Следы преступления - Донцова Дарья

– Нет! Лето, – опять возразил медвежонок.

– Хорошо, – сдалась сова, – ты прав. Значит, прошел дождь, земля мокрая.

– Он лил неделю назад, – перебил ее Фил, – давным-давно сухо.

Софи издала протяжный вздох, потом взяла фломастер, почеркала им по бумаге и показала медвежонку.

– Что это?

– Каляки-маляки, – незамедлительно ответил тот.

– Вор! – крикнула Мари.

Все опять посмотрели на окно и уже в который раз увидели голову ежихи. Только сейчас на ее иголках, кроме травинок, торчала еще и шишка.

– Софи, – сказала Мари. – Как мать одиннадцати ежат, даю тебе честное слово, что улик в моем коттедже непуганая армия. Ой!

Ежиха опять исчезла.

– У нее живут улитки, и она их не пугает! – заморгал Фил. – В доме Мари происходит нечто странное.

Чинк стал давиться смехом. Сова постучала крылом по столу.

– Фил! На листе следы фломастера. О чем они нам говорят?

Медвежонок взял бумагу и поднес к уху.

– Софи, моя мама считает тебя самой умной и лучшим детективом. Но сейчас ты говоришь, как котенок Фока, а он совсем глупый. Бумага не умеет говорить!

– Фил! – закричал Чинк. – Софи сказала: «улики»! Не улитки.

– Они тоже у нас в Медовой Долине живут? Улики эти? – поразился медвежонок.

– Когда фломастер черкает по листу, на нем остаются следы от фломастера, – улыбнулась Софи, – когда ты бежишь по снегу, на нем остаются следы от твоей обуви. И что мы поймем, глядя на бумагу и снег?

– Что тут недавно пробегал медведь и он рисовал на листке, – выпалил Чинк.

– Да, – согласилась сова, – следы нам говорят, что кто-то здесь проходил, кто-то черкал по бумаге. А задача детектива, то есть моя, сообразить: кто же оставил отметины! Фил, эти следы называются уликами. Если на кухне у твоей мамы пропадут пирожные, а на полу ты увидишь много рыжей короткой шерсти с белыми волосинками, то кто унес вкусное?

– Конечно, Чинк, – обрадовался медвежонок.

– Почему ты так решил? – поинтересовалась Софи.

Фил вытянул вперед правую лапу и стал загибать когти:

– У бельчонка очень приметный хвост! Весь рыжий, а кончик белый. Только у него одного такой. Если на полу валяется рыжая шерсть с белыми волосинками, значит, там находился Чинк. А если исчезли пирожные, то их точно стащил бельчонок. Он прямо трясется при виде корзиночек с белым кремом, которые моя мама печет.

– Браво, – зааплодировала сова. – Фил, у тебя определенно есть талант детектива! Ты сейчас с помощью улики, то есть шерсти, сообразил, кто взял корзиночки с кремом! Теперь понимаешь, какая важная вещь улика?

– Да, – гордо ответил медвежонок, – она говорит, кто вор.

– Вот здорово! Не брал я ничего, – подпрыгнул Чинк. – Фил меня оклеветал, а ты, Софи, его нахваливаешь!

– Я тебя не клевал, – возразил медвежонок, – у меня клюва нет. Могу укусить, но мама говорит, что медведь не должен пускать в ход зубы просто так! Без серьезного повода. Апчхи, апчхи, апчхи…

Фил опять вытер нос рукавом рубашки.

– Дорогой, я подарила тебе платок, – напомнила Софи. – Используй его, пожалуйста, по назначению.

Медвежонок повязал носовой платок себе на шею и обрадовался:

– Теперь у меня галстук, как у папы, когда он на работу собирается!

– Я сказал: «оклеветал», а не клевал, – обиженно пояснил Чинк.

– Оклеветал? – растерялся Фил.

– Оклеветать – это не клевать, – пояснила Софи. – Оклеветать – это значит обвинить кого-то в том, чего он не делал.

– Сейчас покажу улику, – пообещала ежиха.

Все повернулись к окну и опять увидели голову Мари. На сей раз к траве и шишке на макушке матери одиннадцати ежат прибавились еще и щепки.

– Уж извините, – ласково произнесла Софи, – не понимаю, что у вас произошло?

Глава третья

– Он вор! – азартно воскликнула Мари. – Ой!

Ежиха снова пропала.

– Меня оклевакали! – возмутился Фил.

– Оклеветали, – поправила Софи.

Чинк сгорбился.

– Теперь ты понимаешь, как обидно, когда про тебя говорят плохо, а ты это плохое никогда не делал? Ясно теперь тебе, Фил, как я обиделся на твои слова: «Чинк украл пирожные у нас на кухне»?

Конец ознакомительного фрагмента.