Черепановы - Виктор Семенович Виргинский

Крестьянин, поднявший руку на барина; беглый рекрут; вольный казак, «погулявший» на Волге и ушедший от царской расправы; «кержак»-старовер, преследуемый господствующей церковью; обедневший тульский мастер, не находящий в родных местах работу, — все они охотно принимались на демидовских заводах.

По стране разъезжали заводские вербовщики. Их можно было встретить и в Москве, и в старообрядческих скитах у Керженца, и на Украине. Всюду рассказывали они о привольной жизни на демидовских заводах. Хозяева-де сами родом из простых кузнецов. Никита Антуфьевич Демидов в молодости у наковальни стоял, да и нынешний, сынок его Акинфий Никитич все больше на заводах, с рабочим людом время проводит. С такими хозяевами не пропадешь. Откуда ты, какой веры, за что от начальства пострадал — не спрашивают, «вида» (паспорта) не требуют. А если ты рекрут или беглый с каторги — отправят тебя отсиживаться на Гулящие горы, пока волосы и борода не отрастут, а потом работай на заводе наравне со всеми.

И вот крестьяне и мастеровые, казаки и бурлаки, кто с выправленными по всем правилам «видами», а кто и совсем без документов перебирались на Урал, где и самих и их потомков ожидали тяжкий труд и безысходная неволя.

Акинфий Демидов, окруженный целым штатом приказчиков, стражников и палачей, держал себя на заводах как дзспот. Работные люди полностью зависели от произвола хозяина и заводских властей.

В особенно тяжкое положение попадали как раз те, кто, явившись «добровольно», искали на Урале убежища от политических или религиозных преследований.

Среди уральских рабочих сохранилось предание об ужасах Невьянской башни, построенной Акинфием Демидовым в качестве сторожевой вышки. Однажды правительство предприняло на уральских заводах розыск беглых, и один из Демидовых велел согнать беспаспортных — всего до 500 человек — в огромный подвал под Невьянской башней. Когда ревизор потребовал показать ему это подземелье, заводовладелец приказал затопить подвал через секретные шлюзы. Открыли ход в подземелье — и ревизор увидел лишь черную поверхность воды…

***

Демидовские крепостные работные люди жили в поселках, примыкавших к заводам, или в окрестных селах.

Немногочисленное вольное население Нижнего Тагила — чиновники, духовенство, купцы, — а также крепостные служащие и часть наиболее квалифицированных мастеров проживали в центральной части поселка. Здесь находились господские дома, церковь. Большой рынок с многочисленными лавками и рядами, где торговали сельскохозяйственными товарами, привозимыми из окрестных деревень, а также разнообразными изделиями местных ремесленников.

К югу от заводского пруда, между речками Рудянкой и Гальяновкой (или Гольянкой), возле заброшенного железного рудника и работавших известковых каменоломен (известняк применялся в доменном производстве) располагался поселок Гальяновка. Там селились крестьяне-«переведенцы» с Украины, из Вятской, Симбирской и других губерний.

К западу от завода, по другую сторону реки Тагил, у подножья горы Высокой имелся еще один поселок — Ключи. Его жителями были старообрядцы, большей частью из приволжских и прикамских местностей.

В списках заводских крестьян Выйского металлургического завода на Урале числилась семья Петра Черепанова.

Черепановы жили в Выйском поселке, у заводского пруда. Еще в середине XVIII века к Выйскому заводу было прикреплено 640 работных людей. Некоторые были потомками тульских мастеров, вывезенных на Урал при» первых Демидовых. «Туляки» отличались более высокой грамотностью, чем другие работные люди. Из их среды вышли многие заводские «умельцы». Большинство жителей Выйского поселка (а также приписанной к заводу деревни Вогульской) являлось заводскими крестьянами — лесорубами, углежогами, возчиками, чернорабочими.

К середине XVIII века в поселке насчитывалось около трех сотен деревянных изб с высокими, покатыми крышами и маленькими окошками, затянутыми пузырем или просмоленной холстиной.

К избе примыкал наполовину крытый двор. Там держалась лошадь, а также скотина и птица, — по достатку.

Заводские крестьяне, как правило, выезжали на работу со своими лошадьми и повозками. Позади избы обычно имелся довольно обширный огород.

Даже бедные избы заводских рабочих отличались опрятностью. Стены скоблились и мылись снаружи и внутри, полы содержались в безупречной чистоте и выстилались половиками. Изба делилась на две половины — жилую и «чистую». Значительную часть жилой половины занимала русская печь с полатями над ней. В «красном углу» обязательно укреплялась полка с иконами старинного письма: почти все жители Выйского поселка принадлежали к раскольникам.

В редкой избе на стене не висело кремневое ружье (или несколько ружей) тульской выделки. Заводы стояли среди дремучих лесов, богатых дичью. Выйские жители были превосходными охотниками.

«Чистая» половина избы предназначалась для приема гостей, особенно в праздники. На этой половине часто можно было найти живописные железные изделия: подносы, шкатулки, сундуки с росписью. В обиходе выйских работных людей бытовали также деревянные и берестяные расписные предметы: коромысла, кади для муки, бураки или туесы.

Опрятностью отличались не только избы, но и одежда выйских жителей, хотя у большинства работных людей она шилась из самой простой домотканой материи.

Даже самые нуждающиеся и многосемейные жители старались завести, кроме обычной рабочей, праздничную одежду. Это были такие же кафтаны и борчатки у мужчин, сарафаны и душегреи у женщин, но более нарядные. В изготовлении «русского платья» жены и дочери выйских жителей были большими искусницами.

Во времена крепостнического бесправия достоинство рабочего человека постоянно попиралось самым грубым образом. Измученный непосильным трудом, оскорбляемый заводским начальством, то и дело подвергаемый телесным наказаниям, заводской крестьянин или мастеровой мог легко опуститься. Этому способствовало и наличие на заводах многочисленных питейных заведений.

Поэтому упорное стремление выйских «туляков» наладить опрятный, трезвый быт являлось своеобразным проявлением чувства собственного достоинства. Уральские работные люди не хотели опускаться.

***

Петр Черепанов был дровосеком. В то время металлургические заводы потребляли очень большое количество древесного угля, и заготовлять дрова нужно было непрерывно. Достаточно сказать для примера, что за 1763 год для Выйского, Нижне-Тагильского и еще двух связанных с ними заводов была заготовлена 21 тысяча сажен дров, а сажень дров представляла собой поленницу в 10 метров длиной и около 1,5 метра вышиной.

Дровосеки заканчивали свою работу после того, как деревья на лесных участках («куренях») были срублены и разделаны на поленья. Тогда наступала очередь «кучекладов», которые укладывали дрова в кучи установленной формы. Чернорабочие, приписные крестьяне и заводские жители, осыпали кучи землей, и начинался выжиг угля. Разломка куч по окончании выжига производилась теми же чернорабочими с помощью дровосеков. Собирали уголь и укладывали его в короба подростки — дети заводских крестьян.

Петр Черепанов и другие лесорубы отбывали повинность по заготовке топлива семь месяцев в году. Работа была трудная. Немало времени требовалось и на проезд из поселка до лесных участков. При самой напряженной работе лесоруб не мог управиться с заготовкой одной сажени дров скорее чем за неделю. Иными словами, за