Сапфир - Патриция Мэтьюз

Регина выросла и превратилась в женщину незаурядной внешности. Она держалась с изяществом, обращавшим на себя внимание, но более всего поражало необычное сочетание: густые черные волосы, темно-синие глаза и бледная, как бы светящаяся кожа цвета густых сливок.

Мысли о матери заставили ее задуматься еще кое о чем. Настало время взять на себя обязанности взрослого человека. Она должна работать и зарабатывать. Аделаида же пока что разрешала ей выполнять только хозяйственные, домашние работы, в том числе заниматься стряпней. Эти обязанности девушка взяла на себя, когда ей исполнилось одиннадцать лет, вопреки возражениям матери.

– Сначала тебе нужно побыть ребенком, – частенько говаривала Аделаида, – нужно вдоволь наиграться, повеселиться, а не взрослеть прежде времени от тяжелой работы.

– Ты, мама, работаешь слишком много, больше, чем полагается женщине, – возражала Регина. – Работа по дому – самая малость из того, что я смогу делать, чтобы помочь тебе. Ты всю ночь занята уборкой у Слострума, а потом еще тебе приходится хлопотать по хозяйству.

К этому Регина могла бы добавить, что игры в обществе других детей не доставляют ей особого удовольствия. Может, она ненормальная, но чувствует себя гораздо старше своих сверстников. С самых ранних лет Регина была серьезным ребенком. Не то чтобы она совсем не развлекалась, но удовольствие ей доставляли другие вещи: книги, собственные фантазии и рисование; девочка обожала цвет, краски, например, очень любила поярче подкрашивать фрукты, только что купленные ею на рынке. Регина когда-то мечтала стать художницей, однако рассталась с этими мечтами, осознав, что в этой области у нее нет никакого дарования.

Очень рано Регина поняла, что она не такая, как другие дети. Может быть, потому, что она – найденыш. Как только девочка немного подросла, Аделаида рассказала ей о том, как нашла ее.

Но Регина очень любила Аделаиду и не могла бы любить ее больше, даже будь та ее родной матерью. Конечно, иногда девочка задумывалась: что за женщина ее родная мать, кто она, что вынудило ее бросить свое дитя подобным образом? Однако эти вопросы никогда особенно ее не мучили. Она уже поняла: противиться судьбе бесполезно; и один из первых уроков, усвоенных ею, заключался в том, что не все в жизни устроено справедливо. Достаточно было взглянуть на Аделаиду, чтобы в этом убедиться. Аделаида – добрейшая женщина и прекрасная мать, и все же ей приходится работать уборщицей, заниматься тяжелым, унизительным трудом, и при этом Регина никогда не слышала от нее ни единой жалобы. Аделаида заслуживала большего, и Регина преисполнилась решимости обеспечить матери лучшую жизнь – как только вырастет и будет в состоянии сделать это.

Она свернула на боковую улочку, ведущую к дому. Когда Регине исполнилось десять лет, они переехали в дом получше, и соседи там оказались поприличнее. Хотя это тоже был бедный квартал, преступность здесь цвела не столь пышным цветом, как в месте их прежнего жительства. Возможно, это отчасти объяснялось близостью полицейского участка, находившегося неподалеку, на Коммерческой улице. Большинство обитателей квартала были люди честные и трудолюбивые.

Они занимали небольшую квартирку, состоявшую, однако, из трех комнат, поэтому и у матери, и у дочери имелись отдельные спальни. Их жилище располагалось на четвертом этаже, и Аделаиде было трудно одолевать три лестничных пролета после тяжелой ночной работы; но это неудобство компенсировалось рядом преимуществ. Одна из комнат была угловой, очень светлой, с двумя окнами, и в душные летние ночи здесь было не слишком жарко. Кроме того, из окон открывался хороший вид на улицу, и Регина с удовольствием проводила время у окна, сидя с книгой на коленях и изредка отрываясь от чтения, чтобы посмотреть на прохожих, спешащих по своим делам.

Аделаида уже встала и заварила чай. Она обернулась, и на ее усталом лице появилась улыбка.

– Здравствуй, дорогая.

– Прости, что я так долго, мама, – проговорила запыхавшаяся Регина, быстро подходя к столу со своими покупками. – Я, как всегда, задержалась на рынке. Ты посиди, пока я все приготовлю. – И девушка взялась за чайник.

Аделаида молча подчинилась. Когда-то она заявила бы, что не такая уж она беспомощная, однако не теперь – Регине нравилось заботиться о матери, а Аделаиде нравилось, что ее балуют. Она смотрела, как дочь хлопочет в маленькой кухоньке, и сердце ее таяло от нежности. Она никогда не думала о Регине как о приемыше, ей казалось, что эта девушка – действительно ее плоть и кровь.

Регина подошла к ней с чашкой горячего чая.

– А теперь я займусь ужином. Ты проголодалась, мама?

– Не особенно, – ответила Аделаида, вздохнув. Она сделала глоток ароматного чая.

– Тебе нужно поесть, мама, – сказала Регина с укором. – При твоей тяжелой работе нужно поддерживать силы.

И Регина принялась за стряпню.

– Что новенького у Слострума? – спросила она, обернувшись к матери.

– Дай-ка сообразить…

Торговля у Слострума расширилась за последние годы; теперь там работало около двух десятков человек, и дело процветало. Что касается Аделаиды, то ей уже не приходилось прибираться во всем здании: фирма наняла еще трех женщин, а Аделаида возглавила штат уборщиц. Но все же ей казалось, что она работает больше, чем прежде, поскольку постоянно следила за тем, чтобы ее подопечные делали все как полагается, и частенько переделывала их работу.

– Ах да, Мэгги Реардон вчера ушла от нас.

– Мэгги Реардон? – Регина бросила взгляд через плечо. – Это одна из тех женщин, которые чистят и сортируют новые камни? – Когда мать кивнула утвердительно, девушка спросила: – Ее что, уволили?

– Да нет, ты же знаешь, мистер Слострум никогда никого не увольняет, разве что человек слишком уж плохо выполняет свою работу. Мэгги выходит замуж и уезжает с мужем из Лондона.

Регина опять вернулась к своей стряпне. И тут в голову ей пришла одна мысль.

Аделаида между тем продолжала:

– А фирма собирается в субботу устроить выставку новых драгоценностей. Выставка будет открыта для посетителей, и мистер Слострум сказал, что будет рад, если я на ней побываю. Ты хочешь пойти, Регина?

Регина резко повернулась к матери, лицо девушки пылало.

– Ой, мама, а можно?..

Регина очень редко посещала магазин, но всякий раз ее словно гипнотизировали выставленные на продажу драгоценности – очаровывали блеск, цвет, красота камней. И их баснословная цена, в чем девушка весьма неохотно признавалась даже самой себе. Регина рано поняла разницу между богатыми и бедными и решила, что когда-нибудь станет такой богатой, что сможет заявиться в магазин вроде слострумовского и купить все, что душа пожелает. Как-то раз она поделилась своими мечтами с матерью, Аделаида же рассердилась, что случалось с ней крайне редко, и влепила Регине пощечину.