Мифы, легенды и предания кельтов - Роллестон Томас

Но мы забегаем вперед; пора вернуться к начальным временам кельтской истории. Как астрономы узнают о присутствии невидимой планеты, наблюдая за возмущениями, сопровождающими движение зримых небесных тел, так и мы можем разглядеть в V и IV вв. до Рождества Христова, за покровом тайны, который уже никогда не поднимется, наличие некоей могущественной силы, находившейся в постоянном движении. То был золотой век кельтов на европейском континенте. В течение этого периода кельты успешно сражались в трех серьезных войнах, немало повлиявших на ход истории на юге Европы. Около 500 г. до н. э. они отняли Испанию у карфагенян. Веком позже они отвоевывают Северную Италию у этрусков. Кельты достаточно плотно расселяются по территории, позднее известной как Цизальпинская Галлия, где о них до сих пор напоминает множество топонимов, таких, как Mediolanum(Милан), Addua(Адда), Virodunum(Верден) и, вероятно, Cremona (creamh, чеснок)[7]. Они оставили память о себе в лице величайшего из латинских поэтов, чье имя, Вергилий, указывает, возможно, на его кельтское происхождение[8]. К концу IV столетия кельты захватили Паннонию, покорив иллирийцев.

Все эти войны велись в союзе с греками, с которыми кельты в то время находились в самых дружеских отношениях. После войны с карфагенянами монополия последних на британское олово и серебро из испанских рудников была поколеблена, и эллины могли спокойно торговать, пользуясь сухопутным торговым путем через Францию в Британию, на котором фокейцы в 600 г. до н. э. выстроили порт Марсель. Греки и кельты в то время объединились против финикийцев и персов. Гелон разбил Гамилькара у Гимеры, что в Сицилии, в год поражения Ксеркса при Саламине. Карфагенская армия в том походе состояла из наемников полудюжины различных национальностей, но в рядах ее не было ни одного кельта, и враждебность кельтов немало поспособствовала тому, что карфагеняне не послали помощь персам в борьбе против общего врага. Все приведенные факты свидетельствуют об одном: во многом благодаря кельтам греческая цивилизация не погибла под натиском восточных деспотий и в Европе прижился бесценный росток свободы и культуры.

Когда при Александре Великом началось встречное наступление эллинов на Восток, кельты опять сыграли немалую роль в развитии событий.

В IV в. Македония была атакована и почти разрушена полчищами фракийцев и иллирийцев. Царь Аминта II потерпел поражение и отправился в изгнание. Его сын Пердикка II погиб в бою. Филипп, младший брат Пердикки, воссел на довольно шаткий трон, который он и его потомки сделали центром великой империи. Завоевания кельтов в долинах рек Дуная и По весьма помогли Филиппу, стремившемуся сбросить иго иллирийцев. В дни Александра союз по-прежнему оставался в силе и, вероятно, был скреплен неким официальным договором. Собираясь в 334 г. до н. э. на завоевание Азии, Александр заключил соглашение с кельтами, «живущими у Ионийского залива», дабы обезопасить на время своего отсутствия собственные греческие владения. Об этом эпизоде рассказывает Птолемей Сотер в истории Александровых войн[9]. Яркость и живость его рассказа свидетельствуют в пользу его подлинности; еще одно независимое подтверждение истинности этой истории нашел де Жюбенвилль. Итак, кельтские послы, которые, как нам сообщается, мужи рослые и мнения о себе высокого, успешно завершили свою миссию; они пьют с царем, и тот спрашивает, чего они больше всего боятся. Послы отвечают: «Людей мы не боимся; только одного мы опасаемся – как бы не упало на нас небо; но ничто мы не ценим выше, чем дружбу такого, как ты». Александр распрощался с ними и заметил своим приближенным: «Что за хвастуны эти кельты!» Однако ответ послов, при всей его истинно кельтской дерзости, не лишен благородства и любезности. Слова о возможном падении неба, по-видимому, отсылают нас к некоему древнейшему поверью или мифу, но точное содержание его ныне установить невозможно[10]. Интересен текст клятвы, принесенной кельтами при заключении соглашения: «Если мы нарушим данное обещание, пусть небо упадет на нас и раздавит, пусть земля разверзнется и поглотит нас, пусть море поднимется и обрушится на нас». Де Жюбенвилль обращает внимание читателей на соответствующий пассаж из «Tain by Cuailnge» («Похищение быка из Куальнге»), в рукописи Лейнстерской книги[11], где герои-улады говорят своему королю, который хочет покинуть их, чтобы встретить врага в другом месте: «Небеса у нас над головой, а земля под ногами, и море вокруг. Доколе небо со множеством звезд не обрушится наземь, доколе голубокрайнее многорыбное море не покроет землю, доколе не разверзнется твердь, ни на шаг не отступим…»[12] То, что эта своеобразная клятвенная формула просуществовала более тысячи лет, и то, что, прозвучав из уст кельтов Центральной Европы, она вновь возникает в ирландском предании, действительно весьма любопытно и вместе с прочими фактами, о которых пойдет речь позднее, убедительно свидетельствует в пользу непрерывности и единства кельтской культурной традиции[13].

Мы упомянули о трех великих войнах континентальных кельтов; теперь мы подходим к третьей – войне с этрусками, которая с неизбежностью привела их к столкновению с величайшей силой языческой Европы и дала им возможность совершить их великолепнейший подвиг – взятие Рима. Около 400 г. до н. э. Кельтская империя, по-видимому, достигла вершины своего могущества. При царе, которого Ливии именует Амбигатом и который был, по-видимому, вождем главенствующего в военной конфедерации племени (подобно нынешнему германскому императору[14]), кельты, очевидно, обрели определенное политическое единство и выработали последовательную стратегию совместных действий. Привлеченные изобильными землями Северной Италии, они перебрались через альпийские перевалы и, вступив в жестокую схватку с этрусками, населявшими данный район, утвердились на новом месте. В то время римляне теснили этрусков с юга, и таким образом римляне и кельты оказались союзниками. Но обитатели Вечного города проявили опрометчивость, когда при осаде Клузия в 391 г. до н. э., видимо из презрения к северным варварам, поступили по отношению к ним бесчестно. Кельты увидели, что римляне, явившиеся к ним под защитой священного статуса посланцев, сражаются на стороне их врагов. Последовавшие за этим события, в том виде, в каком они известны нам, в значительной степени несут на себе отпечаток легенды, однако в ярких драматических деталях проглядывают черты кельтского национального характера. Итак, северяне потребовали возмездия для предателей – послов, которыми были три сына Фабия Амбуста. Римляне отказались удовлетворить их требование и на следующий год избрали сыновей Фабия военными трибунами. Тогда кельты сняли осаду Клузия и двинулись на Рим. Армия проявила невероятную дисциплинированность. По дороге не происходило никаких грабежей, ни один город не был разорен. «Мы идем на Рим!» – кричали они изумленным и испуганным часовым, наблюдавшим со стен провинциальных городов за стремительным продвижением войска на юг. Наконец кельты добрались до Аллии, речки в нескольких милях от Рима, где все силы Города собрались, чтобы достойно встретить их. Битва произошла 18 июля 390 г., и этот горестный diesAlliensis надолго остался в римском календаре воспоминанием о величайшем позоре, который когда-либо переживала республика. Кельты ударили во фланг римской армии и смяли ее своим могучим натиском. Спустя три дня они были в Риме и почти год оставались властителями города, или, точнее, его развалин, пока не получили огромный выкуп и не отомстили сполна за вероломство при Клузии. На протяжении примерно столетия между кельтами и римлянами царил мир; конец этого мирного периода, когда некоторые кельтские племена в Третьей самнитской войне объединились со своими старыми врагами, этрусками, совпал с распадом Кельтской империи[15].