Некоторые вопросы загробной жизни. Часть третья - Алексей Митрохин

Перепёлкин жалостливо посмотрел на Нестерова.

– Вот если бы вы согласились у нас поработать? Андрей Борисович вас очень хвалил… Нам такие усопшие позарез нужны.

– Даже не знаю, – почесал затылок Григорий.

– Я вам целую лабораторию отдам, – продолжал наседать Перепёлкин. – Сделаю начальником отдела по техническому обеспечению. И в Нью-Йорк отпущу, даже не сомневайтесь. Только своей очереди дождитесь…

– А сотрудники в моём подчинении будут?

– Конечно, будут! В этом центре все сотрудники – ваши. Подготовлю специальное распоряжение. Можете использовать кого хотите из местного персонала, отказа не будет.

– И что мне делать?

– Работы полно. Только сегодня два терминала накрылись, плюс реабилитационное оборудование барахлит. В результате вашего товарища долбануло. Это же неправильно. Вместо лёгкого покалывания разряд в спину. Нехорошо… Предыдущий специалист с неделю как переместился, а техника уже ни к чёрту, на глазах разваливается. Не откажите в содействии, сделайте доброе дело.

Нестеров посмотрел на профессора.

– Соглашайся, Григорий. Работа интересная. К тому же, все покойники на виду. Поможешь в поисках, если понадобится.

– Что-то не пойму, – возмутился я. – Получается, вы меня на бракованный стол поместили?

– Вы сами на него легли, – пожал плечами Олег Давыдович. – Никто не знал, что стол с дефектом. Зато теперь знаем. Будет чем Григория занять, если он согласится.

– Я не против, – улыбнулся Нестеров. – Ведите в вашу лабораторию. Кстати, техническая документация на оборудование имеется?

– Полное собрание сочинений в пятидесяти томах! Любая информация. Прошу следовать за мной.

Перепёлкин и Нестеров прошли внутрь здания. Я присел на лавочку рядом с Лощинским.

– Что будем делать? – поинтересовался я, взглянув в задумчивое лицо профессора.

– Искать Лику.

– Я, между прочим, её видел.

– Где? – профессор бросил удивлённый взгляд.

– В соседнем терминале. Медитировала в коконе.

– И что?

– Ничего. Узнала меня, выпрыгнула из яйца и дала стрекача. Только пятки сверкали.

– Это невозможно.

– Почему?

– Во-первых, в капсуле туман, ничего не видно.

– Здесь везде туман, – усмехнулся я, вспомнив безуспешные попытки разглядеть окрестности из окна купе.

– Во-вторых, Лика находилась в состоянии анабиоза. Проще говоря, спала.

– Ага, с открытыми глазами…

– В-третьих. Даже если вы её разбудили и напугали до чёртиков, она не могла сверкать пятками, потому что была слаба. В её оболочке отсутствовала энергия, потерянная в результате эффекта энергетического дисбаланса.

– Чего?

– Неужели Кропоткин не объяснил?

Я отрицательно покачал головой.

– Послушайте, – начал профессор, – каждый терминал привязан к конкретному живому организму. Усопший, погружаясь в анабиоз, связывается с ним и начинает передавать энергию. Процесс считается завершённым, когда вся энергия переместится в новое тело.

– Хотите сказать, пока я сплю, из меня выкачивают энергию?

– Вот именно. Её передают младенцу, непрерывным потоком. Как переливание крови.

– А если процесс прервать? Например, вывалиться из терминала?

– Тогда трансформация не состоится. Возникает энергетический дисбаланс. Часть энергии останется с вами, а часть – в живом организме.

– И сколько энергии остаётся у меня?

– Видимо, достаточно, чтобы самостоятельно добраться до реабилитационного центра, – Лощинский улыбнулся.

– А что происходит с младенцем?

– Его подключают к другому источнику. Процесс возобновляется.

– А я?

– Вам подыщут новый контейнер. Этим, кстати, Перепёлкин занимается.

– Вы младенцев контейнерами называете?

– Так правильнее, с точки зрения науки.

– Какой науки?

Лощинский бросил недовольный взгляд.

– Виктор, хватить демагогии. Давайте Лику искать…

– Ищи теперь ветра в поле, – ехидно выдавил я.

– Помню, помню, – вновь улыбнулся профессор. – Дала стрекача. Кажется, так вы описали её исчезновение?

– Это образное выражение. В любом случае в обморок она не упала. Ушла самостоятельно, вполне уверенной походкой. Видимо, загробные законы на Стрельцову не действуют. Может, она избранная?

– Не несите чепухи! Мы не в Голливуде. Здесь нет избранных, суперменов и колдунов.

– А как насчёт Бэтменов? – не смог удержаться я от колкости.

– Бэтменов тоже нет. И вообще, Виктор, поменьше слушайте россказни моей родственницы. Женщина она в возрасте, сами понимаете.

– Валентина Аркадьевна иногда говорит очень правильные вещи…

– Перестаньте. Лучше скажите, где ваш друг, Алексей?

– Переместился. Ему всегда везёт. Не то что мне.

– Незачем было из терминала выпрыгивать. Что на вас нашло?

– Сам не пойму. Такая злоба охватила. Думал, изловлю Стрельцову, добьюсь наконец правды. Очень хотелось посмотреть в её лживые глаза.

– Вы к ней неравнодушны. Я давно понял.

– Ерунда! – горячо воскликнул я. – Мною движет чувство справедливости. Из-за этого нарушен… Как его там?.. Энергетический баланс. Зашкаливает порог раздражительности. Понимаете? Пока не найду Стрельцову, не успокоюсь.

– Тогда пойдёмте её искать, – профессор резко поднялся со скамейки и направился к энергомобилю, стоявшему метрах в двадцати от нас. – Здесь есть одно место, называется «Зона активной гармонии семьи». Сокращённо: загс. Знакомая аббревиатура?

– Увы. Три раза женат.

Лощинский сочувственно улыбнулся.

– И что это за место? – спросил я.

– Довольно специфическое местечко. Там находятся семейные пары.

– С детьми или без?

– По-разному.

– Полагаю, у вас с ними полное взаимопонимание.

– С некоторыми, – пояснил Андрей Борисович. – Есть у меня одни знакомые, туристы. Жертвы авиакатастрофы. При взлёте отказали двигатели (птицы в турбину попали), самолёт рухнул, загорелся и взорвался. Все пассажиры померли. Так вот, с этого рейса две семейные пары в загсе поселились. Я им помог с обустройством. У одной пары дочка, у другой сынок школьного возраста. Дружный коллектив. Детишки в бадминтон играют, родители в карты режутся.

– На щелбаны?

– Бросьте…

– Могли бы раньше рассказать, – обиженно произнёс я.

– По должностному регламенту не положено. Вы, кстати, его так и не прочитали!

– А почему эти семьи не перемещаются в новые тела?

– Не хотят. Им и здесь хорошо. Судите сами: денег на пропитание не надо, в жилье не нуждаются, болезней нет. Идеальные условия для семейных пар. А ведь в мире живых семьи часто распадаются как раз из-за бытовой неустроенности.

– И много в загсе семей?

– Точно никто не знает.

– Полагаете, Стрельцова может находиться среди них?

– Вполне возможно.

– Но ведь она не замужем…

– В таком состоянии Лика не могла далеко уйти. В реабилитационном центре её нет, я проверил. Остаётся загс. Эта территория ближайшая к сектору трансформации, поэтому поищем её там. Надеюсь, нам повезёт.

Лощинский подошёл к энергомобилю и, обращаясь к водителю, вежливо произнёс:

– Петрович, подбросишь до загса?

– Конечно, Андрей Борисович.

Мы запрыгнули в машину. Петрович щёлкнул переключателем, энергомобиль мягко тронулся с места и покатил по зелёной асфальтовой дорожке вдоль края энергетических сфер.

– Как там моё дело? – поинтересовался Петрович, обращаясь к Лощинскому. – Нашли заказчика?

– Работаем, – задумчиво ответил профессор, вглядываясь куда-то вдаль.

– Зацепки имеются?

– Делом занимался Зайцев.

– Он же переместился в мир живых? Я сам его отвозил. Отправился в Малибу. В спасатели подался…

– Почему в Малибу? – спросил я.

– Элитное место. Работа на пляже. К тому же утопающие – одни богачи. Денег жалеть не станут.

– Продвинутый у вас сотрудник, – впечатлился я. – Наверное, долго очереди ждал.

– Очень долго, – подтвердил профессор.

– Кто же теперь займётся моим делом? – вздохнул водитель энергомобиля.

– Не переживай, я набрал новую команду, хорошие ребята. Вот, кстати, Виктор Николаевич, грамотный оперативник. Возьмёшь дело Соколова? – подмигнул мне Лощинский.

– Что за дело?

– Заказное убийство, запутанная история. Материалы расследования в сейфе. Вернёмся в Управление, сразу передам.

– Как скажете, вы же начальник, – безразлично сказал я.

– Вот и славно, – профессор потёр руки. – Теперь, Петрович, дело пойдёт. Отыщем твоего злодея.

– Вы уж постарайтесь. Я ведь только из-за него болтаюсь в потустороннем мире. Никак не могу энергетический барьер преодолеть. Психую. Олег Давыдович сказал, пока не найду гада, в кокон не попаду. А без кокона не видать мне мира живых, хоть тресни!

Глава 2

Приблизительно через десять минут впереди показался двухметровый забор со шлагбаумом и сторожевой будкой. Обыкновенный деревянный забор из поперечных штакетин. За забором просматривалась поляна, усыпанная цветами с преобладанием васильков, и лесополоса из хвойных пород деревьев.