Осень в Шотландии - Карен Рэнни

Она влюбилась в Балфурин с первого взгляда.

Здесь жили мечты, детские фантазии. Именно тут могли происходить романтические события, над которыми она вздыхала в юности. Шарлотта без труда могла вообразить, как по этому склону ползет дракон, зеленый и чешуйчатый, а рыцарь с развевающимся штандартом выезжает из стен замка на смертный бой. А под защитой могучих стен живет мощный клан, многолюдье которого и отважный вождь служат надежной гарантией безопасности. В большом зале звучат приветственные крики, а замковый двор гудит как улей.

Такому замку нужна хозяйка, женщина, судьбой предназначенная на эту роль, – сильная, решительная, окруженная любовью и уважением. Шарлотта почти видела себя в роли такой хозяйки – в длинном льняном платье светло-бежевого оттенка с поясом из кованых золотых дисков, со связкой ключей от амбаров и кладовых.

Она стоит на зубчатой стене, обозревая сады и дальние поля со зреющими хлебами, и к ней подходит ее муж, лэрд Балфурина.

Глупо, конечно, но какое, наверное, счастье – любовь такого мужчины. Иллюзия. Она на мгновение поддалась ей, выходя замуж за отсутствующего ныне графа, который, и стоя рядом, был бы к ней не более внимателен, чем сейчас.

– Господь милосердный и все святые! Сохрани нас, Боже! – ахнув, проговорила мать Шарлотты. – Какой ужас!

– Проклятие! – воскликнул отец, явно соглашаясь с супругой.

На этот раз мать не стала его одергивать, а широко раскрытыми глазами смотрела на открывшуюся ей картину.

Лошади замедлили бег. Кучер аккуратно въехал под арку ворот, как будто делал это множество раз. Всего только несколько дюймов отделяли лакированную стенку кареты от потемневших кирпичей стены.

Во дворе путников ждало все то же запустение, У одной стены было разбросано сено, у другой валялось несколько сломанных ящиков, колесо от телеги почти без спиц и перекошенная лестница. Посреди двора торчал колодец со ржавым воротом, но бадья выглядела новой. Убогий пес с подозрением наблюдал за вновь прибывшими Он да еще три тощих цыпленка казались здесь единственными живыми существами.

– Неудивительно, что Джорджу потребовалось мое приданое, – после паузы проговорила Шарлотта. Оба родителя взглянули на нее, но не произнесли ни слова упрека.

Да и что они могли сказать?

Шарлотте почудилось, что Балфурин, терпеливый и вечный, стоит здесь и ждет, как ждал, возможно, уже сотни лет.

– Все путешествие оказалось просто потерей времени, Шарлотта, – подвела итог мать.

Шарлотта молча вздохнула и повернулась к матери. «А что мне теперь делать?» Такой вопрос она не смела задать вслух, ибо чувствовала себя неспособной на бунт. Будь это иначе, она не сидела бы сейчас здесь, не зная, куда делся муж. Она вообще не оказалась бы замужем, тем более за незнакомцем, да еще шотландцем! Отчаянно нищим шотландцем.

Сдержанность и приличия – вот чем руководствовалась Шарлотта всю свою жизнь. Всю живнь подчинялась каждому слову родителей, была образцовой дочерью, воплощением декоративного семейного фасада, примером для сестер, достойной представительницей Хавершемов.

Однако сейчас ей все труднее было играть привычную роль, особенно после того, как муж так скоро покинул ее после свадьбы. В голове Шарлотты вдруг появились неуместные мысли о бунте.

– Твоя мать права, девочка, – произнес наконец отец. – Проехались впустую. Нам с матерью нелегко далось это путешествие. И, похоже, никто здесь не собирается нас встречать. Но, дьявол меня побери, я не позволю погубить своих лошадей из-за твоего эгоизма!

«Моего эгоизма?» Как он может так говорить? Она всего-навсего хотела разыскать мужа. А Джордж? Как он мог так скоро оставить ее? Но мысль осталась невысказанной. Разумеется, есть слова, которыми можно охарактеризовать его поведение, но Шарлотта никогда прежде не произносила их вслух. Что же, она выскажет их про себя: «Негодяй, ублюдок!»

Шарлотта сложила руки и наблюдала, как отец выходит из экипажа, затем подает руку матери. Следующей была Шарлотта. Она ступила на землю, разгладила платье и вдруг подумала о зеркале – неплохо бы на себя взглянуть. В порядке ли волосы? Она вопросительно посмотрела па мать, которая рассеянно ей кивнула.

Ни единый слуга не вышел на шум экипажа. Отец крикнул:

– Есть здесь кто-нибудь?

Кучер нагнулся с облучка и спросил:

– Может, послать лакея, чтобы поискал кого-нибудь, сэр?

– Отличная мысль, Джон. Давай.

Кучер кивнул, концом хлыста указал на одного из лакеев, тот спрыгнул с запяток и направился к задней стене замка, а минут через десять уже возвращался в обществе сгорбленного старика.

– Его зовут Джеффри, сэр Он один из немногих оставшихся в Балфурине слуг, – объяснил лакей, приблизившись к карете.

– Я стар, но еще могу сам за себя говорить, – проворчал Джеффри, с неудовольствием глядя на лакея, потом обернулся к отцу Шарлотты, но не сделал попытки поприветствовать гостей Балфуркна. – И кто же вы есть? – спросил наконец Джеффри.

Отец Шарлотты выпрямил спину и нахмурился:

– Милейший, мы ищем Джорджа Маккиннона, графа Марна. Будь добр, сообщи ему, что приехала его жена и ее родственники.

– Отчего вы думаете, что он здесь? – спросил Джеффри. – Он сбежал, оставив нас подыхать с голоду, и ни разу не оглянулся. Женился, говорите? – Он прищурился и посмотрел на Шарлотту, которая, оробев, на шаг отступила. Выражение на лице старика не оставляло сомнений в том, как он относится к Джорджу и к ней самой.

– И что теперь? – спросила мать. – Мы впустую проделали такой долгий путь.

– Дурацкая мысль, Дженнифер, – отвечал отец, хмуро взглянув на Шарлотту. – Мы здесь переночуем, а потом вернемся в Англию. Конечно, если в этой дыре найдется для нас приют.

Внезапно дверь на ржавых петлях заскрипела и немного приоткрылась внутрь. Появилось нечто темное, затем показалось лицо, морщинистое, землистое, увенчанное клоком седых волос.

– Кто вы будете? – спросила старуха.

– Найджел Хавершем, моя жена Дженнифер и наша дочь графиня Марн.

Старуха продолжала держаться сморщенной рукой за дверь. Неужели она оставалась единственной обитательницей Балфурина?

– Будьте добры, мадам, пропустите нас внутрь. Нам нужен приют на одну ночь.

– Стало быть, он женился? К тому же на англичанке? – Старуха покачала головой. – И я дожила до такого позора! – Она прищурилась блеклыми глазами на солнце. – А даже если и так, откуда мне знать, что вы те, за кого себя выдаете? Я не видела графа с самой весны, когда он явился, чтобы вынуть витраж из окна часовни и отвезти его в Эдинбург. – И она крепче вцепилась в дверь.

– Насколько я понимаю, Джордж отсутствует, – начал Хавершем, но старуха его перебила: