Мир в кайф для альтернативно одуренных[СИ] - Сергей Шведов

Хорошо, что окна квартального околотка смотрели прямо на остановку. Придурок с ножом выскочил вслед за мной, но заметил вывеску правоохранительного учреждения, спрятал ножик за пазуху и побрел назад к остановке. Дурной, да не совсем.

— Господин квартальный надзиратель, на двадцать третьем маршруте такое творится! Из-за психов нормальному человеку невозможно на автобусе проехаться.

— В присутственном месте попрошу не выражаться! — строго предупредил меня участковый полицмент, но очень уважительным тоном, как, думаю, и подобает представителю закона обращаться с гражданами. При этом он мне заговорщицки подмигнул и загадочно улыбнулся.

Мне сразу захотелось поверить, что это строгое предупреждение он произнес ради пустой формальности, только от того, что за его спиной висел плакат с надписью: «Смотри на меня как на равного». При этом полицмент еще раз участливо подмигнул мне с самой доброжелательной, но неуловимой улыбкой и сочувственно вздохнул.

Я сразу почувствовал себя под надежной защитой людей в форме, которые в стужу и зной, дождь и снег, днем и ночью стерегут мой личный покой. Рискуя при этом собственной жизнью под пулями коммунистов, террористов, фашистов и прочих противообщественных элементов.

— Простите, на что намекаете? — прошептал я, когда участковый третий раз подмигнул мне.

— Не обращайте внимания и смотрите на меня как на равного — у меня нервный тик на левом глазу и в правом уголке рта. Вот вам бумага, пишите объяснительную записку, чтобы оправдать свое обращение ко мне. Я продиктую шапку: «Начальнику районного департамента охраны общественного порядка…»

— Почему я должен объясняться и оправдываться, если на меня же напали.

— Невиноватых у нас не бывает.

— Я отказываюсь писать!

— Ваше право, — ничуть не обиделся полицмент. — Я сам напишу объяснение с ваших слов, а вы прочитаете и подпишете.

Его отвлек городовой в черной кожаной куртке под белой портупеей, который поставил на столе перед участковым ящик с конфискованными фруктами, которыми бомжи торговали на улице в неположенном месте.

Пока полицменты занимались дегустацией, я тем временем разглядывал кабинет, который с первого взгляда показался странноватым, что ли… Ага, картинки на стенах висят вверх тормашками, на экране компьютера перевернутое изображение. Я не медик, чтобы указать точный диагноз для человека, у которого через месяц после рождения так и не включилась психокоррекция зрения. Наш глаз — простая линза. Она дает перевернутое изображение на сетчатке глаза, которое становится с головы на ноги только в нашем мозгу.

Участковый вытер липкие от фруктовой сладости руки, облизал губы и принялся за мою объяснительную записку.

— Как вы бумагу странно держите!

— Как мне удобно, так и держу. Это неотъемлемая особенность моей неповторимой личности. — Он писал сверху вниз, как на китайском. — Диктуйте ваши показания.

— Пишите: «В автобусе ко мне пристали дебил, кретин и даун….»

— Что вы себе опять позволяете! В современном русском словаре нет таких литературных слов, это ненормативная лексика. За нецензурные выражения я вас могу оштрафовать, между прочим.

— А как же еще называть этих ненормальных?

— «Альтернативно одаренные», вот как. Эх, молодой человек. Совсем недавно закончился месячник борьбы за равные права с остальными альтернативно одаренными, а вы уже и термин позабыли. У нас любой альтернативно одаренный имеет равные права с остальными прочими гражданами. Например, право занимать административные должности. Даже право избирать и быть избранным хоть на высший пост страны вплоть до президента. Ну, диктуйте свою объяснительную записку, зачем вы обидели альтернативно одаренных личностей.

— Я отказываюсь и ухожу, но учтите — буду жаловаться по инстанциям.

Участковый все еще старательно записывал кверху ногами сверху вниз мои слова, выпустив изо рта кончик языка, с которого на бумагу капала слюна, когда я, оттеснив тумбообразного городового в дверях, выскочил из околотка.

— Можно? — спросил я конопатенькую секретаршу, показывая на дверь кабинета ее повелителя.

— Войдите, шеф уже свободен, — кивнула она, не отрываясь от журнала мод.

Я дернул за ручку и застыл от ужаса… В кабинете заместителя префекта стоял черный гроб, а с потолка спиной ко мне болтался на веревке висельник, судя по всему, еще теплый. Я захлопнул дверь и, задыхаясь, пытался вдохнуть хоть глоток воздуха:

— Там… Там самоуби йца!

— Не обращайте внимания, — не глядя отмахнулась секретарша. — Шеф помешан на здоровом образе жизни. Заходите смелее.

Я приоткрыл дверь и осторожно заглянул внутрь. Висельник сорвался с веревки, подпрыгнул зайчиком и весело повернулся ко мне:

— Входите-входите, голубчик! Сегодня я побил свой собственный рекорд — полноценный вис на зубах в течение целых двадцати пяти минут.

Теперь я увидел, что на веревке болталось обрезиненное кольцо, за которое удобно цепляться зубами.

Я все еще не решался войти:

— Там это… гроб?

— Заходите, не бойтесь. Это не гроб, а реверберативный резонатор психоэнергии. Сделан из современных наноматериалов, а скошенные грани «гроба», как вам показалось, выполнены под строго заданными углами для отражения трозипрототропных волн психоинформационного поля. Ионная люстра Чижевского по сравнению с этим прибором все равно как коптилка рядом со светодиодной лампочкой. Его излучение улучшает ауру, раскрывает чакры, увеличивает продолжительность жизни на двадцать лет. Гарантирует высокую работоспособность и повышенный жизненный тонус. А вы уже подумали, что это спальное место для вампира?

Я вошел и присел на краешек стула, готовый в любой миг сорваться с места.

— С чем пришли в префектуру? — спросил меня помощник префекта.

— С пустыми руками. А с чем я должен приходить?

— Не обращайте внимания, — безо всякого смущения захохотал чиновник, — такая вот у меня витиеватая форма обращения с просителями, очень старомодная, но настраивает заявителя на доверительный лад. Люблю, знаете ли, изящные оборотики из древней словесности. Так что принесли мне в префектуру?

— Информацию по поводу опасных психов в автобусе и ненормального полицмента, — положил я заявление на стол.

— Что вы понимаете под словом «ненормальный»? Он, что, не нормально относится к своим функциональным обязанностям или имеет противоправительственную направленность хода мыслей?

Я оставил альтернативно одаренного чиновника дочитывать мою бумагу и разговаривать с самим собой, а сам на цыпочках вышел из кабинета, да потом еще так припустил по коридору, словно за мной целый дурдом гнался.

В приемной вице-мэра стояли стеклянные шкафы, как в медицинском кабинете. Стеклянный стул у стеклянного стола. Вместо штор прозрачная пленка болталась на окнах.

— Можно? — поинтересовался я у пустого предбанника.

— Шефа нет, — крикнула мне незримая секретарша из раскрытого кабинета. — Но я могу зарегистрировать и передать ему ваше заявление. Присаживайтесь пока. Я скоро буду.

— Тут у вас все стеклянное, как бы не разбить, — попробовал я пошутить.

— У меня комплекс к любому цвету. Предпочитаю все прозрачное, — донесся до меня голосок, журчащий, как хрустальный ручеек.

Секретарша вышла из укрытия, и… я сразу опустил глаза. На ней все было прозрачное — каждый предмет ее туалета.

— Пусть даже это кого-то шокирует, зато мне доставляет массу удовольствия и избавляет меня от моего комплекса, — томно улыбнулась она. — Чашечку кофе, журнал с мягким порно и эротическую музыку?

Последних слов я уже не расслышал, потому что выпрыгнул на клумбу из окна на первом этаже.

— Псих! — услышал я вдогонку голосок кристальной прозрачности. Это уж никак не вязалось с крайне толерантным обликом секретарши.

Теперь я, как законопослушный гражданин моего государства и верноподданный моего президента, просто обязан был донести верховной власти всю правду об угрожающих тенденциях, наметившихся в области кадрового подбора на государственную службу.

В приемной администрации президента висел плакат: «Просьба к лицам с диагностированным синдромом “переустройства мира в лучшую сторону” перед записью на прием принять седативный препарат. Успокоительные средства и воду можно спросить у дежурного по приемному покою».

Дежурил усатый подхорунжий в синей фуражке.

— У нас в народной традиции прежде не было принято сидеть за столом в головном уборе, — пробормотал я сам себе вслух.

— Это смотря в каком уборе. Как у нас в бурсе говорили, при хорошей шапке и головы иметь не надо.

— А что же вы дьячком в церковь не пошли?