Стихотворения и поэмы - Борис Ручьев

1932

Баллада об экскаваторе «Марион»

1

Из Нового света (где дружбою классарабочие ценят Союза заморье),по вызову строчек большого заказапришел экскаватор на Магнитогорье.Еще на строительстве — только лопаты,за день вынимали по пять кубометров,и люди любили прохладу закатов,и люди грозили сыпучему ветру.Разобран до мелких частей — по суставам,лежал на одном из построечных складов,пока не приехал работать заставитьмонтер зауряднейший — Северных Штатов.Привез он настойчивость, жившую ярков свинцовых глазах, по-серьезному узких,высокую мудрость с заморскою маркойи недоверие к технике русской.Джонсон механически строг, аккуратен:за горсточку золота и червонцевсобрал и заставил рычать экскаватори землю подтягивать выжимом к солнцу.

2

Ковш громче вздымался все тверже, все выше,траншея земли раскрывалась виднее,но на состязание к мистеру вышелмагнитогорский механик Ржанеев.Волнуясь, поднял в разговоре ресницы,вопрос он поставил попросту, круто:— Товарищ! А если поторопиться,то сколько ковшей Вы дадите в минуту?Американец спокойно и гордов оценке Ржанеева мудростью вырос,через минуту доволен рекордом,сказал с белозубой улыбкой: — Четыре!А русский, сменивший мистера, скромнонахмурившись, молча отметил в сознанье:два полных ковша получила платформа —в тугую минуту соревнованья!

3

Теперь экскаваторы четко и мерногремят по участкам развернутым строем,и все это было правдивым и вернымв начале истории Магнитостроя.Я вижу теперь: ежедневно и раноидет торопливо на свой экскаваторбезусый татарин Ахун Галимжанов, —мой друг по деревне, земляк угловатый.Пришел на строительство в двадцать девятоми год землекопом по рытвинам лазил,потом в феврале в ВКП кандидатомна курсы ушел экскаваторной базы.В тридцатом же, в день, сентябрем золоченный,Ахуну с десятком таких же безусыхвручили стрелу, рычаги «Мариона»,составы платформ, поджидающих груза.Работа не знает границы закатов,ведь ночью электро, ведь ночью прохлада,и комсомольский гремел экскаватор,гремел без простоев сплошные декады.

4

Однажды заметил я в записи новойна красной доске, проходя у конторы,мой друг Галимжанов Ахун премированза лучшую грузку, за первую скорость.Его, у машины стоявшего чутко,увидел и, голос до хрипа утроив,я крикнул в окно экскаваторной будки:— Скажи мне, как стал ты сегодня героем?Но он промолчал и серьезен упорно,будто не слышал простого вопроса.Ответом — в минуту на спину платформыпять взмахов ковша с землей перебросил.В бараке нам всем, загоревшим задором,он твердо заметил во время беседы:— Попробуем больше, и знаю — ускорим!И в этом — я слышал начало победы.

1931

Атака

Мы ехали шагом,мы мчались в бояхи яблочко-песнюдержали в зубах.М. Светлов

Об этом запеве,пропетом без нас,мое поколеньемечтает подчас.В глазах у парнишкиогонь не горит,парнишка тоскуети так говорит:— Прямые атаки,прямые бои...Отдать бы не жалковсе силы свои.Греметь бы в эпохутаких вот боеви вынести доблесть,как знамя свое.Никто не виновен,что я опоздалпройти революцииогненный вал.А нынче разменяныпесня и бойна мелочи быта,на щебень работ.Открыто врагане видать пред собойи славе — не время,и песням — отбой...Парнишка умолк,не смутив тишину.До смены осталосьпятнадцать минут.Никто из бригадыне стал отвечатьна это страданье,на эту печаль.И мы по гудку,девятнадцать ребят,к участку постройкиуводим себя.Дорогою песнязвенит вдоль бараков,какую отцы нашипели в атаках.А парень, тоскуяо славе побед,молчит и шагаетбригаде вослед.

День бетонили до пота,на затылок сдвинув шапки,а когда пришла с гудкамипредвечерняя пора,говорил перед уходомна смолкающей площадкепо-особому тревожноозабоченный прораб:

— Товарищи, речь моя будет проста,но смысл ее вовсе не весел:участок бетона от сроков отстална целых семьсот замесов.Идут арматурщики впереди,выходит, задержка за нами.И если до завтра мы фронт не дадим —получим рогожное знамя.

Значит, сквозь ночь,и декабрь, и буранатаки упрямойнастала пора.

.........

Тогда мы вернулись,себе не переча,по фронту работстановясь в этот вечер.И день проводилибезудержно шалым,грохочущим ревомбетономешалок.

Метель пошла от полночи,колючая да острая,дробясь в стекло прожекторахрустальной белизной.И стерлинги водили мыпод греющую росторопьи с лиц сдирали до кровисжигающий озноб.Парнишка стерлинг бросил свой,парнишка вышел недругом,усталый и озлобленный,угрюмо крикнул нам:— Работаем мы день и ночьпод вьюгами да ветрами,без радости, без гордости,без отдыха и сна.Желаю вам, ударникам,добыть деньгу хорошую,а я живую молодостьна мелочь не продам!..И он ушел не мешкаяназад, никем не прошенный,по выбитым метелицейвечёрошним следам.И только вдогонку,сквозь сизый строй метели,товарищ бросил с ходудесяток горьких слов:— Ступай себе да хвастайсяво сне да на постели,бредовая романтиканемыслимых боев!..Секунды плыли бережнов тугом моторном рокоте,а мы, разгон удвоив,и в тридцать восемь руквводили тверже стерлингив настроенность высокую,в работу, в постройкуна бешеном ветру.Сползала ртуть по Цельсиюза сорок линий холода,бетон ложился в стерлингиспрессован, как свинец,но мы бетон оттаялижарою паропровода,себя — разбегом стерлингов,биением сердец.Гремели шахты взрывами,шли вспышки буровые,и поезда разбрасывалисьдымом вороным.На дальних пограничьяхдневали постовые,храня разбег строительныхатак моей страны.Страна дышала грохотомза снежною громадойи от вождя до сторожавсю ночь ждала рассвет,уверена, что стройкуне бросили бригады,узнает о которыхназавтра из газет.

.........

Рассвет явился нарочным,ускоренным отменно,сухой, как полагаетсяпри кованой зиме.Мы стерлинги передаливосьмичасовой смене,и ковш приподнял с грохотомсемьсот второй замес.

День мы спали замертво недаром,а под вечер, чуть набрались сил,к нам пришел русоволосый парень,шапку снял и так заговорил:— Слушай-ка, ударная бригада,про работу гордую твоюскоро здесь заслуженной наградойработяги песни запоют.Я такой же юностью отмечен,жить хочу по правилу бойцов,чтоб нести мне званье человечье,расшибая ветер о лицо.А мои собратья по артелиглушат удаль словом «чепуха!»и пока тоскуют в час метелио покое деревенских хат.О дворе да тесаном заборегреют в сердце мысли и слова,ладят песни про златые горы.Мне на эти песни наплевать.Все слова продуманы до крохи,силы в цель до капельки сгустив,я хочу хоть краешек эпохина плечах по-вашему нести.Если ж просто говорить, как надо,напрямик, так ты прими меня,самая ударная бригада,не гони от своего огня...

Товарищу бригадасказала: — Хорошо!Товарищ на сменудвадцатому пришел.И снова, будто в звездныевоенные года,мы бой вели атакамигражданского труда.

1931