Карэле Карэле и другие волшебные существа - Агарев

Гость раздражённо передёрнул плечами, ощутив неуместность своей старой, пропылённой одежды в сверкающей чистоте зала.

– Позвольте с вами поговорить, господин Карэле.

– Что ж, слушаю, – отозвался тот, ставя локти на стойку и опирая подборок на длинные прозрачные пальцы. – Вы?..

– Неважно, – отмахнулся молодой человек. – Я не имею значения. Лучше напомните мне: сколько существует специй?

Карэле Карэле поднял карамельную бровь.

– Любой кондитер знает, что семьдесят восемь. Желаете получить полный перечень?

– Нет. Желаю показать вам кое-что.

Подняв с пола дорожный мешок, незнакомец извлёк из него большую банку тёмного стекла с плотно притёртой крышкой. Банка была заполнена мятой бумагой. Запустив туда руку, он вынул из середины ещё одну баночку поменьше. Внутри был коричневый порошок.

– Откройте крышку, – севшим голосом произнёс Карэле. Его пальцы впились в стойку, а глаза были прикованы к банке.

Гость с усилием отвинтил крышку и приоткрыл её – совсем чуть-чуть. Перебивая запахи кондитерской, по залу поплыл ещё один, совершенно новый. Чуткие ноздри кондитера вздрогнули.

– Корица, – сказал он, – не могу поверить, это корица. Дайте её мне.

– Ну нет, – молодой человек поспешно завинтил банку и убрал её на прежнее место. – Не так просто. Стало быть, вы знаете, что это такое?

– Да, – прошептал Карэле с закрытыми глазами, – по прежней жизни. Где вы её нашли?

– В джунглях Ифри. Туземцы называют её «гина». Семьдесят девятая специя, не так ли? Я был удивлен, что она вам знакома.

– О, здесь она неизвестна, не беспокойтесь. Думаю, вы первооткрыватель. Сколько вы хотите за эту баночку?

Незнакомец наклонился ближе.

– Мне нужны не деньги.

– А что тогда? – Карэле бросил на него ироничный взгляд из-под ресниц. – Шоколад вас не интересует, а для предложений иного рода я уже слишком стар, вы не находите?

Молодой человек нахмурился.

– Мне нужна ваша дверца.

– Вот как?

– Ходят слухи, что через неё можно попасть в свою настоящую жизнь. Стать тем, кем ты должен быть, найти себя…

– А ещё говорят, что в ней можно увидеть будущее любого, о ком подумаешь, или же сгинуть навек, поскольку она ведет прямиком в преисподнюю. Говорят ещё, что в любой кондитерской есть маленькая железная дверца, задвинутая от греха ларём или шкафом. Это только слухи. К тому же… – кондитер побарабанил пальцами по стойке, испытывая терпение собеседника, – к тому же дверца, видите ли, больше не открывается. Петли заржавели.

Гость рассмеялся:

– Мне рассказывали, будто вы можете попасть через эту дверцу куда угодно и подсмотреть всё, что ни пожелаете. А она, оказывается, и не открывается вовсе! Может, разрешите мне попробовать?

– Исключено, – сухо отрезал Карэле.

– Хорошо, – молодой человек грохнул банку с гиной на стойку. – Разрешите мне просто взглянуть на вашу дверцу – и забирайте.

– По рукам, – кондитер поспешно схватил банку. – Идёмте, а то Юта уже измаялась в пекарне.

Незнакомец ловко скользнул под стойкой, и Карэле распахнул перед ним дверь.

На плите сияли начищенные медные котлы для шоколада, сейчас пустые. Вдоль одной стены стоял длинный мраморный стол, вдоль другой – деревянный. В нише между двумя окнами, куда никогда не попадал солнечный свет, прятался шкаф с банками тёмно-синего, тёмно-красного, тёмно-зелёного стекла. Гость, не считая, мог сказать, что их ровно семьдесят восемь. А в углу…

– Это она, – выдохнул молодой человек, опускаясь на пол перед маленькой железной дверцей в ржавых потёках.

Карэле налил себе воды из графина и сел в кресло у стола, вытянув ноги.

– Не открывается!

– Кажется, мы договаривались, что вы только посмотрите, – заметил хозяин.

Молодой человек встал с пола и приблизился к нему. В сравнении с маленьким Карэле, сидящим в кресле, он казался очень высоким.

– Я и посмотрел. Говорите, петли заржавели? И отчего бы это?

Кондитер пожал плечами, равнодушно наблюдая за незнакомцем.

– Странно, что никто не заметил этих характерных потёков. Выглядит так, словно кое-кто иногда выплёскивает на петли, к примеру, стакан воды…

Карэле покраснел – словно в молоко упали две капли вишнёвого сиропа.

– Ну, и? – спросил он.

– Ну, я мог бы рассказать об этом…

Карэле Карэле устало откинулся в кресле, прикрыв глаза.

– Слушайте, зачем вам вообще эта дверца?

– Я поэт, – долговязый молодой человек снова уселся на пол. – Плохой поэт. А хочу быть хорошим. Я издал книжку, она не разошлась. Я уехал в Ифри. Хотел забыться. Охотился там на львов…

– Что?! Вы, поэт, убивали несчастных львов, которые вам ничего не сделали? Да ещё, наверное, не честным ифрийским копьем, а из ружья, с двух сотен шагов?

– Клянусь, они нападали первыми!

– Ну-ну, – Карэле снова откинулся в кресле. – Продолжайте…