Долговременная огневая… Стихотворения - Лаэрт Добровольский

«Не бродить по травам росным…»

Не бродить по травам росным.Не плутать по их коврам —Пестроцветным, медоносным.Полевым, тонкоколосным.По приземистым и рослымИ прохладным по утрам…

Не читать на небе синемТайных писем облаков.Их над нами проносилиВетры с севера России…Мы месили-колесилиГрязь окопами веков…

Не стучаться в дом родимыйНочью зимней, летним днём —Здесь, где месяц нелюдимыйХодит целый, невредимый —В три наката в пласт единыйУложило нас огнём…

«Истекающий кровью глядит в облака кучевые…»

Истекающий кровью глядит в облака кучевые;Затухающим взором что ищет он за облаками?..Истекающий речью всё ищет слова ключевые —Уходящую жизнь заключить ключевыми словами.

Истекающий верой – гнездо потерявшая птицаНа излёте закатного часа нелётной пороюТоже ищет, к чему бы душой прислониться.Но лететь невозможно, а солнце уже за горою.

Истекающий мыслью, свободный от веры и речи.Ищет синее небо – как в детстве далёком, такое.Где бы облако с солнцем без противоречий,И вокруг – тишина, и сознанье покоя – в покое.

«Ни тебя, ни меня не отыщет…»

Ни тебя, ни меня не отыщетНи один поисковый отряд…Старых сосен крепки корневищаИ стволы красной медью горят.

Волей случая спаяны тем мы.Что сроднил нас сраженья порыв;Давят нас корневые системыВсею мощью, как медленный взрыв:

Обвивая, как щупальцы спрута.Наши соки безжалостно пьют…Что там кроны о вспышках салюта? —Не совместны война и салют.

Наших судеб слепые осколкиВ купола поднебесья стучат.От осколков и сосны, и ёлкиЧудодейственно смолоточат

И, о чудо, как в кинокартине.Где за титрами близок конец.Мы – противники – вечно единыИ единый над всеми Творец.

«На розовом носу – очки того же цвета…»

На розовом носу – очки того же цвета:Оправа и винты, и дужки, и стекло;На всём печать решений Розового Света —Быть розовым во всём, пока не истекло

Быть розовым во всём отмеренное время;Взор розовую розу в ризе криза зритИ розоватость визы визави – не бремя.Но ризеншнауцер так розово грозит.

Кто розов – резов тот. Визира зев изрезан.За розовым штрихом – лишь розовый исход.На розовом лугу гоняет Гитлер с КрезомПесочные часы под розовый восход.

Победа KNAUF

До недавнего времени существовал в Колпино комбинат, выпускавший строительные материалы. Носил комбинат гордое и великое имя «Победа» и успешной работой вполне оправдывал его.

Но вот и до Колпино докатилась перестройка и задела своим чёрным колесом «Победу». Новые хозяева – из Германии вместе с нашими назвали предприятие по-новому, а именно – ПОБЕДА KNAUF. Приставленное к «ПОБЕДЕ» немецкое KNAUF прилепилось справа и чуть ниже, давая понять, что оно здесь не главное, как бы в гостях и встать вровень с ПОБЕДОЙ не собирается. По-видимому, г-н КНАУФ (новый со владелец) – человек, не до конца распростившийся со скромностью. А может быть, голос предка, поливавшего огнём кварталы Колпино семьдесят лет тому назад, воззвал к совести своего потомка – трудно сказать. Но что думают по этому поводу сами работники комбината – и рабочие, и служащие – доподлинно известно. Известно также, что думают по этому поводу ветераны Великой Отечественной войны…

Победа г-на КНАУФ над «ПОБЕДОЙ» и нашей общей Победой близка. И не только г-на КНАУФ.

Не кирпичной пылью краснойЗдесь упитана земля,Речью гневной, речью страстнойРасшумелись тополя,

Прислонившись кроной к кроне,Словно в сговоре каком,Или в тайной оборонеОжидая бой с врагом.

У божественной святыниВзор свободней и смелей,Чем у выступившей нынеСтрочке блуда на стене.

Как в насмешку дням кровавым.Отлетевшим в даль времён.На стене ПОБЕДА KNAUFГолубым горит огнём.

Не зелёным и не красным.Никаким другим-иным:Мирно-ласковым, прекрасным.Безмятежно-голубым…

Я – и KNAUF. Третий – лишний..Я – и надпись на стене…Говорят, сегодня НицшеПоднимается в цене…

Одичало ржавым ворсомТравы с небом не в ладу.Атакуемый вопросом.Безответен, я иду.

А вопрос толкает дратьсяИли – в лестничный проём:Как же так паскудно, братцы.Мы Победу продаём?

Звуки траурного маршаНад могилами звучат.Кирпичи, как пачки фарша,В штабелях кровоточат.

Над Ижорой, по-над речкойДо сих пор руин не счесть…Речь немецкая овечкойХодит нашу травку есть.

Щиплет травку вроде боком.Сознавая, что в гостях —Но пощипывает токомДом, стоящий на костях:

В двадцати шагах отсюдаСпит Ижорский батальон,И сигналит, словно зуммер,Неистлевший медальон.

Медальонам счёт неведом?Похоронкам счёт забыт?В сочетании с ПобедойВводит KNAUF новый быт?..

В подворотне лает Жучка.По реке плывёт топор.В переводе KNAUF – «ручка»Означало с давних пор…

Помнит горькое Победа,Не укроет никуда —Расстреляли людоедаЗдесь, на улице Труда…

Исстрадались в горе вдовы.Смотрят в прошлое, назад.Где ни дня без крови новойНе держался сущий ад.

В царстве скверны и бедламаЛишь осталось – позови! —Стать прислугой в храме ХамаХрама KNAUF-на-Крови…

Не случайно веет кровьюС наступающей грозой…Ветеран поводит бровью —Совладать бы со слезой…

Кто печаль его измерит.Кто узнаёт по глазам?Эх, Москва слезам не верит.Питер верит ли слезам?!.

«Имя Твоё в интернете искать ли…»

Имя Твоё в Интернете искать линочами напрасно? —В стоге душистого сена, где клевер,люпин и ромашкиКорпоративно, подобно наградам —за гробом – на красномМиссию выполнить смогут ужебез промашки.Там ли иголку искать, что внезапнопронзит и беспечноСердце приколет в коллекциик бархату неба…В стоге созвездий искать ли тебя.Неизвестный Навечно,Где так заманчиво млечностьтечёт в бесконечность?..

«Бронзовея, прямые, как совесть…»

Михаилу Дубину

«Бронзовея, прямые, как совесть.Смотрят старые сосны в закат»;Каждый день – как отдельная повесть.Каждый ствол – как отдельный солдат:

Знает место своё в обороне.Прочен в деле, не резов в речах.Серебрятся могучие кроны.Утопая в закатных лучах.

Жала пуль и осколков в древесныхДо поры затаились телах.Что же ныне в ряды неуместныхВстали речи о ратных делах?..

Бередят засмолённые раныОтнимая покой по ночамИ скрипят старики-ветераны.Не спеша обращаться к врачам.

Что теперь о свинцовых привесках,О довесках осколков стальных —Бьётся новое время в подлесках.Как в истерике, в ритмах шальных.

То ли хмари болотной завеса.То ли мозглый холодный туман.Обнимает подножие леса.Наводя на деревья дурман…

Только в кронах всё резче суровостьИх судьбы позади перекат…«Бронзовея, прямые, как совесть.Смотрят старые сосны в закат».

Меж хлебом и огнем

«На себя взглянуть издалека…»

На себя взглянуть издалека.На себя сегодняшнего, вдругПризрачность блокадного пайкаВспомнить полукружиями губ.

На себя взглянуть со стороныИ услышать сердцем позывнойВечно нестареюшей страны —Детства, опалённого войной.

На себя взглянуть из той ночи —В комнате с зашторенным окномТы обогревался у свечиС мыслями о хлебе об одном.

Помолчать у каменной плиты,У которой меркнет белый свет.Чистым снегом – белые цветы.Чёрной тенью – даль блокадных лет.

«Холоден камень… Осенняя тишь…»

Холоден камень… Осенняя тишьМожет ли ранить?Время, куда ты так быстро летишь.Мучая память?

Город, припавший к плечу моему —Друг и товарищ.Вижу его распростёртым в дымуЖадных пожарищ.

Слышу отчётливо в сердце своёмСтук метронома.Общая доля – крещенье огнёмОтчего дома.

Как через щель смотровую в бронеВижу дороги.Город единственный, вечен во мнеГолос тревоги.

Нас укрывает от снайперских пульДней уходящихПамяти вечный и строгий патрульВ дне настоящем.

«Горят Бадаевские склады…»

Горят Бадаевские склады…Теперь яснее с каждым днём:И жизнь, и смерть в кольце блокадыЛегли меж хлебом и огнём.

Вполнеба зарево. ГуляетОгня и дыма грозный смерч.Гудит неистово и знает:Где он прошёл – всё прах и смерть.

Его не рвись утихомирить.Не подходи к нему, не тронь!Он – Властелин, в его крови ведьВселенский буйствует Огонь.

Всё злей безжалостные вспышкиНеукротимого огня…На крыши, чердаки и вышкиДежурить на исходе дня

Выходит, небо наблюдая,Ещё без горечи утрат.Готовность к бою обретая.Притихший строго Ленинград.

«Я пройду у разбитого дома…»