Корова (сборник) - Наталья Горская

Себастьян же не собирался довольствоваться только её восхищёнными взглядами. Его коварная самцовая натура хорошо изучила, что стена дома была с узеньким, но достаточным для решительного марш-броска карнизом и только на его этаже. Словно бы архитектор знал, что именно на третьем этаже будет жить не кто-нибудь, а кот Себастьян. И будет у него такая надобность прошествовать на соседский балкон. Вот он и прошествовал в один из вечеров, когда хозяева Беллы несколько часов напряжённо вглядывались в мутную стеклянную грань пластмассового ящика под названием Те-ле-ви-зор. Этот самый Телевизор – глава многих современных человеческих семей по наблюдениям представителей кошачьих, которого человеки слушаются и дорожат им иногда более всех прочих обитателей дома. В тот вечер из этого пластмассового параллелепипеда раздавались негармоничные и громкие звуки стрельбы и визжащих тормозов. Поэтому его слушатели не услышали, что на балконе происходит драма не менее захватывающая, нежели та, которую им рассказывал глава семьи Телевизор. А Белла? А что Белла?.. Такая глупая, что просто объедение, мяау!

На следующий день Беллу увезли к заранее нелюбимому жениху, а Себастьян лежал задом к её балкону и грел бока на солнышке. Так бы он их и грел до заката, но тут его чуткая до прекрасного натура почувствовала, что на него смотрит как раз что-то невозможно прекрасное. Он зашевелил всеми своими вибриссами, открыл глаза и увидел сиамскую кошку Шарман. Шарманка приехала на лето из Облцентра со своими хозяевами к соседям по другую сторону от балкона Себастьяна. У неё жениха не было принципиально и даже в какие-то дни её вовсе не пускали гулять. Гордая сиамская натура всегда свысока смотрела на этого выгоревшего на солнце простолюдина, или правильнее сказать простокотину соломенного цвета, но в этот день он показался ей не таким уж и простокотом. Ей в этот день особенно хотелось поговорить хоть с кем-то из усатой братии, и коварная самцовая натура Себастьяна это вмиг почувствовала. Как только стемнело, он, ориентируясь только на два горящих в потёмках глаза Шарманки, прокрался по карнизу на её балкон – мир праху архитектора! – и…

– Ты просто скотина! – шипела потом ему вслед Шарманка.

– Сама ты… корова в кошачьем обличье, – Себастьян уже лениво шлёпал лапами по выступу на стене в сторону своего обиталища.

– Я же хотела только поговорить о летнем вечере, – продолжала яриться его минутная пассия, – о литературных новинках, о… О, как я низко пала! И с кем?! С какой-то простоскотиной! Уж был бы голубой перс или турецкий ван – ещё куда не шло! А то какой-то ядрёный сибирский мужлан!.. Ах, боже мой, что станет говорить княгиня Марья Алексевна!..

– Такая дура, что просто ужас, фр-р-р! – мыл морду Себастьян на своём балконе.

Следующие дни он на балкон не выходил: с обеих сторон его лежбище было под прицелом взглядов Беллы и Шарман. Они и между собой вели перекрестный огонь, но всё же им хотелось выйти на Себастьяна, чтобы взглянуть в глаза его бесстыжие. Поэтому Себастьян устроился на порожке у балкона, а Софья Филаретовна сочла, что любимый котик перегрелся на солнышке.

Где-то месяца через два, уже в начале осени она сидела на лавочке у своего подъезда и ждала, когда её Севушка нагуляется и соблаговолит-таки пойти домой, где он не был уже неделю – дела, знаете ли, всё некогда. К ней присоединились её соседки и заворковали о житье-бытье, как это часто водится у пожилых женщин. Вскоре явился и Себастьян с до-вольной мордой после загула, затёрся о ноги обожаемой хозяйки: пошли, мол, домой, есть хочу, умираю как, мяау!

– Экий он у тебя рыжий! – восхитилась одна соседка бабы Сони. – А наша блондинка тут выдала загадку природы. Ну, помните нашу Беллу? Возили её к жениху, чистопородному ангорцу для получения чистокровных ангорских котят. И ведь никуда её больше не отпускали, всё проследили, предусмотрели, а она буквально на днях родила совершенно рыжих котофеев! Пять штук! Вот прямо как твой Севка, Софья.

– Ну не знаю, не знаю. Загадка природы, да и только, – закивала Софья Филаретовна. – Чего только в природе не бывает.

– И не говори, – подтвердила другая соседка. – А вот я вам случай ещё круче расскажу: нашу Шарман вообще на улицу не выпускали. Хозяева её люди образованные и не любят с котятами возиться. Куда их девать? Всех не прокормить, а топить – ужас как жалко. Решили отдать на стерилизацию в следующем году, а пока на улицу не пускали. Да она и не рвётся на улицу. Хорошая такая кошка: сидит весь день на балконе да на птичек глядит. А тут я смотрю: что такое? Стала она вроде как толстеть, и ни как-нибудь, а как перед родами. И родила тоже совершенно рыжих котят. Шесть штук!

– И у вас рыжие? – изумилась первая соседка.

– Ага.

– Вот уж точно загадка природы. Может, здесь климат такой к рыжине располагающий?

– Чёрт его знает, – пожала плечами рассказчица и продолжала: – Хозяйка Шарманки как их увидела, так чувств и лишилась, даже неотложку вызывали. Врач одного себе обещался взять. Потом отчитывала Шарманку свою несчастную: «Как тебе не стыдно! Как ты могла! Какой позор для семьи!». А чего позор-то? Хм, нашла, чем кошку усовестить. Это для людей позор, а кошкам-то всё простительно. Такова уж их природа.

– Да, – согласилась первая соседка. – Что мило у котов, то отвратительно в людях.

– Сидят в корзинке такие махонькие и на хозяйку Шарманки влюблённо смотрят, – умилённо продолжает рассказывать вторая. – Рыжие-прерыжие, прямо-таки огненные… Вот вылитый Себастьян! Да… Хозяйку всю облепили, а она плачет и не знает, куда ей столько. Но главное, совершенно не понятно, как это Шарман так умудрилась, если хозяева её даже на улице с рук не спускали. Я говорю, может это аномалия какая, загадка природы? Они даже к какому-то уфологу сегодня поехали, а я их котят пристраиваю в хорошие руки. Вам никому рыжие котята не нужны?

– Нет! – в ужасе ответила первая соседка. – Мы не знаем, куда своих девать.

– А у меня уже есть рыжий котёнок, – любовно ответила Софья Филаретовна и потрепала Себастьяна за ухом.

– Да он у тебя уж не котёнок, а котище, – вгляделась в него другая соседка.

– Он у меня хороший мальчик, – взяла Себастьяна на руки Софья Филаретовна. – Мы сейчас покушаем и баиньки. Какое нам дело до всех этих загадок природы, да?

– Мя-а-у, – согласился Себастьян и хитро скосился на соседок.

Но тут, как говаривал Козьма Прутков, смотри, но не подражай. Ибо и в самом деле, что мило в котах, то отвратительно в людях.

Аховый эффект

Народ в автобусе был похож на винегрет: цветастые рубашки перемешались с застиранными майками, загорелые шеи оттеняли бледные руки выше середины предплечья. Словно какой-то гигантский миксер смешал разные цвета и формы внутри уставшей за свой долгий, значительно превышающий для автобусов срок жизни, машины. В отношении запаха был такой же винегрет. Чем тут только не пахло! Но всё перебивал «аромат» тела с просроченным сроком гигиены. Это тело, будьте уверены, способно заглушить собой самый сильный парфюм, который тут тоже присутствовал. Если он и обнаруживал себя, то без особой радости для пассажиров.

В автобусе к тому же ещё и духота! И в этой духоте поселились два трудно сочетаемых запаха: самого сногсшибательного пота и изысканного парфюма. А это уж такой «винегрет», что дышать им не захочешь. Пот был страшно несвежий, прямо-таки конский, а парфюм имел настолько сильную приторно-тошнотворную концентрацию, что даже самые стойкие и терпеливые граждане начинали роптать:

– Ну кто додумался в подобную жарищу надушиться такой въедливой дрянью?! – орали в самой середине салона.

– Да чтоб вы понимали! Это ж «Опиум», настоящие духи, а не абы что! Полштуки за маленький флакончик, – важно отвечали у задних дверей.

– Полштуки?! – ахнул мужской хриплый голос в противоположном конце. – За духи!

– Так это ж вам не флакон водки, понимать надо!

– Эх, бабы-бабы, вы эдак всю Русь на парфюмерию спустите. Это ж сколько на полштуки можно спирту выручить, а, Кольша?

– Ой, много, Ваньша.

– Нда-а!..

Ядерная смесь духов и человеческой испарины продолжала лениво гулять по салону и бить по носам. На этом мука не собиралась заканчиваться. На одной из остановок вошли две юные девушки, но какие-то неопрятные, с растворившимся на потных лицах толстым слоем косметики и сильно надушенные. Вопящая подростковая манера опрокидывать на себя по полфлакона духов за подход создаёт этакий кричащий запах, который и смог бы заявить о себе, но… Его перебивает точно такой же, другой. Запах агрессивный, кусающий, но в то же время какой-то неуверенный, словно маленькая собачонка кидается на слона, истошно лает, но тут же испугано отбегает назад боком. И духи при этом выбираются не по-девичьи лёгкие и весенне-нежные, а тяжёлые, затхлые, ядовитые. Словно для старой графини из «Пиковой дамы», дабы забить ими ноты старческой несвежести. Так обычно душатся пожилые дамы для маскировки неизбежных возрастных запахов, или раньше душилось высшее общество в Европе, когда мытьё в бане считалось грехом и производилось раз в год, а то и реже.