Рассказы о таежном докторе - Виталий Титович Коржиков

— Эге-ге-ге! Вот оно что!

— А что? — спросил солдат.

— Да ведь, пока ты воевал, она себе весь зуб съела! Вон дырка какая!

Огорчился солдат: где же теперь для козы зубного доктора сыщешь?

А Миролюбов достал из сумки ножичек, козий зуб зачистил. Дупло протёр, смочил лекарством и цементной кашицей сверху замазал.

Стал зуб как зуб! Посмотрел солдат и только руками всплеснул:

— Ну, тайга зелёная, вот это доктор!

Повёл козу домой, а она идёт и траву по дороге щиплет. К вечеру совсем ожила. Рога подняла, бодаться стала!

Недельку по сопке побегала — отъелась. А стали доить — молоко о кастрюлю так и зазвенело.

Надоил солдат полный котелок молока — старый, фронтовой, — понёс Миролюбову:

— Отведай, доктор!

А Миролюбов встал, усмехнулся:

— Не выдумывай, солдат! Вон я какой вырос, — и руку к потолку протянул. — А молоко детям неси! Козу я для них вылечил.

Козырнул солдат:

— Есть отнести молоко детям!

Вернулся домой, а соседи спрашивают:

— Как это ты свою драную всходил?

— Да это не я, — говорит солдат, — это ветеринар, Исаак Иваныч.

— Это молодой, что ли?

— А что, молодой? Разве плохо? Да он лучше любого старого лечит!

— А что взял?

— Да ничего!

Заспешили соседи по домам. У каждого больная скотинка сыскалась. Все идут к Миролюбову. Один с лошадью. Другой тянет корову, у третьего на руках поросёнок визжит. А у одного возчика даже ишак нашёлся. Кричит, упирается, не хочет идти к доктору. Идут хозяева — кто через сопку, кто через лесок. И за всяким новая тропка тянется.

А скоро пригласили Исаака Ивановича в городской Совет, говорят:

— Открываем, Исаак Иванович, ветеринарную лечебницу. Принимай её!

Тут уж со всех сторон к нему тропки заторопились. Вывихнула лошадь на скачках ногу — к Миролюбову! Подавился костью в зверинце тигр — к Миролюбову!

А потом произошёл совсем удивительный случай.

Цирковой слон

Посреди Владивостока, на большой сопке, шумел, кричал, толкался базар.

На длинных прилавках вздрагивали глазастые осьминоги, ворочали громадными лапами перевёрнутые на спину крабы, подпрыгивала в корзинах свежая корюшка…

Но покупатели и продавцы, забыв про всё, толкались у афиши, которую приколачивали к забору работники цирка.

На белом полотне громадными, как слоновые ноги, буквами было написано:

Внимание! Внимание! Индийский дрессированный слон.

А на берегу залива, под быстрыми весенними облаками, уже колыхались и гулко стреляли на ветру парусиновые стены цирка: гу-ух-бух! Чайки испуганно разлетались в стороны.

В городе ждали слона. Детвора только о нём и говорила. А слон ехал из Хабаровска в специальном вагоне.

Но вдруг на каком-то перегоне поезд дрогнул, вагон толкнуло, слон споткнулся и вывихнул ногу.

Какое уж тут представление! Слон на трёх ногах!

Прямо с вокзала отчаявшийся дрессировщик бросился к Миролюбову:

— Помогите! Дрессированный индийский слон…

Исаак Иванович взял чемоданчик, но по дороге задумался: тигров лечил, коней лечил, собак лечил, а слонов-то не приходилось!

Вдалеке уже показался купол цирка.

В загоне на трёх ногах стоял громадный серый слон. Одну ногу он держал на весу.

Даже могучий Исаак Иванович поёжился: не слон, а гигант! Как взмахнёт хоботом! Но всё-таки снял пиджак и передал его дрессировщику.

Слон внимательно посмотрел на доктора и покачал ногой. Миролюбов осторожно взял шершавую ногу, погладил её и потихоньку стал ощупывать.

Вот голень, вот широкое, всё в мозолях, колено…

И вдруг доктор оторвался от пола и закачался в воздухе. Раз-два, влево-вправо! Слон ухватил его хоботом за ремень и начал раскачивать.

Миролюбов притих: неужели бросит?

Раз-два… Раз-два…

Но через несколько секунд слон опустил доктора. И он снова взялся за ногу. Вот стопа, голень, вот коленка…

И доктор снова взлетел в воздух: ра-аз-два, влево-вправо…

— Нашёл! — крикнул Миролюбов. — Нашёл! У него коленка болит!

Как только слон опустил его на пол, доктор скомандовал:

— Лубок, бинты!

Он приложил к ноге слона фанерные дощечки, прибинтовал их к ноге и, собрав чемоданчик, откланялся.

А через несколько дней Исаак Иванович пришёл снимать повязку. Он наклонился над коленкой слона. И тут же увидел, как к нему снова подкрадывается серый изогнутый хобот.

«Сейчас качнёт, — приготовился Миролюбов, — опять качнёт!»

Но слон осторожно положил хобот ему на плечи и тихо провёл несколько раз по спине: он гладил доктора.

Новое приключение

А скоро — опять происшествие.

В городском зверинце жил громадный пятнистый питон. Питон, который может проглотить барана и потом не есть целый месяц!

Сейчас он был сыт и спал. Лишь под кожей у него грозно перекатывались мускулы. Возле клетки бегал и хрустел капустной кочерыжкой кролик. Но вот питон проснулся, приподнял голову и стремительно метнулся к кролику. Раздался треск и хруст. Питон со всей силы налетел головой на решётку, кожа на голове лопнула, хрустнули кости.

В зверинце поднялся невероятный шум. Погибает ценный питон!

Немедленно нашли извозчика. Кто-то из работников зверинца помчался за Миролюбивым.

Исаак Иванович тут же приехал с инструментами и приготовился к операции.

Но как взяться за дело? Если питон обовьёт кого-нибудь, он мгновенно задавит и самого сильного борца!

Миролюбив вошёл в помещение к питону. Следом за ним — один за другим — шагнули десять добровольных помощников.

Пять человек стали с одной стороны, пять человек — с другой. И все десять сразу обхватили и подняли питона, чтобы он не мог свернуться в кольца.

Тогда Исаак Иванович взял в руки его голову, пальцами ловко вправил кости и кривой, как полумесяц, иглой стал быстро сшивать кожу. Потом сложил инструменты и вышел на улицу.

Идёт, помахивает чемоданчиком. А следом за ним — один за другим — помощники.

Мальчишки стоят считают:

— Один, два, три… — И вдруг как зашумят: — Девять!

Вошли десять, а вышли девять!

По тут хлопнула дверь — выбежал десятый: идёт, на ходу поправляет фуражку и всем улыбается: «Не волнуйтесь — жив-здоров, шапку забыл!»

А через несколько дней в зверинце стали снова показывать питона.

Все приходят, смотрят: здоров, только на голове белеют несколько шовчиков…

У Миролюбова

Несколько лет плавал я матросом по разным странам. Бывало, наплаваюсь по морям, соскучусь по родной тайге