Летучие мыши появляются в сумерках - Эрл Гарднер

– Что вам от нее надо? – спросила Берта.

Слепой мягко улыбнулся.

– Вы можете рассматривать это как акт милосердия, – сказал он. – Я живу за счет милосердия, и потом, может быть, девушке нужна помощь.

Берта холодно взглянула на него:

– Зато я живу не за счет милосердия. Вам это будет стоить десять долларов в день, а также залог – двадцать пять долларов. Если мы ничем не сможем помочь вам до того момента, как этот залог исчерпается, вы будете вправе решать, продолжать ли поиски дальше из расчета десять долларов в день или нет. Двадцать пять долларов вы должны заплатить вперед.

Слепой распахнул рубашку и начал расстегивать пояс.

– Что это за стриптиз? – спросила Берта.

– Пояс с деньгами, – объяснил он.

Берта наблюдала, как он засунул пальцы внутрь одного из туго набитых кармашков, вшитых в пояс, прикрепленный к телу, вытащил толстую пачку денег, взял одну бумажку и протянул ее Берте.

– Дайте мне только сдачу, – сказал он. – Расписки не надо.

Это была стодолларовая купюра.

– У вас есть какие-нибудь другие деньги, помельче? – спросила Берта.

– Нет, – коротко и однозначно ответил слепой.

Берта Кул вытащила ключик из сумки и открыла им ящик своего стола. Она вынула оттуда железный ящичек, сняла веревку с ключом с шеи, открыла этим ключом ящик и достала из него сдачу – семьдесят пять долларов.

– Когда и как вы хотите получить отчет о проделанной работе? – спросила она.

– Я хотел бы, чтобы вы сделали это устно, – сказал слепой. – Поскольку я не смогу прочесть его. Просто подойдите к банку и сообщите о результатах. Вы могли бы наклониться ко мне и тихо все рассказать. Постарайтесь сделать так, чтобы никого не было рядом с вами. Вы можете сделать вид, что рассматриваете галстук.

– Хорошо, – согласилась Берта.

Слепой встал, взял свою трость и, постукивая ею, направился к выходу. Неожиданно он остановился, повернулся и сказал:

– Я почти вышел на пенсию. Если погода будет плохая, я, может быть, не выйду на работу.

Глава 2

Берта Кул свирепо взирала сверху вниз на Элси Бранд, выплескивая свое возмущение на стенографистку.

– Ты только представь себе, – требовала она, – старик распахивает свою рубашку, расстегивает штаны и предстает завернутым в пояс с деньгами. Он залезает в один из кармашков, набитых купюрами, и достает одну из них. Сотенную. Я спрашиваю, есть ли у него что-нибудь помельче, а он говорит, что нет.

Элси Бранд, казалось, не нашла ничего сверхъестественного в этом факте.

– Старик, – продолжала Берта Кул, – сидит на тротуаре, ему не надо платить ни ренты, ни налогов, ни содержать рабочих, ни рыскать в поисках информации. Он обернулся поясом с деньгами, в котором – целое состояние. Для того чтобы разменять эту купюру, мне пришлось выложить почти все до последнего цента в кассе. А потом, – голос Берты Кул зазвенел от переполнявших ее чувств, – а потом, вообрази себе, он останавливается у двери и заявляет, что вряд ли выйдет на работу, если испортится погода. Я никогда не могла позволить себе поваляться в постели по утрам даже в холодные, дождливые дни или когда сырой, вязкий туман опускается на город. Я вынуждена идти на работу, проваливаясь в лужи, с мокрыми ногами и…

– Конечно, – продолжила Элси Бранд, – я вынуждена поступать так же. Только я должна прийти на работу на час раньше, чем вы, миссис Кул, и если бы мне пришлось менять стодолларовую купюру…

– Хорошо, хорошо, – быстро прервала ее Берта Кул, предчувствуя, что разговор свернет на опасную тему и Элси Бранд может заметить кстати, что за эту же работу стенографистки, находящиеся на государственной службе, получают более высокую заработную плату. – Можешь не договаривать. Ладно, не важно. Я пришла, чтобы сказать, что ухожу ненадолго. Я собираюсь отыскать девушку, которая была ранена в автомобильном происшествии.

– Собираетесь заняться этим делом сами? – спросила Элси Бранд.

Берта Кул фыркнула:

– С какой стати я буду кому-то платить, когда речь идет о такой безделице? Происшествие произошло на углу улицы в прошлую пятницу без четверти шесть. Человек, который сбил девушку, отвез ее в госпиталь. Все, что мне нужно сделать, – заглянуть в отдел дорожной полиции, найти это дело, доехать до госпиталя и спросить девушку, как она себя чувствует, чтобы доложить слепому о результатах поиска.

– А почему он ищет ее? – спросила Элси Бранд.

– Да, – сказала Берта Кул с сарказмом, – почему же он ищет ее? Он просто желает узнать, где находится его малышка, чтобы послать ей цветочки, потому что она привносила сладость и свет в его жизнь. Ему нравилось слышать, как ее каблучки стучат по тротуару, и теперь, когда ее нет, он скучает по ней, и потому он платит мне двадцать пять долларов, чтобы я нашла ее. Фу!

– Вы не верите этому? – спросила Элси Бранд.

– Нет, – коротко ответила Бранд. – Я не верю этому. Я – нет. Ты можешь поверить, что все это проделывается из-за какого-то милосердия? Берта Кул не верит сказкам. Берта Кул верит двадцати пяти долларам. И она собирается заработать их в течение часа с небольшим. Так что, если кто-нибудь придет сюда, узнай, что ему надо, назначь встречу на вторую половину дня, если у него, конечно, есть деньги. Если же явятся какие-нибудь просители – не важно, какие именно, – меня нет в городе.

Широко шагая, Берта пересекла комнату, злобно захлопнула за собой дверь, отметив с удовлетворением, что машинка Элси Бранд застучала прежде, чем дверь закрылась.

Однако в дорожной полиции Берту постигла первая неудача. В тот день и час не был зафиксирован ни один подобный инцидент.

– Здесь черт знает сколько бумаг, – жаловалась Берта заведующему регистрационным отделом. – Машина сбила девушку, а у вас ни слова об этом происшествии.

– Очень часто водители предпочитают не докладывать об этом, – терпеливо начал объяснять тот. – Хотя закон этого и требует. Если регулировщик оказался поблизости от места происшествия, он записывает номер машины и мы проверяем, была ли заявка водителя.

– И вы хотите сказать, что в этом районе поблизости никого не оказалось?

– В этом районе, – продолжал заведующий, – регулировщик работает до семнадцати сорока, а затем следует через два квартала на основной бульвар, чтобы помогать там, где такое оживленное движение. У нас не слишком большой штат, и мы стараемся сделать все возможное.

– Послушайте меня, – требовательно заявила Берта. – Я являюсь налогоплательщиком. Мне нужна эта информация, и я хочу получить ее.

– Я очень хотел бы помочь вам.

– Хорошо, что же мне делать?

– Вы можете обратиться в госпиталь и спросить там, поступал ли кто-нибудь к ним между шестью и семью часами вечера в прошлую пятницу. Я понял, что вы можете дать описание пострадавшей?

– В общих чертах.

– Вы не знаете ее имени?

– Нет.

Полицейский покачал головой:

– Ну что ж, попробуйте.

И Берта попробовала – совершенно взмокнув в телефонной будке, бросая и бросая монеты в автомат. После того как она уже истратила тридцать пять центов, ее терпение истощилось. Каждый раз она объясняла все с самого начала вновь и вновь только для того, чтобы услышать: «Подождите секунду, я вас соединю» – и начать объяснение заново.

В конце концов она исчерпала весь список госпиталей, лишилась тридцати центов и не продвинулась в своих поисках ни на миллиметр.

Глава 3

Машины с грохотом проносились по оживленному перекрестку. Пешеходы, возвращавшиеся после ленча, пересекали улицу прерывистым людским потоком. Автоматический светофор менял свои цвета с механический заданностью через определенные промежутки времени. Скрип тормозов, рев моторов и отдельные гудки машин присоединялись к общему гулу улицы.

День был теплый и солнечный, и испарения бензина, казалось, пропитали бетонное ущелье улицы.

Кослинг сидел в небольшой тени у стены банка, подложив под себя ноги; его лоток при помощи ремней был подвешен к плечам, на лотке он разложил галстуки. Рядом на маленьком лотке лежали грифельные карандаши. Изредка монета падала в оловянную чашку. Еще реже кто-нибудь из прохожих останавливался у лотка, чтобы рассмотреть галстуки.

Кослинг знал свой товар на ощупь, кроме того, он хорошо помнил, в каком порядке он положил галстуки.

– Этот галстук подойдет молодому человеку, мадам, – объявлял он, касаясь ярко-красного шелкового галстука в белую и черную крапинку. – А вот обратите внимание на глубокий голубой тон; этот клетчатый – прекрасный подарок. Этот – отлично сочетается со спортивным костюмом, а вот…

Он прервался, расслышав решительные шаги Берты Кул по тротуару.

– Да, мадам. Я думаю, вы возьмете именно его. Да, мадам, пятьдесят центов. Положите их в чашку, пожалуйста. Благодарю вас.

Так как он все-таки ничего не видел, то не знал, что Берта уже наклонилась над лотком.

– Ну как? – спросил он.

Берта склонилась ниже.