Заклинатели велосипедов - Александра Огеньская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
… И снова посыпались искры.
— Это за мной, — сообщила Глэдис и сжала руки в кулаки.
— У меня хорошая защита. Лучшая в городе. Не люблю, когда ко мне лазят посторонние.
— И часто лазят?
— В последние три года ни разу не пробовали. А вообще два раза пытались, у меня тогда стояла ещё пугалка, поэтому они побросали свой инструмент и убежали.
— И что вы сделали с инструментом?
— Инструмент оказался хороший, до сих пор использую.
— Восхитительно.
Напоследок мелко задрожал бетонный пол гаража. Глэдис вздрогнула всем телом.
Кларис выждала для верности ещё три минуты и выглянула во двор. За забором никого не было, зато в воздухе энергии образовалось столько, что опять зажегся фонарь, засиял неровно, нервно и заполошно.
Кларис подошла к забору и положила руку на старые доски. Забор, конечно, ещё глупее велосипеда, и ждать от него чего-то конкретного смысла не было. Но он испугался. А чтобы проняло забор…
Кларис долго вглядывалась в темноту кустов, но ничего не разглядела.
Возвратившись в гараж, она сказала:
— Всё, он ушёл.
— Он вернётся.
— Не исключено.
Кларис вздохнула и приняла нелёгкое решение.
— Вы можете оставаться у меня столько, сколько нужно.
— В гараже.
— Если желаете. Хотя вряд ли эта сущность сумеет преодолеть границы участка.
Это было, в общем, даже и неплохо: Кларис терпеть не могла пускать сторонних людей в свой дом. Да и не сторонних тоже.
Тут вспомнила: сама ещё не ужинала и, наверно, стоило бы предложить еды гостье.
— Вы голодны?
— Нет, спасибо, не хотелось бы вас обременять.
— Это меня не обременит. Бельё я вам принесла… Вот за той дверью есть душевая и туалет, а под столом — холодильник и чайник. Там есть что-то из еды и, кажется, молоко. Пользуйтесь.
Всё-таки каким облегчением была возможность оставить гостью в мастерской и не брать с собой в дом. В доме у Кларис гостей не было уже лет пять.
— Простите, что вот так к вам ворвалась. У меня есть деньги, я заплачу.
— Не нужно. У меня тоже есть деньги. И вы можете здесь оставаться столько, сколько нужно.
— О. Я… я останусь. Потому что он ещё вернётся.
К счастью, Кларис теперь хорошо зарабатывала. Наверно, лучше, чем эта женщина. С её странным и нелегким трудом, про который Кларис не знает ничего кроме того, что сама бы так не смогла.
И да, конечно — вернётся. Судя по тому, как содрогнулась и задребезжала защитка, это не просто обиженный клиент.
***
Раз в неделю Кларис обычно ездила в большой магазин на другом конце города, чтобы купить продукты на неделю вперед. Магазин — огромный, всегда довольно многолюдный — несмотря на суету и толпы, всё равно нравился Кларис. Он не пытался казаться лучше, чем есть, и товары были сгружены прямо на деревянные паллеты вместо витрин, а стеллажи с запасами уходили к самому потолку. Это, откровенно говоря, был достаточно дешевый магазин. Но он был честный и честно торговал дешевыми “семейными” упаковками всего подряд по принципу “пачка за злотыйй”. А еще он нравился Кларис тем, что в нём никогда почти ничего не менялось, даже цены.
Ранним утром она вывела велосипед из ворот и привычно поздоровалась с Мартой, которая здесь метёт улицу. Марте на вид уже лет сто, но никто не называет её “панной” или “пани”, и неопределенность её социального статуса максимальна: не знают, состояла ли она когда в браке и были ли у нее дети, потому что об этом Марта никогда никому не говорит, но иногда вспоминает что-то про Революцию. Причём вспоминает так, что непонятно, говорит ли она о том, чему сама была свидетельницей, или же ей кто-то рассказывал. Тем более непонятно, с каких пор Марта живет на этой улице, потому что, например, Кларис кажется, что она жила здесь всегда, а самой Кларис за тридцать. Некоторые считают, что Марта здесь же, на этой улице, и родилась, и как-то сразу стала вот этой примерно столетней дворничихой и начала мести улицы. Легенда и знаменитость, в общем. И она, откровенно говоря, Кларис слегка пугает. А ещё разносит новости и сплетни.
— Громыхало, — сказала она, — вчера где-то здесь, милая. Не у тебя?
— У меня, — ответила Кларис, села на велосипед и поехала. И только потом запоздало поняла, что Марта, наверно, ожидала каких-то объяснений. Но объяснений для неё у Кларис не было. Она вообще чувствовала себя довольно странно: у неё в гараже поселилась женщина, с которой ничего не было понятно. Даже того, надолго ли поселилась. Кларис никогда — разве что в детстве и во времена чудовищного университетского общежития — ни с кем рядом не жила, и наличие другого человека за стеной (образно выражаясь) её беспокоило.
Что ещё её беспокоило — так это что подорожали шпинат и курица. Рост цен на продукты всегда её тревожил, потому что, ну… Все боятся голода.
***
Утром, когда возвратилась из магазина и намеревалась отправиться в мастерскую дорабатывать заказ, обнаружила Глэдис сидящей на лавке перед домом.
— Я хотела еще раз сказать спасибо. Он бы меня убил.
— Возможно.
— Я не знаю, придёт ли он ещё. Наверно, придёт.
— Вы можете оставаться сколько надо, — пожала плечами Кларис.
— И всё? Вот так просто?
— А почему должно быть сложно?
— И вы ничего не спросите?
Кларис удивилась. Гостья, при всей тревожности её присутствия, опасности для дома и самой Кларис не представляла, а остальное… Наверно, Кларис слишком многое принимает как должное, существующее и рядом находящееся, а потому не знает, что вопросы надо задавать, и если задавать, то какие. И вот они с Глэдис друг на друга пялились, а время шло — то самое, в которое уже можно было начать работать над заказом.
— Ты странная, — сказала Глэдис.
— Ты ещё страннее, — ответила ей Кларис, потому что странное — это то, чего ты не можешь объяснить. А она не могла объяснить совершенно ничего в своей гостье. В том числе: почему они вдруг перешли на “ты”. Странное — это сочетание несочетаемого.
Как бы то ни было, у Кларис была работа.
Велосипеды, велосипеды, велосипеды — вся мастерская ими забита. И, пока ездила в магазин, прикатили ещё один — детский. С детскими велосипедами работать одно удовольствие. Сложнее, ответственнее, но куда приятнее: велосипеду ребёнка
