Любовь и голуби (сборник) - Владимир Гуркин

Байков. Про утку сказал?

Танов. Про несушку.

Люба. Понятно. Поехал на лесопромышленный, два дня протолкался в управлении, потом встретил какую-то шишку из Москвы. Три дня поил его коньяком, на объекты не успел. Видимо, на что-то рассчитывал. После просил у Соломатина продлить командировку, тот на дыбы. Скандал.

Танов. А шишка?

Байков. Ей коньяк нужен был, а не Андрей.

Танов. Теперь про утку.

Байков. Если бы Андрей не сказал, что у него хоть какой-то материал собран, Соломатин мог шлепнуть статью. Да так оно и будет.

Входит Люба.

Люба. Ну, где вода?

Танов (Байкову). Хорошо, потом. (Уходит за Долиным.)

Люба присела около Байкова.

Байков. Что, Любка?

Люба. Цё, Саска? (Подает ему на вилке кусочек мяса.) На, попробуй.

Байков (жует). У?!

Люба. Поджарка из свинины.

Байков. Эх-х. Простыни есть?

Люба. Опять тускуанские беседы?

Байков. Коран учит ценить и наслаждаться каждым мгновением в отпущенном тебе пространстве времени.

Люба. Ты больше доверяешь Корану, чем Библии.

Байков. Лапуня, я татарин. (Смеясь.) Правда, с дефектом. (Возвращает вилку.)

Люба. Ой, как интересно! С каким? Тебе не делали обрезание?

Байков. Все делали. Но если бы моя бабушка узнала, что я ем свинину, она бы меня прокляла.

Входят Долин и Танов. У каждого по полному ведру воды.

Люба. Наконец-то.

Байков. Ну-ка. (Пьет из ведра.)

Люба. Андрюша, бери воду, а вы занимайтесь своей баней.

Долин (Байкову). Работа, как я погляжу, у тебя спорится.

Байков. Иди, милый, ковыряй глазки.

Долин, Люба уходят.

Байков. Так вот, наш мальчик растерялся, позвонил мне на студию, мы встретились, он мне все выложил и спросил, как тебя найти. По собственному желанию он сможет уйти, если найдет себе замену.

Входит Долин. Байков и Танов его не замечают.

Танов. Меня?

Байков. Да. И если действительно хоть какой-то материал собран. Тебя я помог найти, но твой приезд для него – смерть. Ведь ничего нет и быть не может. Сказать все сам он не мог. Пока плыли на катере, упросил меня.

Пауза.

Долин (Танову). Я могу вернуться.

Танов. Куда?

Долин. Что, ты не понимаешь?

Байков. Андрей, спокойно.

Пауза.

Танов (встал). Пора топить.

Входит Люба.

Люба. Хватить слоняться. Успеете, наговоритесь.

Байков. Уже идем.

Байков, Танов уходят.

Люба. Андрюша, ты куда сбежал?

Долин молчит.

Что с тобой? (Посмотрела вслед ушедшим.) Что с тобой? (Гладит Долина по щеке.) Что?

Долин. Нормально.

Люба (шепотом). Скажи мне. А? (Целует Долина.) А?

Долин (удивлен). Любаша…

Люба (снова целует). А?

Долин. Не надо.

Люба (делово). Помоги мне. (Уходит.)

Долин, постояв, идет за ней.

Эпизод второй

У костра сидят: Танов, Долин, Байков. Люба чуть в стороне в кресле. Ночь. Звездное небо. Все молчат. Пауза возникла во время неприятного и нелегкого для всех разговора. Долин сидит, низко опустив голову.

Люба (Долину). Андрюша, застегни рубаху. Холодно ведь!

Долин. После такой бани?

Молчание.

Долин. Что придумать, я не знаю. Но уходить с клеймом… Мне дурно становится. Раньше мог бы и плюнуть.

Байков. А теперь и плюнуть некуда – везде плевки.

Долин. Ну давай-давай.

Люба. Сашка, ты не прав. У каждого может сложиться так.

Байков. Здесь закономерность.

Долин (насторожившись). Не понял.

Танов. Подождите. (Не сразу.) Андрей… Поганый у нас разговор.

Долин. Да нет, ты говори, я слушаю.

Танов. Я не доверяю тебе.

Пауза.

Ты любишь говорить, что существуешь биологически. Так? Так.

Байков. Или интуицией…

Люба (перебив). Прекратите! Пашка, перестань сейчас же. И ты, Байков, молчи. Мясники какие-то, ей-богу. Человек за помощью приехал, а они, вместо того чтобы найти выход, хлестать его.

Байков. Пока хлещут из любви – есть на кого надеяться.

Люба. В университете, по-моему, обходились и без этого, и надежды не теряли.

Байков. Время…

Люба (перебив). Семь лет не такой уже большой срок.

Танов (Любе, негромко). Тебя заносит.

Байков. И не такой уж маленький. Его прожить надо.

Долин. Я прожил плохо.

Люба. Вот Танов зря времени не терял.

Танов. Ты о чем?

Люба (с иронией). Да так.

Пауза.

(Встала.) Я вам на веранде постелю.

Танов. Мне тоже.

Люба (с насмешкой). Разумеется. (Ушла.)

Танов (Долину). Самая дальняя площадка от Братска?

Долин. Сто двадцать километров. Остальные по трассе к городку с разрывом в двадцать пять – тридцать.

Танов. Четыре объекта.

Долин. Да, четыре.

Танов. В редакцию не поеду, сразу на место, выиграю два, а то и три дня. (Долину.) Материал я у тебя забрал на острове, прилечу одиннадцатого после пуска. Или десятого ночью. Пусть Соломатин спит спокойно и расстаньтесь по-братски.

Долин (не сразу). Спасибо.

Танов. Пошли спать.

Все сидят.

Танов. Где сигареты?

Байков. Держи. Завтра встаем?

Танов. До петухов. Снасти готовы.

Байков. Отлично. Желтое удилище – мое. Помнишь, какого короля я им хапнул?

Долин. Давайте закончим со мной. (С трудом.) Для меня то, что вы начали говорить – серьезно. Кроме вас у меня… Саня, ты прав: хлестать некому. (Прокашлявшись.) В общем, мне важно знать… (Танову.) Почему мне нельзя верить? Если вы меня вычеркнули, давно вычеркнули… Я ведь не знал. Могли бы сказать. Как-то не совсем честно. Кроме вас, действительно… Почему?.. (Оборвал себя.)

Пауза.

Танов. Ну что же, вперед, Франция?

Долин (настороженно глядя на Танова). Вперед.

Танов. Меня всегда сбивала с толку твоя агрессивная искренность, нежность, Андрей. В университете, да и потом какое-то время невольно чувствовал за тебя ответственность. И не я один. Уж какой был людоед Сахненко, но и он твои кости берег. Мне казалось, что ты этого просто не замечаешь, и я сбрасывал все на твою распахнутость, непосредственность, что ли. Но однажды я увидел, что качества перестали быть качествами и превратились в доспехи.

Короткая пауза.

Долин. Слушаю-слушаю.

Танов. Вспомни день, когда мы отмечали юбилей газеты. Еще до снятия Сахненко. Вспомнил?

Долин. Два года назад, весной.

Танов. В марте. Банкет был в «Аквариуме». Ты еще тогда сказал, что все больше похоже на юбилей главного, а к нему пристегнули газету. Потом прошелся по его небезгрешной натуре: что, в принципе, он хам, что девочкам из машбюро угрожает перспектива гарема… Много чего было. Разговор был между нами и все было нормально. Дело шло к финишу, все разбрелись по группам, а мы с тобой оказались в компании с женой Сахненко. После появился и он. Я не знаю, что за муха тебя укусила, но вдруг один за другим полетели тосты в честь Сахненко. Чего ты только не наговорил: и дай Бог, что у нас такой шеф, и ума у него палата, и сердце доброе, и как жаль, что редакторство не дает ему возможность сильнее развернуться как публицисту…

В общем – дурь. Сначала я так и подумал: пьяная дурь. Захотелось дать тебе в лоб и отвести домой, чтобы проспался. Потом стало стыдно. Говорил ты с душой, с комком в горле, со слезой во взоре. Когда стали расходиться и Сахненко предложил тебе переночевать у него, согласился сразу. Сначала я пытался тебе объяснить, что разумнее пойти ко мне, тем более что мой дом как раз напротив его дома. Ты делал вид, что не слышишь меня, опять стал объясняться ему в любви, восторгаться чудесной супругой. Мерзость – одним словом.

Долин. Я был пьян. Нет, все помню… Понимал. Да, правильно – понимал.

Танов. Затем со всей искренностью и непосредственностью начал кушать людей.

Долин. Кого?

Танов. Оленьку из машбюро. Сначала пудришь ей мозги, не без твоей помощи она исчезла на три дня; естественно, бюллетеней та организация не дает…

Долин (перебив). Я понял. Кстати, все дают…

Танов. Сахненко ей не простил, и ты, как профсоюзный босс…

Долин. Я понял.

Танов. Даешь санкцию на увольнение.

Долин встал, собираясь уйти. Байков резко вскочил и рывком швырнул Долина на место.

Долин. Ладно, давайте. (Бросается на Байкова. Возня.) Давай.

Байков. Я тебе шею сверну.

Танов (разнимая). Кончайте.

Долин. Пусти. Вот как ты?

Байков. Я т-тебе шею сверну.

Танов. Озверели. (Оттолкнув Байкова, держит Долина.) Все! Подыши.

Пауза.

Долин. Отпусти! (Рванувшись.) Отпусти, я сказал!