По ту сторону - Сергей Щепетов

– Это же сканер душ человеческих, как ты не понимаешь?! – очень эмоционально заявил Серёга.

– Чего тут понимать-то, – пожал я плечами. – Ну, амфибрахий, то-сё… А наушники эти зачем?!

– Сам ты наушник! Это ж контакты! Органолептические! Пихай их в ухи, наводи объектив на девушку и жми на кнопочку – вот на эту!

Я навёл. И нажал.

«…опять придёт пьяный. Может, уснёт, как вчера? А Верка дура… Сколько раз я ей говорила – не женится он на тебе! Дотянула до четвёртого месяца… Курей и картошку я в пакет положу, а пиво? Надо ж налить во что-то…»

– Блин, – сказал я, выдёргивая наушники. – Что за фигня?!

– Проникся? – глумливо ухмыльнулся Серёга. – Тогда пошли!

По дороге я некоторое время размышлял о полезных и бесполезных изобретениях.

– А если навести на иностранца?

– Да то же и будет! – заверил изобретатель. – Это ж не слова, а поток сознания, так сказать. Ну, с иностранцами не так гладко получается – они всё-таки думают малость иначе.

– Ценная штука. Ежели её внедрить, то куча учителей иностранного языка останутся без работы. А уж как обрадуются следственные органы!

– На самом деле всё ещё хуже, чем ты думаешь, – сказал, погрустнев, Серёга. – Так что никуда я данную штуку внедрять не буду. Это – для моего личного пользования. Принцип я с одного приборчика слизал. Вот тот берёт по-настоящему и даже интерпретирует. А этот так – по верхам только, не высказанные вслух слова цепляет и не больше.

Что-то было у Шефнера про пещеру должника. Связи никакой, но именно такая ассоциация у меня возникла, когда я оказался в Серёгином логове. Это было первое впечатление. А второе – вот так и должен жить нормальный человек!

Это была угловая однокомнатная квартира на верхнем этаже панельной хрущёвки. Окно выходило в жизнерадостную стену новодельной многоэтажки из серии уплотнительной застройки. При всём при том, тут было тихо, следы протечек на потолке отсутствовали. Обои, правда, кое-где от стен отстали и свисали вниз, свернувшись рулончиками, но это только сверху. А внизу было вполне уютно – шкафы, стеллажи, кипы книг, компьютерное «железо» и провода, провода, провода… Где-то среди всего этого угадывался топчан, от него вели проходы в санузел и на кухню – к плите и раковине. Дичь, конечно, но я подумал, что и сам бы так жил, если бы…

– Проходи, располагайся! – гостеприимно сказал хозяин. И добавил без всякого пафоса: – Где сможешь.

– И что ж ты так живёшь? – вежливо спросил я. – Ты ж всю жизнь был талантливым и вундеркиндом. Не мог хоромами обзавестись на старости лет?

– Мог, – вполне серьёзно ответил хозяин, роясь под тумбочкой в поисках лишних тапочек. – И обзавёлся. Два раза. Потом бросил – пустое дело.

– Это почему же?

– А потому! Какой смысл в хоромах для меня лично? Всё равно всё отнимут, а я отдам. Просто не смогу не отдать. Вот такой я человек!

– Не понял?!

– Да всё ты понял! Сам такой же! Ну, куплю я квартиру или коттедж построю. Сразу жена, дети, тёща, тесть… А их надо обустроить, что-то им надо дать. Ну, можно, конечно, и не давать, но они ж хотят, а отказать я… Ну, короче, в лом мне это. Два раза обламывался – больше не хочу. Вот я тут живу – на это гнездо желающих нет, если только какая иногородняя чувиха позарится.

– А мало их, что ли?

– Много их, Вова, ох, много, – вздохнул приятель. – А я ещё не старик, сам понимаешь. Стараюсь на ночь никого не оставлять, но они ж цеплючие! Вот и думаю: может, студию сделать? Снести в сортире стенку и объединить с гостиной! Представляешь?

– Представляю. Однако думаю, это не поможет. Наоборот.

– Тьфу на тебя! – сказал Серёга и швырнул мне шлёпанцы. – Уж и помечтать нельзя!

– Мечтать не вредно! – заметил я и вернулся к реалиям жизни: – На хрена ж ты меня сюда затащил? У тебя что, сосиски и пиво есть?

– Не-а, только пельмени, – ухмыльнулся приятель. – А ты что, сюда жрать пришёл? Ща я над тобой эксперименты делать стану, понял?

– А пельменей сначала дашь? – безнадёжно вопросил я, усаживаясь на хозяйский топчан.

– Хрен тебе, а не пельмени! – буркнул Серёга. – Ложись на койку, надевай прибор! Да не ссы, не помрёшь!

Почему-то мне совсем расхотелось ругаться и качать права. Фиг-то с ним!

– Ну, лёг… Ну, надел… И что?

– А теперь расслабься и тихо-мирно вспоминай сегодняшний день. С самого начала. Вот ты проснулся в супружеской койке…

Смешно, но под этим колпаком с какими-то липучками внутри было уютно и хорошо вспоминалось. Однако долго расслабляться мне не пришлось:

– Стоп! Хорош! – проорал Серёга. – Будем глядеть, что получилось!

– Ну, гляди, – пробурчал я, усаживаясь на лежанке. – Что там может быть хорошего?!

– Озвучиваю! Слушай:

«Осмотр постоянного местообитания после пробуждения – облупленный потолок, стены с отлипшими обоями, грязные окна – вызвал у субъекта острую негативную реакцию. Причина (краткий вариант):

Дочеловеческие предки Homo sapiens, как и многие животные, обустраивали гнёзда или жилища – постоянные или временные. Этот инстинкт очень древний, настолько древний, что в мозгу есть даже определённый участок, отвечающий за «дом», «убежище». В данном случае размеры, отделка и удобства жилища имеют второстепенное значение. Главное, чтобы жизненное пространство было автономным, а его наполнение ориентировано на удовлетворение потребностей именно данной особи и никакой другой. Если такого дома-убежища особь не имеет или оно его не устраивает, возникает чувство дискомфорта – осознанное или неосознанное, вплоть до патологических изменений в психике. Сила потребности в доме-убежище, требования к нему у Homo sapiens формируются в детстве, но сама потребность является врождённой. В процессе социального развития особи возможны подмены и замещения».

– Доволен? – хмыкнул Серёга. – Что тут не так?

– Всё на месте, – кивнул я. – Прибор однозначно подтвердил, что вода мокрая, а огонь горячий. И что?

– Ну, не всякий огонь может быть горячим, – пожал плечами приятель. – Вам – гуманитариям – этого не понять. Но прибор тебя правильно дешифрировал?

– Конечно, правильно, – вздохнул я. – С жильём проблема. И никакого просвета: я-то хочу жить один, а метры нужны детям, поскольку им пора заводить семьи и размножаться. Но это – общечеловеческая проблема, о ней ещё классики писали. А нового что?

– Ах, тебе новое надо?! Ну, надевай шлем и вспоминай дальше. Вот ты проснулся сегодня утром, обозрел свою халупу и тебе она не понравилось. А потом? Только не много – мы пока только пробуем!

– Ну, сейчас…

…Туалет оказался занят, ванная заперта изнутри. Минут через десять щёлкнул шпингалет, из сортира появился заспанный юноша.

– Ты там что, книжки читаешь?! – накинулся я.

– А чо ты орёшь-то?.. Задолбал, папа!

– Я ору?! Слушай, ради того, чтобы ты рос сытым и грамотным, я отказался от докторской! Я десять лет занимался хрен знает чем! И что я имею в итоге?! Грязные тарелки на кухне?! Замок в двери сломан, кран на кухне течет – это я чинить должен?! Чтобы ты мог спокойно сидеть всю ночь у компьютера, да?! Тут тебе что, гостиница?! Не хочешь жить по-человечески – сваливай! Полкухни завалено мусором – это я его выносить должен?! Мало я твоих пелёнок когда-то перестирал?! Мало я халтур переделал, чтоб за твою учебу платить?!

– Ох-хо-хо… Как же ты достал… – вздохнул юноша. – Я что, просил меня рожать? Мама говорит, что это было твоё решение! А с твоими халтурами, докторскими и разгрузкой вагонов ты бы уж лучше молчал! Другие из своих кабинетов не вылезали и красиво жили! А ты что?

– Ну, спасибо, сынок…

– Стоп! – сказал Серёга и азартно потёр ладони. – А теперь посмотрим, что мой прибор скажет!

– Слушай, – вяло возмутился я, – может, пожрать дашь? Говорил, у тебя пельмени есть…

– Ага! Иди, ставь воду кипятиться, а я на экран результат выведу. Кастрюля под столом слева. Помой, если грязная…

Газ на плите я зажёг, кастрюлю с водой поставил. А Серёга сидел в закутке между шкафом и стеллажом. Его толстую рожу подсвечивали три экрана сразу, он сатанински улыбался:

– Получилось! Воспринимай!

«Практически нейтральное поведение сына вызвало у субъекта острую негативную реакцию, выплеск агрессии. Причина (краткий вариант):

Имеет место неосознанная попытка реализовать очень древний (ещё дочеловеческий) инстинкт изгнания самцом-доминантом подросших сыновей из общности. Инстинкт характерен для очень многих млекопитающих, ведущих групповой образ жизни. При переходе к производящему хозяйству (неолиту) у Homo sapiens данный инстинкт частично заместился другим – инстинктом укрепления сыновьями семьи как производственной ячейки. У животных и людей, не изгоняющих молодых самцов, последние обычно развиваются не полностью, часто оказываются исключенными из репродуктивного процесса».