Семь песков Хорезма - Валентин Рыбин

Лихарев тихонько прокрался за лазарет, взобрался на крышу и, уцепившись за выступ стены, поднялся на нее. Полежав на гребне стены и прислушавшись, он повис на руках над рвом и спрыгнул с трехсаженной высоты. Приземлился в густой бурьян. Обошлось без ушибов и царапин. Пригибаясь, быстро зашагал в аул и вскоре достиг Манькиного шинка. Осторожно постучал в окно. Минута, пока Маня открывала дверь, ему пока залась вечностью.

— Пришел, Сереженька, слава Богу. А я ходила к тебе, когда узнала... — бросилась она к нему.

— Все, Маня, все, — решительно отстранил ее Лихарев, не дав договорить. — Порешил я этого гада, из-за которого Степан удавился. Убил я его. Бежать теперь надо. Ты поскорей собери мне в дорогу съестного... Брось в сумку хлеб, соли, огниво положи. Если есть деньжата, тоже дай — в долгу не останусь.

— Сереженька, да как же так... Да как же ты...

— Не канючь, собирай быстро! — цыкнул он и сам кинулся к полке, вытаскивая на стол что попадет под руку. — Через час, а то и раньше могут . нагрянуть к тебе. Скажешь им, в горы, к черкесам, подался. Другого пути мол ему теперь нет.

— Да как же...

— Цыц, клади в сумку... Да бутылешку с сивухой положить не забудь. Пригодится для храбрости. Топор еще дай — отобьюсь, если что...

Манька тоскливо завыла, утирая слезы. Но не утешать же ее! Схватил ее лапищами, прижал, поцеловал и вывалился во двор. Темная ночь мгновенно поглотила его.

Сразу за Акушей начинался лес. Сергей направился туда. По рассказам бывалых солдат, он знал: если перевалить через горы, то выйдешь к берегу Каспийского моря. Но лес непроходим, ни одна человеческая нога туда не ступала. Пять лет назад, когда была война с Фетх-Али-шахом, граф Паскевич-Эриванский будто бы посылал топографов через этот хребет к морю, однако все они сгинули в дремучем лесу. И еще Сергей слышал от здешнего старика о барсах. Был, дескать, случай: зашел один акушинец в лес, а на него зверь сразу набросился. Но не авери страшили его, а простой человеческий страх за содеянное: «Как бы не догнали, как бы не сцапали! Тогда — на виселицу!»

Войдя в лес, Лихарев остановился, набираясь духу, хотя смелости ему не занимать, Помешкав немного, подумал: «Неужто с барсом не справлюсь, коли накинется,,. Топор же вот!» Он решительно сжал рукоятку топора, махнул им для острастки и зашагал вперед, Забираясь все глубже в чащобу, слышал какие-то таинст-венные шорохи и потрескивание ветвей. Где-то гулко стонал филин. Сначала Сергей то и дело останавливался, правда, скоро свыкся со странными звуками леса в стал опасаться другого: не заблудиться бы. «Выберусь на самую вершину, оттуда, небось, все вокруг будет видно», И он шел, поднимаясь все выше и выше. Рассвет встретил у обрыва горного ущелья. Увидев провал в услышав отдаленный шум горной речки, Сергей понял, как высоко взобрался, и почувствовал усталость. Сняв с плеча котомку, положил к стволу огромного дерева, сел, затем лег, положив топор под щеку. Засыпая, представил, как ворвались к Мане в шинок офицеры, схватили ее:. «Говори, где он?!» — «Да к черкесам ушел!..» Представил погоню. Казачья полурота скачет зеленой долиной на север, в Дагестан, и окончательно успокоился: «А я иду на юг, в Персию...»

Он проспал до полудня. Лучи солнца золотили капельки росы на сочных листьях деревьев, казалось, лес усыпан алмазной крошкой. Желтенькая птичка, печально попискивая, прыгала по ветвям, склевывая капельки росы. Но вот саженях в десяти, в буреломе, что-то за-шуршало, и Сергей увидел дикобраза. Зверек осторожно огляделся, принюхался и побежал к впадине. Сергей следил за ним. Пришлось встать, чтобы видеть, куда он направился.

Обрыв был почти отвесен, но, соблюдая осторожность, по нему можно спуститься к самой речушке. Освещенная солнцем, она сверкала внизу. По берегам ее росли кусты барбариса и ежевики. Он скользнул взглядом по речке и увидел куропаток. Они пили воду, смешными мелкими шажками подбегая к берегу и вновь удаляясь. Но вот куропатки вспорхнули, и к воде вышло, хрюкая и повизгивая, стадо кабанов. Вепри только было припали к воде, как молниеносно из кустов выскочил крупный зверь. Громовой рык потряс ущелье. Стадо метнулось в разные стороны, но оглушительно завизжал и забился в лапах зверя зазевавшийся кабан. Визг и рык смешались в единый рев, взбудораживший все вокруг. Затрещал, застонал в птичьем гомоне лес, Сергей остолбенел, глядя, как терзает кабана хищник, «Да его же тигр! — вспыхнуло в мозгу Сергея. — Тигр, конечно... Желтый, полосатый...» Его окатило холодком страха. Присев, он схватил топор, другой рукой взял сумку с харчами и, пригибаясь, побежал от обрыва прочь. Трудно было продираться сквозь заросли, притом и тропа вела вверх. Запыхался сразу. Остановился, тяжело дыша и глядя вниз. «Зверь мог выйти на меня, когда я спал! — подумал растерянно, — Надо впредь быть осмотрительнее...»

Лес становился все реже и реже. Пошел кустарник с проплешинами. И вот вершина. Остановившись, Сергей увидел на востоке безбрежно расстилающееся море. Оно было светло-зеленым, и от него веяло приятной прохладой. Горы сбегали к морю отвесными обрывами, прямо к воде. Узкая желтая полоска между Каспием и горами тянулась в обе стороны. Огромная стая крупных птиц, словно отара белых баранов, паслась на отмели. Южнее виднелись строения и несколько шхун с опущенными парусами. Сергей сел на камень и вадумался: «Как ему быть? Пойдешь к жилью — сразу схватят, а тогда пропал...» Но другого выхода не было: по горам до Персии не дойти, околеешь в дороге...

II

Серый парус большой персидской шхуны грязным облаком подплыл к Кизылагачской пристани. Парус рухнул с мачты, обнажив рангоуты. Боцман, грузный перс в черной феске, выкинул на деревянный причал чалку, зацепив ее за кнехт. Судно «Фетх-Али» встречали русский офицер-таможенник и талышские купцы. Почтительные поклоны и рукопожатий сменились деловыми вопросами. Персы привезли рис в мешках и свежие фрукты в плетеных корзинах. Капитан шхуны Али-За ман, беря под руку таможенника, зашептал вкрадчиво на ухо:

— Мой дорогой друг, имею поручение засвидетельствовать особую благосклонность самого Аббаса-Мирзы за тот товар, который вы послали ему весной. Принц осыплет вас и командира эскадры капитана Басаргина золотом и бриллиантами, если вы удвоите продажу русской меди.

— Сукин ты сын, Али-Заман, да в своем ли уме! — мгновенно вспыхнул русский офицер. — Вы же с Аббас-Мирзою все наши медные деньги выманили из России. На рынках совсем не стало медной монеты. Ишь, придумали — пушки из медных денег лить! Надо было крепче держаться за свои замбуреки, (3амбурек — Фальконет, небольшая бесколесная пушка) когда на войну с нами шли. А то растеряли всю артиллерию, а теперь крохами собираете.

— На все воля Аллаха, мой дорогой. Скажи, когда зайти к тебе?

— Зайдешь вечерком, а сейчас не мешай делу. Иди в кофейню.

Кофейня, или каве-хане по-персидски, находилась рядом. Это был низкий каменный дом с обширным двором, через который протекала речка, вдоль нее под ивами стояли топчаны. Заведение это никогда не пустовало. Кофейня всегда была полна кизылагачцами и многочисленными гостями. Сюда приплывали на своих утлых шхунах персы, наведывались на быстроходных киржи-мах (Киржим — большая туркменская однопарусная лодка) с восточного берега туркмены Кият-хана. Здесь неделями жили астраханские купцы Мир-Багиров, Герасимов с сыновьями. Шла меновая торговля, заключались сделки, устраивались подвохи и частенько вспыхивали кровавые ссоры. Нередко заходила сюда сторожевая каспийская эскадра во главе с командиром капитаном-лейтенантом Басаргиным, который жил неподалеку, на острове Сара. Отсюда во все концы разносились свежие новости. Постояльцы каве-хане знали, что делается в России, Персии, Хиве и Турции. И сейчас, когда капитан шхуны Али-Заман вошел во двор гостевого заведения, его сразу усадили на почетное место, окружили со всех сторон, предлагая всевозможное угощение. Купцы были осведомлены о начавшемся в прошлом году походе Аббас-Мирзы на Герат и теперь жаждали узнать, как развиваются события. Али-Заман, считавший себя дальним родственником одного из знатных сановников шахского двора, только и ждал случая, чтобы похвастаться.

— Уважаемые, все идет, как и предначертано Всевышним, — сказал он важно, поднося чашечку с кофе к губам, — Венценосный Аббас-Мирза разгромил Амира бад, Кучан, Торшиз, Торбет а пошел на Герат, но мудрый английский посол Макниль помешал ему.

— Вах, эти инглизы всегда лезут не в свои дела, — с огорчением заметил один из купцов. — Трудно понять, каких выгод они добиваются.

Али-Заман бросил небрежный взгляд на купца, усмехнулся:

— Макниль считает, что Аббас-Мирза отправился на Герат, выполняя просьбу русского посла Симонича. Если бы Аббас-Мирза захватил Герат, тогда русские ввели бы туда свою армию, а потом двинули ее на Индостан, Принц вынужден был вернуть войска в Тегеран, потому что Макниль не дал ему денег для выплаты жалованья сарбазам. Они взбунтовались и перестали слушаться Аббас-Мирзу.