Мастер соблазна - Шэрон Кендрик

– Но ты же не знаешь Англию, – возразил Малик. – Ты очень давно там не была.

– Да, я тогда еще училась в школе-пансионе, – согласилась Соррель. – Но и в то время нельзя было сказать, что я жила там. Нам разрешали выходить из школы только раз в неделю по субботам, чтобы мы могли потратить карманные деньги и купить конфет в деревне.

Взгляд Малика тут же смягчился. Он знал Соррель с тех пор, когда она была очаровательным белокурым ангелочком, приводившим в восторг окружающих.

Ее родители были дипломатами, талантливыми учеными и друзьями Малика. Они погибли – их самолет разбился в горах на границе с Марабаном во время урагана. Шестнадцатилетняя Соррель осталась сиротой.

Возможно, если бы она была моложе, то согласилась бы вернуться на родину и жить с дальними родственниками, которые соглашались взять девочку к себе. Если бы она была старше, то не нуждалась бы в опекуне. Но Соррель не могла остаться одна, и ее опекуном согласился стать Малик, близкий друг ее семьи.

Он был старше ее лишь на тринадцать лет, и даже в куда менее пуританской стране, чем Харастан, возникли бы вопросы о возможности совместного проживания шестнадцатилетней девочки и молодого мужчины. Но у Малика была безупречная репутация, поэтому никаких проблем не возникло. Он занимался образованием и воспитанием Соррель и очень строго относился к ней. И девочка никогда не давала ему повода злиться на нее и беспрекословно слушалась его…

До этого момента.

Малик неотрывно смотрел на нее. По традиции в Харастане женщины носили длинные закрытые платья, поэтому он не мог рассмотреть ее фигуру. Но по тому, как струящаяся ткань облегала ее тело, было видно, что Соррель – стройная и красивая молодая женщина. У нее были голубые глаза и от природы яркие губы. Из-под шёлковой накидки выбилась прядь светлых волос, на лице никакой косметики. Он только сейчас понял, что она успела превратиться в красавицу, а он даже не заметил.

Должен ли я отпустить ее?

– А ты не можешь просто провести какое-то время в Англии, а потом вернуться? – мрачно спросил Малик.

Соррель вздохнула. Но она же не могла рассказать ему, почему на самом деле уезжает.

– Нет, Малик, – терпеливо произнесла она, понимая: на свете немного людей, которые рискнуть сказать ему «нет». – Я хочу по-настоящему пожить в Англии. Я ведь даже в университете училась здесь, в Кумуш Эй…

– И у этого университета прекрасная репутация во всем мире! – с гордостью воскликнул шейх, перебив ее. – И обучение в нем позволило тебе стать, возможно, единственной женщиной с Запада, прекрасно знающей наш язык. Ты говоришь на нем почти так же бегло, как и я.

– Спасибо. – Соррель слегка наклонила голову – шейх только что сделал ей комплимент, и не отреагировать на него было бы невежливо. Но она еще раз убедилась, как сильно Малик изменился за последнее время. Когда-то она могла шутя дразнить его или спорить с ним. А теперь… И чем дольше она останется здесь, тем будет хуже. – Я не хочу, чтобы моя родная страна стала мне чужой, – с жаром произнесла Соррель.

Малик медленно опустил голову.

– Да, – признал он. – Связь человека с родиной очень сильна, ведь это еще и связь с нашими предками и историей.

Соррель захотелось пнуть ножку его письменного стола, чтобы он не выражался столь высокопарно, но не посмела.

Такое ощущение, что ему лет сто, не меньше! Правда, его слова не лишены смысла и идут от самого сердца.

Понятия «родина» и «корни» имели огромное значение для Малика, и вполне естественно, что он понял ее стремление.

В конце концов, он не виноват, что я мечтаю о нем и представляю, как счастливы мы могли бы быть…

– Соррель?

Девушка вздрогнула от неожиданности.

– Да, Малик?

– Скажи, что ты собираешься делать в Англии?

Попытаюсь начать новую жизнь. Буду заниматься тем, что делала бы любая другая в моем возрасте. Не исключено, даже смогу полюбить другого мужчину.

– Найду работу.

– Работу? Какую работу? – скептически воскликнул он.

– Я много чего умею делать, – ответила Соррель.

– Неужели? – Малик откинулся на спинку стула и уставился на нее. – Например?

– Я хороший организатор.

– Надо признать, это так, – сказал шейх. После окончания университета Соррель стала контролировать действия всех служб дворца. Ни один прием на высоком уровне не обходился без нее – она была прекрасным координатором.

– Также я хорошо разбираюсь в дипломатии.

Малик прекрасно видел, куда она клонит, но он понимал: Соррель слишком ранима и невинна для того, чтобы вот так взять и очертя голову броситься в самостоятельную жизнь, уехав в, по сути, незнакомую ей страну.

– Если ты думаешь, что запросто найдешь себе работу, ты ошибаешься. Тем не менее, я могу поговорить о тебе с некоторыми людьми. Возможно, ты смогла бы пожить в какой-нибудь семье.

– Семье?

– Почему бы и нет? Девочки часто так поступают.

Девочки. Не женщины. С нее было довольно. Не так давно с ее глаз словно упала пелена: оглядев свою просторную комнату с высокими потолками, наполненную антиквариатом, она увидела не уютный будуар, а лишь изысканную клетку. Только на птицу в неволе люди могут смотреть, а ее спрятали от внешнего мира. Она не имела права общаться с мужчинами, носила бесформенную одежду, специально придуманную для того, чтобы скрыть фигуру женщины от чужих взоров. Раньше Соррель не имела ничего против национального платья и накидки, но в последнее время она часто заходила на модные сайты в Интернете и, к своему удивлению, поняла, что хочет носить такие же костюмы.

– Я не девочка! – сказала она, и ее голос дрожал от переполнявших ее эмоций. – Я женщина, а не подросток, за которым нужно присматривать.

Малик вдруг посмотрел на ее губы и замер, словно никогда раньше их не видел. Они напоминали лепестки цветка, розовые и нежные. Понимала ли она, как эти губы подействуют на западных мужчин? Малик взглянул на нее.

– Мне бы было спокойнее, если бы ты находилась под надежной опекой, – упрямо сказал он.

Соррель понимала: ей будет нелегко, но она должна встать на ноги и начать жить самостоятельно.

– Может, это покажется тебе странным, но речь не о тебе, Малик. Речь обо мне и моем будущем. С тех пор, как ты стал шейхом, я все время занималась только твоими проблемами.

Малик напрягся, его глаза заблестели.

Она осмеливается критиковать меня? Она намекает, что ей было плохо со мной?!

– Что ж, прости, если тебе пришлось скучать, – медленно произнес он, побелев от ярости.

Неблагодарная девчонка! Я взял на себя заботу о ней, дал ей образование, обеспечил безопасность и комфорт, а она ведет себя, как избалованный ребенок!