Абсолютный слух - Артур Порджес

Ребенок очень старался, видно, помимо музыкального таланта он имел хорошие мозги.

— Вы правы, — взвизгнул он, его толстенькое личико сияло. — Там был телефон, это во-первых. Он дважды звонил. Я точно помню. Чуть выше ноты «си». Нет двух телефонов, которые бы имели одинаковый звонок, наш дома — «ля диез».

— Хорошо, — подхватил я. — Что еще?

Его пухлые щеки напряглись от усилия.

— Ну, еще лифт, на котором мы поднялись. Когда мотор включился, это было почти «ре диез». То есть, это когда он начал двигаться, а до того это было четверть тональный бемоль. Я уверен, что где-то в здании есть второй лифт. Из квартиры было хуже слышно, но я уверен, он звучал как «фа», чуть выше.

— Прекрасно! — воскликнул я. — Но нам нужно что-нибудь вне здания, если возможно. Чтобы определить район. Гудок фабрики или, может быть, железнодорожный переезд.

— Я не припоминаю чего-либо подобного, — сказал он в свойственной ему довольно формальной, книжной манере говорить. — Хотя подождите. Где-то рядом там должна быть школа. Я слышал, как звенел звонок на утренние занятия, на перерывы. И днем тоже, в четверг.

— Какой тон у звонка? Это бы очень помогло.

— Позвольте подумать. — Он закрыл глаза и стал производить какие-то мурлыкающие звуки. — Есть! — почти закричал он. — Школьный звонок между «до» и «ре бемоль». Я помню, мне хотелось, чтобы они настроили его пониже или повыше немного. Это ужасно раздражало. Впрочем, я не выношу диссонанс.

Но сферу поисков эти находки не сужали, потому что в Лос-Анджелесе школ почти так же много, как и машин. Но потом Саша вспомнил нечто действительно важное. Оказалось, что перед тем, как приехать в укрытие, они миновали какой-то транспорт, который гудел, а не звучал, как обычный автобус или трамвай. Это был важный момент, потому что в городе осталась только одна троллейбусная линия. По остальным маршрутам ходят автобусы и трамваи. Так что теперь я знал: нужное нам место находится недалеко от Шестой улицы, в какой-то точке вдоль нее.

К тому времени у нас оставалось всего три часа до того момента, когда должен был последовать звонок, разумеется, если похитители придерживаются своего графика. Поэтому я посадил Сашу в конспиративную машину, и с сержантом Маннингом и тремя детективами, следовавшими сразу за нами, мы начали прочесывать пять школ — начальных и средних, которые находились в пределах слышимости от Шестой улицы в разных частях троллейбусной линии, к счастью, не очень длинной.

Их администрация принимала нас за сумасшедших, но сделала нам одолжение, коротко прозвонив школьными звонками. Им, вероятно, понадобилась вооруженная охрана, чтобы удержать учеников от попытки сорваться домой при первом же звонке.

В третьей школе, услышав звонок, Саша замер и сказал:

— Вот этот, мистер Гамильтон, — все еще между «до» и «ре». Ужасно!

Теперь мы должны были прочесывать район в поисках многоквартирного дома с двумя лифтами. Таких больших домов оказалось немного, мы нашли шесть, прежде чем мальчик услышал и опознал тон звука лифта. И здесь мы чуть не дали маху, из-за ужасной спешки едва не забыв попробовать служебный лифт. По мне, он шумел точно так же, как и все остальные, но Саша торжествующе воскликнул:

— Слышите! Начал чуть ниже «фа», потом перешел чуть выше на чистую ноту. Как будто его настроили — правда, странно? Так редко бывает с естественными звуками.

Теперь настал момент поговорить с управляющим зданием, но от него было мало толку. По крайней мере в дюжине квартир этого большого дома в последние несколько дней сменились жильцы. А что касается посетителей, то в такое большое здание с черным входом можно было ночью незаметно провести целую роту.

Но если бы нам пришлось проверять все квартиры, снятые в течение последнего месяца, нам бы не хватило времени. На деле же, однако, этого не потребовалось, тоже благодаря Саше. Мы потихоньку проходили по коридору четвертого этажа. Вдруг мальчик застыл и сделал нам знак затихнуть.

Я слушал, но не слышал ничего определенного, кроме слабых фоновых шорохов, как слуховой эффект в морской раковине, что бывает во всех домах. У Саши же уши были как у рыси.

— Там! — прошептал он, указывая на дверь 416, всего в нескольких футах от нас.

— Ты уверен, парень? — прошипел сержант Маннинг. — Если мы ворвемся не в ту квартиру, бандиты смекнут, в чем дело, и тогда произойдет черт знает что.

— Конечно я уверен, — пропищал Саша. — Я знаю, потому что…

— Если он говорит, то это точно, — вставил я свое грошовое мнение, — можете положиться. Лучше не тратить лишнего времени, сержант.

Маннинг холодно взглянул на меня, как бы сказав: «Я займусь тобой позднее, салага». Потом он отодвинул Сашу с линии огня. Моя роль была окончена, и если это не та квартира, то мои рейды с сыскной командой прекратятся тоже.

Маннинг и его ребята мастерски выбили дверь тяжелыми ботинками, — почти сорвав ее с петель. Внутри, застигнутые врасплох, находились Ларрана и его банда. Прежде чем их глаза окончательно вылезли из орбит от удивления, детективы защелкнули на них наручники.

Маленькая Таня тоже была здесь, и в полном порядке. Более того, она, похоже, очаровала всю банду.

Когда все было кончено, у меня оставалась пара вопросов к Саше.

— Мне бы хотелось узнать, — спросил я его, — как так получилось, что ты запомнил все эти разрозненные музыкальные звуки. Не может же быть, что ты специально запоминаешь все, что слышишь каждый день, — или это так?

— Нет, — признался он почти с сожалением. — Но понимаете, мистер Гамильтон, я обычно практикуюсь по крайней мере шесть часов в день. Когда они меня заперли без моей скрипки, было ужасно скучно. И поэтому я начал извлекать те музыкальные уроки, какие были возможны в данных обстоятельствах. Я регистрировал любые тончайшие звуки, особенно если тон был необычным. Я не собирался использовать эту информацию, конечно; просто, чтобы заняться чем-нибудь и держаться в пределах своей профессии. Только когда вы начали спрашивать меня, я понял, что у нас есть хороший материал для работы.

У меня оставался последний вопрос.

— Как ты определил квартиру? Я не слышал никаких звуков. Это должно было быть что-то очень слабое и тонкое.

Он слегка покраснел.

— Да, это был слабый звук, но я боюсь, вы будете разочарованы.

— Почему же?

— Ну, потому что после того, как я определил все эти звуки неодушевленных объектов, таких как лифты и телефоны, мне следовало бы продолжить в том же духе, — он смущенно улыбнулся, — но дело в том, мистер Гамильтон, что я услышал Танин голос — вот и все!

Ну, а мне приписали большую заслугу, чем следовало, потому что, как вы видели, основную работу проделал Саша. Я также получил два бесплатных билета на исполнение детьми Борофф Крейцеровой сонаты. Великолепная игра — поистине они довели этот опус до совершенства!