гостя с берега ждут, не первого.Разорвусь, разделюсь, разомкнусь на два,Душа вверх поспешит, отмываться в райВода тело возьмет, как похоронку вдоваНе очистить водой, грехов через край.

Был такой же, как этот восход,Только я в числе тех, кто стрелял.И смотрел сквозь прицел вперед,Помню, кто-то меня умолял.

Всё, конец моей жизни двойной,Как прожил, так и издохну тут.И два ворона, один надо мной,По реке второй, оба тела ждут.Один взмах руки и команда: «Пли»!,Солнце от выстрела дернулось,В небе там наверху, ждут меня журавли,А внизу мне плевать, что осталось.

Восточный базар

Я в Самарканде, восточный базар,Струнами тренькает старый дутар.Волшебное место, тут время не властно,Его просто нет, его взяли здесь в рабство.Кричат зазывалы, менялы, торговцы,Здесь каждому есть свое место под солнцем.Окутают лаской и лестью с улыбкой,Поддался, рука уже в сладости липкой.Базар – целый город, базар – целый мир,Даёшь уболтать себя – ты их кумир.Приправ ароматы, можно упасть,Халва и щербеты – восточная сласть,Чак-чак, козинаки, цукаты, бадам…Смотреть невозможно, всё пробую сам.От запаха плова кружит голова,Самса и чучвара, пленит бастурма.Арбузы «как сахар» и дыня «как мёд»Беру, тяжелею и дальше, вперёд.Я сыт и напоен, им больше не нужен,Иду улыбаюсь, как будто контужен.Несет меня дальше людская толпа,Кричит зазывала и тянет: «айда!»Он знает один, что где лучше купить,И снова даешь себя уговорить.Посуда, горшки, одежда любая,Есть даже, наверно, рога от трамвая,Лампы блестящие, в каждой свой джинн,И каждую купит простак АладдинСмотрю на ковры, работы ручной,Ковер-самолёт в сказках точно такой.Смуглый узбек, как Ходжа Насреддин,Едет на ослике, как господин.У золота долго стоял я волнуясь,Здесь не получиться взять не торгуясь.Дыня подмышкой, тюрбан на башкеИ что-то живое в дырявом мешке,Какие-то фрукты и даже хиджаб,Тащу эту гору, как вьючный ишак.Торгуюсь со всеми, зачем-то беру,Жадные взгляды дарю серебру.Нужно, не нужно, набрал я всего.Лёгкость на сердце, в кармане легко.И радостно мне, два пакета с хурмой,Восточный базар, я пожалуй домой.

Отрывной

На стене, под ходячими ходикамиОтрывной календарь для удобстваИ деньки наши тонкими плотикамиОтрываем не думая, просто.Поутру с головою взъерошеннойИ по времени тут в настоящемОтрываем вчерашнее, брошенноеВ миксер прошлого быстро – таящее.Так же шлепают шлепками ходикиКаждый шаг, оставляя в историиПревращая листы в пароходики,Что плывут по своей траектории.Цифры-даты вчерашнего прожитогоНе волнуют сегодня, не трогаютРазжигаем костры днями прошлыми,А часы все шлёпают, шлёпают.Друг за другом листы, день за днёмДенёк завтрашний дышит вчерашнемуИ гори день прошедший огнем,Открывай глаза настоящему.

Я люблю

За окном матерится метель,Превращая дороги в равнины,А в душе развалился апрель,Ты и я, мы вдвоем у камина.

Из последних барахтаюсь сил,Я в волнах твоих слов откровенныхИ не зря видно небо просил,О желаньях своих сокровенных.

Я люблю, как никто никогдаИ ты чувствуешь это, ты знаешь,Эти чувства как в море вода,Понимаешь, когда заплываешь.

Мне тепло и уютно с тобой,Ты такая родная-родная,Этот взгляд, этот взмах головой,Я гляжу на тебя не моргая.

Одурею от чувств, захлебнусь,Онемею слова подбираяИ тихонько к тебе прикоснусь,Я губами все грани стирая.

И пусть стонет февраль за окном,И метели бьют ветром прохожих,Уложу и окутаю сномИ любовью окутаю тоже.

Потрещат и затихнут дрова,В полудрёме слипаются веки,«Я люблю тебя», эти слова,Я скажу тебе вновь на рассвете.

Про Жизнь