Давай поженимся, ковбой - Пегги Морленд

А через сорок восемь часов во всех пятидесяти штатах не останется ни единой особы слабого пола, которая не судачила бы — а порою втайне и не мечтала — о техасском городке Темптейшене, где на восемь мужчин по статистике приходится всего лишь одна женщина.

Глава первая

Хьюстон, штат Техас

С экрана стоящего на буфете телевизора диктор монотонным голосом бубнил сводку новостей. У противоположной стены узкой столовой сидела Мэри Клер Рейнольдс, баюкая спящего сына Джимми. Она прижималась подбородком к его макушке, и горячие слезы струились по ее щекам, капая на рыжие, как и у нее самой, волосы восьмилетнего мальчика.

Сидящим напротив нее двум женщинам были хорошо видны кровоподтеки на щеке и разбитые губы ребенка. Едва прослышав о том, что мальчик избит, подруги прибыли, чтобы предложить, как поступали не раз и прежде, свою поддержку.

Обменявшись озабоченными взглядами с Реджи, Лианна перегнулась через стол и осторожно опустила ладонь на руку Мэри Клер.

— Это не твоя вина, — мягко проговорила она, — не нужно себя корить.

Мэри Клер закусила губу, стараясь сглотнуть застрявший в горле ком, и крепче прижала к себе Джимми.

— Моя, — сдавленно ответила она, не сумев сдержать ползущие по лицу слезы горечи. — Если б я была дома, этого бы никогда не случилось.

Мэри Клер пригладила взъерошенные волосы сына, словно запоздало пыталась защитить его от кулаков ватаги набросившихся мальчишек. Пальцы ее нечаянно коснулись синяка на щеке ребенка, и тот спросонья рванулся из рук матери. Мэри Клер обхватила его крепче и вновь стала баюкать, нежно нашептывая слова утешения.

— Мне не следовало разводиться с Питом, — пробормотала она. — Нужно было послушаться мать и просто закрывать глаза на его измены.

Потрясенно уставившись на нее, Реджи выпрямилась.

— Мэри Клер, не говори так!

— Буду говорить! — горячо воскликнула та. — Если б я осталась, то мне не пришлось бы работать и я сидела бы дома со своими детьми.

— Но ты же была несчастна с Питом Рейнольдсом, — напомнила ей Реджи. — С этой двуличной змеей!

Мэри Клер подняла залитое слезами лицо.

— Зато мы жили в безопасности. И я с радостью пожертвовала бы своей гордостью ради спокойствия детей.

— А как насчет счастья этих детей? — спросила Реджи. — Им ты тоже пожертвовала бы?

Замечание подруги заставило Мэри Клер тяжело вздохнуть.

— Ведь я попала в точку, верно? — продолжала налегать Реджи. — Дети сейчас счастливее, чем тогда, когда вы с Питом были женаты. Он совсем ими не интересовался. Все свое время тратил либо на работу, либо на погоню за юбками. А когда являлся домой, вы только тем и занимались, что скандалили.

— Но мои дети были в безопасности, — упорствовала Мэри Клер. — Я оставалась с ними дома и следила, чтобы ничего не случилось. — Внезапно она застыла, обратив свой взгляд на экран телевизора. — Лианна! Быстро! Сделай громче!

Лианна удивленно развернулась на стуле и, протянув руку, увеличила громкость. Картинка на экране представляла репортера, позирующего на фоне столба с надписью: «Темптейшен, численность населения 978 человек».

— Темптейшен? Это не там ли жила твоя тетя Гарриетта? — с изумлением воскликнула Лианна.

Мэри Клер кивнула и, прильнув к экрану, взмахом руки заставила подругу помолчать.

— …и тогда как прочие провинциальные городки по всему штату и всей стране неуклонно теряют свое население, соблазнившееся экономическими преимуществами больших городов, техасский Темптейшен изобрел план спасения своей вотчины от вымирания.

Последовала панорама сонных улиц селения.

Мэри Клер почувствовала, как горло ее сжимается при виде знакомых мест, вызывающих ностальгию по блаженному покою летних дней, проведенных ею в гостях у тетушки Гарриетты. Темптейшен до сих пор выглядел так, словно сошел с картин Нормана Рокуэлла.

Американский флаг все так же развевался над крышей Картеровского торгового дома, служившего одновременно почтовым отделением и единственной бакалейной лавкой поселка. Мимо проплыла парикмахерская со столбом в красную и белую полосочки перед входом и подремывающим на тротуаре у растворенной двери псом. И лишь запыленный пикап, внезапно пропыхтевший мимо, ненароком нарушил царящий повсеместно покой.

— Вот то, что надо, — прошептала Мэри Клер. Слезы на щеках высохли, и глаза ее вспыхнули заново обретенной надеждой. — Темптейшен. Мы переедем в Темптейшен.

Резко повернувшись, Лианна воззрилась на подругу.

— А ты кого-нибудь там знаешь?

Мэри Клер покачала головой.

— Ох, Мэри Клер! — воскликнула Лианна. — Ты не можешь просто так вскочить и броситься туда, где не знаешь ни живой души! Темптейшен — маленький поселок. Да в одном только квартале Хьюстона живет больше народу, чем во всей этой деревне.

— Вот именно.

— Но где ты будешь жить? — спросила Лианна, стараясь не выдавать охватившего ее смятения. — Где будешь работать? Репортер сказал, что городские финансы на исходе.

— У меня есть дом тети Гарриетты, — ответила Мэри Клер, не отрывая взгляда от экрана. — Там живет съемщик, но я скажу ему, чтобы он освободил помещение. А что касается работы — что-нибудь найду.

Лианна знала, что если Мэри Клер во что-либо уперлась, то разубедить ее самостоятельно она никак не сможет, и призвала на помощь Реджи. Ибо из них двоих именно Реджи своим упрямством ни в чем не уступала Мэри Клер.

— Реджи, прошу тебя! — взмолилась Лианна. — Может, хоть ты сумеешь образумить ее. — И, поскольку Реджи продолжала упорно глазеть на экран, Лианне пришлось подтолкнуть подругу к действию энергичным тычком. — Реджи! Да вразуми же ты ее! Мои доводы для нее ничто. Ты же слышала, что сказал репортер. Там никто не живет! Полная разруха!

Реджи медленно повернулась к Мэри Клер.

— Ты хочешь перебраться в Темптейшен? — спросила она голосом, абсолютно лишенным каких бы то ни было эмоций.

— Да. Даже если мне придется наняться прачкой, чтобы содержать себя и своих детей, я все равно пойду на это. На все что угодно, лишь бы убраться из Хьюстона в спокойное место.

Хотя Реджи предпочла бы, чтобы подруга отправилась в любую другую точку планеты, она, в отличие от Лианны, понимала стремление Мэри Клер поселиться как можно дальше от того места, которое порождало в ней дурные воспоминания. Наклонившись, она накрыла ладонью пальцы подруги.

— Тогда езжай, — сказала она. — И помни: если тебе что-нибудь понадобится — будь то плечо, на котором можно поплакать, будь то средства, чтобы продержаться, пока не найдешь способа обеспечить себя, — тебе стоит лишь позвонить.