Семь грехов радуги - Олег Овчинников

— Ну, вход-то был бесплатным, — пытаюсь шутить. Однако уверенность, прозвучавшая в голосе писателя, слегка настораживает.

— Това'ищи, будьте бдительны! — грассирует на ухо Маришка. — Политические п'оститутки п'еследуют нас! Пользуйтесь п'езервативами «К'асный п'олета'ий»!

Говорят, когда она в эфире начинает изображать вождя мировой революции, продюсер ее программы в истерике бьется головой о пульт.

Душевный покой восстанавливается мгновенно. Как кислотно-щелочной баланс после приема «Орбита». С первого укуса! В самом деле, чем мы рискуем? Не понравится — встанем, оденемся и уйдем.

— Нап'асно и'онизи'уете, — передразнивает писатель. Тоже, кстати, весьма похоже. — Вы просто никогда не видели, как они людей зомбируют.

— Как телепузики? — восхищается Маришка.

— Что телепузики? — Все-таки наш собеседник сбит с толку.

— Ну, они же зомбируют детей. — Маришка щелкает меня по носу. Писклявит: — Привет, Тинки-Винки!

— Пока, Ляля! — отвечаю в тон.

— Тинки, а чего это ты такой фиолетовый?

— Чернил перебрал, — отвечаю и самоустраняюсь. В буквальном смысле. Оставляю предостерегающего о чем-то писателя и невинно дурачащуюся Маришку одних, а сам уплываю куда-то вслед за ускользающей мыслью. Погружаюсь в себя.

Интересно, почему не начинается представление?

Зал между тем вяло заполняют новые зрители — по одному, максимум по двое. Они сначала одинаково неуверенно топчутся у входа, затем, решившись, занимают места поближе к выходу и друг к другу — как воробьи, сбивающиеся в тесную стайку на мокрой после дождя ветке. Едва усевшись, тут же начинают крутить головами, надеясь обнаружить знакомых. И, естественно, не обнаруживают. Потому что если человек в ответ на какой-нибудь идиотский вопрос, например «Верите ли вы в Бога?», заданный на улице или в переходе метро, не посылает спросившего, положим, к черту, а приходит на назначенную встречу, то он страдает либо от одиночества, либо головой…

Либо просто не в ногу со всей страной перевел часы вместо летнего на зимнее время. В итоге на трехчасовой концерт любимого исполнителя безнадежно опоздал, а до того, который случится в семь, ждать еще почти два часа, и теперь он не знает, чем себя занять. Вернее, не он, а они.

А все Маришка! Говорил ей еще утром: кажется, летнее — это когда на час вперед. А она: да ну его, крути назад, дай человеку раз в жизни выспаться!

Все у нее «раз в жизни»! Кроме месячных. Впрочем, после ночного эфира ее легко понять.

Страннее другое: почему мы с Маришкой в конце концов оказались здесь, а не в соседней бильярдной?

Должно быть, дело тут в личности человека, пригласившего нас на встречу, слишком уж она была нетипичной.

Он отловил нас у входа в билетные кассы, куда мы спешили уже чисто по инерции, прекрасно понимая, что простым вращением часовой стрелки не повернуть время вспять. Преградил путь, привлек к себе внимание, сказав:

— Нэээ…

Он не был похож на агента-распространителя торговой фирмы с гипертрофированной улыбкой поперек лица, спещащего осчастливить вас известием, что по случаю весеннего помутнения мозгов у их менеджера вы можете сегодня приобрести то, что еще вчера вам было даром не нужно, с 70 процентной скидкой. Тем более не походил он на солидного дядечку с дипломатом и значком из серии «Хочешь… — спроси…» на отвороте плаща, приглашающего на собрание MLM-тусовки. И на бледного, но с горящим взором адепта новой русской церкви с американским спонсором и гимнами на двух языках.

Непричесанный, небритый, неопрятно одетый. Кажется, еще и нерусский. Больше всего, если честно, он был похож на бомжа. В ранней стадии запущенности. Не безнадежного.

Именно таких охотнее всего забирают в милицию. Раньше вроде бы не за что. Позже — неохота руки марать.

— Хотите открытку? — спросил он и помотал головой. — Нэээ… Календарик. Полезно всегда знать день.

— Извините, мы опаздываем, — сказала Маришка, а я попытался, не вступая в контакт, обойти странного типа стороной.

— Знать день, — раздраженно повторил он, и не думая уступать нам дорогу. — Или месяц. Февраль или… Нэээ… Ноябрь. Чтобы не путать.

— Денег нет, — отрезал я. А поскольку не люблю говорить неправду кому бы то ни было без крайней необходимости, уточнил: — Лишних.

— Денег нет? — эхом отозвался он и неожиданно обрадовался. — Нет денег — хорошо! Не надо… Вот!

Тип сбросил на землю большой серый мешок, который до того болтался у него на плече. Нагнулся и опустил лицо в раскрытую горловину, высматривая нечто.

— Пора! — шепнула Маришка и дернула меня за локоть, увлекая в сторону, подальше от странного субъекта с его подозрительным мешком. Но тип уже вынырнул из мешка и крепко ухватил меня за другой локоть, вынуждая остановиться.

— Возьмите! — сказал он. — Я нашел. Можно брать. И протягивает мне руку. Грязные, с давно не стриженными ногтями пальцы заметно дрожат. В пальцах — прямоугольная бумажная полоска, слава Богу, чистая и очень яркая. Никакого рисунка нет, просто вся полоска равномерно закрашена разными цветами, границы между ними размыты, один цвет плавно перетекает в другой. Мы называем такую закраску градиентной. Внутрь каждого одноцветного сегмента вписано какое-то слово, но мелкие буквы на подрагивающем листочке не разглядеть.

— Календарик? — удивляется Маришка. — Больше похоже на закладку.

— Закладка, так, — серьезно кивает тип. Неуклюже, одной рукой, чтобы не выпустить мой локоть, переворачивает полоску на ладони. Та трепещет и полощется на ветру, того и гляди улетит. — А так — календарик. Двое вместе. Нэээ… Двойная польза.

— За те же деньги? — с подозрением интересуюсь.

— Деньги… — говорит тип и морщится, как от лимона, чуть ли не плюется, так что мы с Маришкой понимаем, что деньги — вздор, деньги — мусор, не в них счастье.

— Возьми, — советует Маришка. — Быстрее будет.

Я покорно беру бумажную полоску веселенькой расцветки из рук субъекта. Вернее, пытаюсь взять, но тот неожиданно не отдает, держит.

— А вы придете? — спрашивает с надеждой.

— Куда еще?

— Туда, — указывает одними бровями, так что направление понять невозможно. — Там вам нравиться. Будет.

— Где там? — раздражаюсь.

— Здесь, прямо здесь… Направо потом. По лестнице. Там вход.

Из бормотаний назойливого типа, его невнятных телодвижений и выразительной мимики я понимаю, что направить нас он пытается прямиком в Малый концертный зал. То есть туда, куда мы и без него добрались бы, только на пару часов позже.

— Давай сходим, — предлагает Маришка. — Выспимся заодно.

Я наконец соглашаюсь, и ценный приз, календарик-закладка, переходит ко мне.