Макс и Джулия - Морин Чайлд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Есть ли еще информация о том, что случилось с ней? — Тесса Бэнкс, стройная блондинка, первая нарушила молчание.
— Я слышала, — подхватила Элизабет Веллингтон, — в полиции думают, что ее могли столкнуть с крыши.
— Это просто предположение, — сказала Вивьен.
— Была ли найдена посмертная записка? — спросила Кэрри.
— Нет, насколько мне известно, — Вивьен слегка нахмурилась, — хотя полиция и не спешит делиться информацией. Но все же, я считаю, нам не стоит особенно беспокоиться. Скоро в газетах эту печальную историю затмит еще какая-нибудь новость.
Это точно, подумала Джулия. Через несколько дней репортеры от них отстанут, и жизнь снова вернется в привычную колею.
Но только не для нее.
— У меня есть еще пара сообщений, — объявила Вивьен. — К сожалению, сенатор и миссис Кендрик, столько лет жившие в нашем доме, переехали. Их квартира выставлена на продажу.
Опять шум, опять разговоры. Джулия скользнула взглядом по маленькому обществу, собравшемуся здесь. Кэйдж Лэмиттер сидел один, что было неудивительно. Высокий, заметный мужчина, он редко посещал эти собрания, а когда появлялся, то старался не смешиваться с остальной публикой.
Рид Веллингтон, муж Элизабет, сидел рядом со своей женой, и гримаса на его лице явно говорила о том, что все это его мало радовало. Элизабет тоже держалась напряженно, не оставляя сомнений, что ей хотелось быть где-нибудь еще, только не здесь.
Тесса постукивала носком своей туфельки по ковру и даже Кэрри, сидевшая рядом с Джулией, начала нетерпеливо ерзать. Джулия, натренированная множеством гувернанток, знала, как сидеть спокойно, когда хочется двигаться. Знала, как сдерживать свои эмоции, чтобы они не отражались на лице.
— И еще одно сообщение, — сказала Вивьен. — Очень приятное. — Она выдержала паузу. — Меня недавно проинформировали, что нашему дому присвоен статус исторической достопримечательности. — Она надеялась услышать гул одобрения, но, так и не дождавшись, добавила: — Я думаю, нам стоит это отметить в другой раз.
Как только Вивьен начала свое движение по комнате, пытаясь вызвать энтузиазм к ее предложению, Джулия направилась к двери.
— Джулия, дорогая… Проклятье.
Девушка обернулась, выдавив из себя улыбку.
— Всего хорошего, Вивьен, — сказала она. — По-моему собрание прошло отлично.
— Да, пожалуй. — Вивьен попыталась улыбнуться, но ее туго натянутая кожа не позволила ей этого сделать. — Прости, если вмешиваюсь, дорогая, но ты выглядишь чем-то расстроенной. У тебя все в порядке?
От удивления, поскольку Вивьен обычно не проявляла интереса ни к кому, кроме себя, Джулия замешкалась.
— Спасибо, Вивьен, — сказала она наконец, — но наверно, я просто устала. И история с Мэри тоже нас всех расстроила.
— О да, конечно, — кивнула Вивьен. Ни один волосок не шевельнулся на ее серебристой прическе. — Бедная женщина. Даже не могу представить, что заставило ее сделать это.
— Вы думаете, самоубийство?
— А вы так не думаете? — Вивьен задержала на ней свой пристальный взгляд. — Что-то другое было бы слишком ужасно. Только представьте, если ее столкнули с крыши, значит, один из нас мог бы сделать это.
Джулия поежилась и уже другими глазами посмотрела на людей, которые жили с ней в одном доме. Вивьен была права. Джулия не могла представить, чтобы кто-то из них был убийцей. Мэри, должно быть, сделала это сама. Что тоже было достаточно печально.
— Похоже, я тебя расстроила еще больше, — сказала Вивьен. — Но прости, это не намеренно.
Так оно и было, но Джулии больше не хотелось говорить на эту тему. Она вновь улыбнулась.
— Нет, что вы. Я просто устала. Поэтому если вы извините меня…
— Да, да, конечно, — Вивьен уже выискивала взглядом следующую жертву, — идите домой и отдохните.
Джулия направилась через холл к лифту, но, войдя внутрь, в раздумье уставилась на ряд кнопок, Аманда сейчас где-то в городе, и Джулии совсем не хотелось сидеть одной в квартире и прислушиваться к тишине. Повинуясь мгновенному импульсу, она поехала вниз.
Двери лифта открылись, и, подтянув повыше свою маленькую сумочку, Джулия вышла из кабины и быстро пересекла сверкающий мрамором холл. Восточные ковры с мелким рисунком смягчали холодную стерильность мрамора, приглушая стук ее каблуков.
— Привет, Генри, — Джулия кивнула консьержу, поспешившему открыть перед ней дверь. Ростом около пяти футов семи дюймов, к тому же слегка сутуловатый, Генри Браун имел мягкие каштановые волосы, карие глаза и услужливые манеры.
— Добрый вечер, мисс Прентис. Рад вас видеть.
Джулия подождала, пока он открыл дверь и придержал ее. Ей легче было сделать это самой, но Генри всегда очень щепетильно относился к своим обязанностям.
— Спасибо, Генри.
Джулия вышла на оживленную улицу и влилась в неторопливый поток прохожих. Просидев столько времени на собрании, ей было приятно очутиться на улице, погрузиться в ее повседневную суету. Никто ничего не ожидал от нее. Никто не наблюдал за ней. Никто не обращал на нее никакого внимания, пока она продолжала движение, не замедляя и не ускоряя его темп.
Впрочем, ей не нужно было далеко идти — всего лишь несколько шагов до кафе на углу. Большинство жильцов 721-го дома смотрели на это кафе как на органичное продолжение их многоквартирного здания.
В кафе ее встретил смешанный запах корицы, шоколада и кофе. Шипение эспрессо добавляло ритмический акцент коротким разговорам и взрывам смеха.
Здесь были широкие мягкие кресла, удобные кушетки и низкие столики. Джулия сделала заказ и, взяв кофе и бисквит, устроилась в кресле в самом дальнем углу зала. Подтянув под себя ноги, она отодвинулась в тень, стараясь быть незаметной.
Квартира Макса Ролланда находилась ниже по улице от «Парк-Кафе», и обычно он забегал в это модное местечко, по крайней мере раз в день. Именно там он и встретил Джулию Прентис, женщину, которая буквально свела его с ума.
Он с абсолютной ясностью помнил, как впервые увидел ее. Она выглядела такой холодной и элегантной, сидя в уголке зала и наблюдая за посетителями кафе, словно находилась в ложе театра на Бродвее. Светлые волосы легкими завитками обрамляли ее лицо, большие синие глаза остановились на нем в тот момент, когда он вошел.
Макс почувствовал внутри себя такой жар, что просто не мог не подойти к ней. Обычно он никогда не искал отношений, в которых нуждались подобные женщины. Но в тот вечер все его правила были нарушены.
Они познакомились, поговорили и закончили ночью, какой у него до сих пор никогда не было. Одно воспоминание о ее теле, ее мягкой, как шелк, коже вызывало в нем дрожь желания.