Дважды умершая - Эпосы

– Как же нам теперь быть? – воскликнула мать.

– Как быть? Отдать ее замуж за Фаня, да и только! А если не отдадите, ей уж на ноги не подняться, попомните мое слово.

– Да, но ведь муж в отлучке, а одна я не могу.

– Давайте тогда сделаем так, госпожа: пока помолвим девушку, а приедет хозяин – сыграем свадьбу. Это спасет девушке жизнь.

– Будь по-вашему. А как нам их помолвить?

– Пойду переговорю с Фанями, и сразу опять к вам.

С этими словами старуха Ван покинула дом господина Чжоу и направилась в винную лавку «Радости и процветания».

Первый, кого она увидела, войдя, был Старший Фань. Старуха поздоровалась.

– Матушка Ван, как хорошо, что ты про нас вспомнила, – радостно промолвил хозяин, кланяясь гостье. – Я уж было сам за тобою посылал.

– Зачем это я понадобилась?

– На днях брат вышел погулять и вернулся сам не свой – даже от ужина отказался. Нездоровится, говорит. Я спрашиваю, куда он ходил. К пруду Золотого Сияния, говорит. С того вечера не встает с постели, не пьет, не ест. Вот я и решил тебя позвать. Взгляни на него.

Тем временем вошла жена хозяина.

– Да, матушка, посмотри его, пожалуйста, – присоединилась она к мужу.

– Вы со мной не ходите. Я только расспрошу молодого господина, с чего началась болезнь.

– Конечно, ступай одна, мы подождем здесь.

Когда старуха Ван вошла в комнату Фаня, он спал.

– Молодой господин, это я, матушка Ван, – сказала старуха.

Юноша тотчас открыл глаза.

– А, матушка Ван, давно тебя не видел… Сдается мне, конец мой пришел.

– Умирать собрался? С чего бы это?

– Голова болит, тошнота и кашель, – правда, не очень сильный.

Старуха засмеялась.

– Я болен, а ты еще надо мной смеешься!

– Знаю, знаю твою болезнь, оттого и смеюсь. Вся твоя хворь – от дочки Чжоу из Цаомыньли. Верно?

Юноша, застигнутый врасплох, даже подскочил на кровати.

– Откуда ты знаешь?

– Госпожа Чжоу послала меня к вам потолковать насчет помолвки.

Фань был вне себя от радости и забыл про свою болезнь. Вот уж поистине верно сказано:

Ты весть узнал:Сбылись твои мечты,И всей душойВозрадовался ты.

Следом за старухой он вышел к брату и невестке.

– Ты же болен, зачем встал с постели? – удивился брат.

– Ничего, уже поправился!

– Чжоу из Цаомыньни просили меня потолковать с вами насчет женитьбы вашего брата, – объявила старуха хозяевам.

Старший Фань и его жена были очень довольны. Не будем, однако же, утомлять читателя ненужными подробностями. Скажем только, что родные жениха и невесты быстро обо всем сговорились и тут же обменялись подарками.

Раньше Младший Фань в часы досуга редко сидел дома, зато теперь, после помолвки, вообще перестал выходить на улицу, круглый день помогая брату в лавке. А Шэн-сянь, которая прежде никогда иглу в руки не брала, теперь охотно занялась рукоделием. В счастливом нетерпении дожидались влюбленные господина Чжоу: свадьба должна была состояться сразу после его возвращения. Помолвили влюбленных в третью луну, а господин Чжоу приехал только в одиннадцатую. Тут же набежали соседи и родные, чтобы выпить вина и, как говорится, смыть дорожную пыль. Но об этом незачем и упоминать.

На другой день госпожа Чжоу рассказала мужу о помолвке.

Господин Чжоу только глаза вытаращил.

– Ах ты старая дура! – заорал он. – Тебе хребет переломить мало! Кто тебя за язык тянул? Да им никогда и не вылезти из своей винной лавки! Зачем соглашалась? Наша-то дочка – перед ней лучшие дома открыты! Ну, наделала дел! Ведь теперь нас засмеют!

Господин Чжоу все орал и ругался, как вдруг влетела Ин-эр.

– Хозяйка! Скорее бегите к дочке, спасайте ее!

– Что такое? Что такое? – заволновалась мать.

– И сама не знаю! Там, за ширмой… упала без чувств…

Мать заспешила к дочери. Шэн-сянь неподвижно распласталась на полу.

Вот уж поистине верно говорят:

Лежит без движенья, смертельно бледна.Неужто и вправду скончалась она?

Издавна считают, что из всех недугов самый страшный – это отчаяние. Оказывается, все время, что господин Чжоу поносил жену, девушка была за ширмой. Когда она поняла, что отец не соглашается отдать ее за любимого, у нсе перехватило дыхание, и она замертво упала на пол. Мать бросилась было на помощь, но господин Чжоу остановил ее.

– Нечего, нечего, пусть подыхает, подлая, опозорила наш дом!

Ин-эр увидела, что хозяин схватил госпожу Чжоу за руку, и сама кинулась к девушке, но звонкая пощечина отшвырнула ее к стене. Тут обмерла и госпожа Чжоу. Служанка захлопотала над ней, привела ее в чувство. Госпожа Чжоу зарыдала. Соседки услыхали плач, и скоро в комнату набились любопытствующие женщины. Господина Чжоу, который всегда был груб, соседи терпеть не могли, зато его добрую жену все любили.

– Это наши семейные дела, нечего вмешиваться! – заорал Чжоу, и соседки поспешили убраться восвояси.

Ноги и руки девушки уже похолодели, Мать обняла бездыханное тело и снова зарыдала.

– Душегуб проклятый! – крикнула она мужу. – Убил родную дочь! Денег на приданое пожалел!

– Пожалел денег на приданое? Как только у тебя язык повернулся?! – прорычал господин Чжоу и вышел из комнаты.

Госпожа Чжоу была в отчаянье. Да и можно ль было не печалиться – ведь она потеряла дочку, и какую дочку – умную, рукодельницу, славную и добрую, точно сама богиня Гуань-инь.

Но вот снова появился господин Чжоу, а за ним восемь носильщиков: они несли гроб. Увидев гроб, матушка Чжоу снова залилась горькими слезами.

– Ты говорила, я пожалел денег на приданое? Ступай в комнату к дочке и, что найдешь ценного, все неси сюда и клади в гроб, – приказал муж.

Сей же час он пригласил чиновника из ямыня засвидетельствовать смерть и послал за братьями Чжан – смотрителями кладбища.

– Выройте могилу для моей дочери, – распорядился он.

Не станем утруждать читателя лишними подробностями, скажем лишь, что на другой день девушку похоронили без всяких молений и обрядов. Госпожа Чжоу просила, чтобы гроб день-другой постоял дома, но муж и слышать об этом не хотел. Тело поспешно предали земле, и все разошлись.

Осталась горсть бесчувственной земли,Где любящее сердце погребли.

А теперь мы расстанемся на время с прежними нашими знакомыми и поведаем об одном молодце, по имени Чжу Чжэнь. Лет ему было от роду тридцать, а занимался он всякими темными делами. Этот Чжу Чжэнь частенько помогал служителям ямыня, которые осматривали мертвые тела, а иногда и копал могилы. Когда скончалась девица Чжоу, тоже позвали его. И вот возвращается он после похорон домой и говорит матери:

– Ну, наконец-то! Есть на чем погреть руки! Глядишь, завтра и разбогатеем.

– О чем ты толкуешь? – спросила мать.

– Померла дочка Чжоу из Цаомыньли. Мать с отцом повздорили: мать кричит, что девчонку погубил отец, а отец, назло ей, возьми да и положи все приданое в гроб. А приданое немалое – на несколько тысяч связок монет. Целое богатство и само в руки просится!

– Да, но и наказывают за это не палками, а куда пострашнее. Да и само дело не шуточное. За примерами далеко ходить не надо – вспомни про своего отца. Тому назад лет двадцать он тоже было решил ограбить могилу. Откинул он крышку гроба, а мертвец открыл глаза, взглянул на него – и давай хохотать. Отец от страху еле жив вернулся, дней через пять и вовсе испустил дух. Нет, сынок, лучше не надо, это дело не шуточное.

– Ладно, ладно, мать, – отмахнулся Чжу Чжэнь.

Сунув руку под топчан, он вытянул оттуда мешок со снастью.

– Не бери ты эту снасть! Отец вот взял однажды – и чем все кончилось!…

– Это уж кому как суждено. Я в этом году несколько раз гадал, и всякий раз мне выходило богатство. Так что ты меня не отговаривай.

Что же за снасть вытащил из-под топчана Чжу Чжэнь? В мешке были косарь, топор, светильня из пузыря, бутыль с маслом и тростниковая накидка.

– А накидка зачем? – спросила мать.

– Ночью пригодится.

Была середина одиннадцатой луны, но снег так и валил. Чжу Чжэнь прикрыл плечи накидкой, а снизу к ней привесил бамбуковый щиток заметать следы на снегу.

– Вернусь – постучу в дверь, – ты сразу открывай, – приказал он матери.

Еще не кончилась вторая стража и на улицах было людно, но за городской стеной, на открытом месте, стояла мертвая тишина, снег падал все гуще, и прогулка за воротами никого не соблазняла.

Пройдя несколько шагов, Чжу Чжэнь оглянулся: все хорошо, следов не видно. То и дело озираясь, прокрался он на кладбище и перелез через ограду вокруг могилы девицы Чжоу. Но вот беда – смотрители кладбища держали собаку. Когда Чжу Чжэнь перелезал через ограду, собака его учуяла и, выскочив из конуры, залилась истошным лаем. Чжу Чжэнь, однако же, предусмотрительно запасся лепешкою, начиненной ядом. Как только раздался лай, он бросил за ограду лепешку. Собака подбежала, понюхала лепешку и мигом проглотила. Еще миг – и она взвизгнула, опрокинулась на спину и околела. Чжу Чжэнь подступил к могиле. Тут послышался голос одного из смотрителей: