Галоши - Павел Зальцман

— Гм… — сказал он и как бы про себя. — Сейчас… — И начал медленно и старательно писать.

— Вот, — обратился он, наконец, к Ивану Кузьмичу. — Поскольку у вас высшая мера исправления через отправление, вы тут спуститесь в корпус В, склад номер четыре, к завхозу-ординатору Скрипченко. Он вам выдаст индивидуальный пакет, укажет, как им пользоваться, и составит акт на списание. Пишите расписку.

Иван Кузьмич расписался. Федченко тоже расписался. Иван Кузьмич спустился в корпус В.

В коридоре перед дверью склада № 4 стояла пара деревянных скамеек и на них сидели несколько человек в разных позах. Все молчали.

— Кто здесь крайний? — спросил Иван Кузьмич. — Тут все к Скрипченко?

— Да, к нему. Только он велел сказать, чтоб больше очереди не занимали, прием кончился.

— Ну, может, все-таки примет? — с надеждой спросил Иван Кузьмич.

— Кто его знает. Сейчас обеденный перерыв.

— А когда у них кончается прием?

— В три часа.

— В три часа? Так сейчас еще двенадцати нет. Может, подождать?..

— Ну, как хотите, дело хозяйское.

Иван Кузьмич присел и начал ожидать. Один из сидящих внезапно встал, махнул рукой и вышел. Но Иван Кузьмич, как будто оцепенев, ожидал. Иногда от нечего делать он оглядывал соседей. На его счастье, в кармане нашлась пачка «Беломора», и он время от времени уходил в конец коридора и там курил. А потом опять присаживался на скамью.

Вдруг, часа через полтора, он поднялся и прошел прямо в дверь склада № 4. Это произошло так неожиданно даже для него самого, что сидевшие на скамьях не успели его задержать.

Склад был неприветливым, длинным и узким помещением. Окон здесь не было совсем. Вдоль обеих стен тянулись стеллажи. «Для индивидуальных пакетов», — сообразил Иван Кузьмич. Однако стеллажи были пустые. Сам, видимо, Скрипченко говорил по телефону и как раз вешал трубку.

— Вам чего? — обратился он к Ивану Кузьмичу. Тот протянул ему направление, выданное Федченко. Скрипченко недружелюбно взглянул на него и снова снял трубку. Разговор был не очень понятный:

— А так, что не могу! — сказал кому-то Скрипченко. — Не могу, товарищ капитан! А потому, что нету!.. Да, так и нету… Куда девал? А что я их, сам, что ли, потребляю?.. Если будет распоряжение, то и потреблю… Нет, не поступали. Наверное, на центральном. Там всегда задерживают… Так точно, уже звонил. Там занято… Да, не могу.

«Как бы он меня не выгнал в очередь», — тоскливо подумал Иван Кузьмич. Скрипченко повесил трубку и снова снял ее. Набрал номер. Видимо, было занято: он с досадой повесил трубку опять. И опять набрал номер… Повесил… Опять набрал. Повесил… Наконец, уселся и минуты две, опустив голову, о чем-то думал.

Иван Кузьмич стоял и ждал. Скрипченко вновь набрал номер. Кажется, дозвонился.

— Центральный? — закричал он в трубку. — Говорят из склада четыре-ве. Дайте завскладом… Товарищ Храпченко? Что же ты, Храпченко, волокитой занимаешься? Где пакеты?.. Расходуем?.. Ну, это не нам с тобой, Терентий Федотыч, решать!.. Какой расстрел? Ты в своем уме? Почитай инструкцию! Этак мы в два дня без боеприпасов останемся!.. Да что ты мне рассказываешь? Ты дело говори: где пакеты?.. Что посылал?.. Три дня уже не получаем… При чем тут гараж?.. Какие профилактики, что ты мне голову дуришь!.. Куда забрали?.. В колхоз забрали? Так сколько у вас забрали из двенадцати машин?.. Скаты? Так что я, должен тебе еще скаты доставать?.. Запчастей? Нет у меня запчастей! Ты чего мне душу тянешь! Приходят тут от Федченко, требуют, душу вынимают… Ну, а мне что делать?.. А я тоже не могу их держать… Да, так я их к тебе посылать буду!.. Ничего не сдурел. Сам раздавай… А как хочешь!.. Ну и пиши, я твоего рапорта не испугался!

Скрипченко со злостью прихлопнул трубкой и, вынув из стола пачку желтых бланков, взял один и начал заполнять. «Акт на списание», — издали прочитал Иван Кузьмич. «На основании решения… приговаривается…» И в конце: «Приговор приведен в исполнение».

— Вот с этим пройдете по этому адресу, — сказал Скрипченко. — Склад номер шестнадцать, к лейтенанту Храпченко. Там вам отпустят. Можете идти.

Иван Кузьмич мялся с бумагой в руке. Как-то не хотелось сразу покидать Скрипченко, но тот отвернулся и, склонив голову набок, нагнулся к нижнему ящику стола и совсем исчез с глаз.

— Разрешите быть свободным? — неуверенно пролепетал Иван Кузьмич. Так как Скрипченко молчал, он тихо вышел.

— Вот пройда! — сказал кто-то из сидевших на скамейке. — Влез-таки без очереди! — Но озабоченный Иван Кузьмич не стал отвечать. Он торопился явиться по указанному адресу.

Нужно было ехать на самый край города. Тут поперек шоссе проходила железнодорожная линия, заросшая пыльной травой, а дальше, вдоль шоссе, располагалось городское кладбище.

— Гм… — подумал Иван Кузьмич.

Склад находился на правой стороне шоссе, почти у самого шлагбаума. По верху примыкавшей к нему длинной стены шло два деликатных рядка обвисшей колючей проволоки, однако широкий вход во двор был открыт. Людей не было. Во дворе стояло несколько грузовых машин-полуторок, все с неполным комплектом колес, и ходила маленькая черная собачка. Она слегка откинулась на задние лапы и стала лаять. Морда у нее была худая, рыжеватая и глаза гнойные.

— Эх ты, неухоженная, — озабоченно подумал Иван Кузьмич и прошел мимо. А собачка отпрыгнула.

Из-за угла одноэтажного корпуса вышел пожилой человек. «Сторож, — с тревогой подумал Иван Кузьмич, — Нехорошо…»

— Тебе чего? — спросил сторож.

— Начальство где тут?

— Никого нет, — сказал сторож, — у нас закрыто.

— Как? — спросил Иван Кузьмич.

— Уехали все в колхоз на субботник.

— А как же начальник? — не унимался Иван Кузьмич. — Мне к товарищу Храпченко.

— А товарищ Храпченко на автобазу поехал. Никого нет.

Иван Кузьмич уныло вышел со двора и отправился домой. Он не верил всей этой процедуре. Со стороны Скрипченко направление его к Храпченко было сплошной авантюрой, потому что Храпченко, ведавший снабжением отдельных спецскладов и снабжавший их по общим накладным, никакого отдельного индивидуального пакета ему, конечно, не выдаст, так как оформить такую единичную выдачу из подотчетных фондов никак невозможно. Это и ребенку ясно. И значит, ему, Ивану Кузьмичу, завтра предстоит, во-первых, отыскать товарища Храпченко, который его, конечно же, прогонит, а во-вторых, опять явиться к Скрипченко, сидеть в очереди, а потом Скрипченко начнет ссылаться на то, что пакетов у него нет, и Бог знает когда все эти мытарства кончатся.

А сейчас ехать было совершенно бессмысленно, поскольку прием у Скрипченко заканчивался в три, а за всеми хлопотами день прошел и уже клонился к вечеру. Оставалось только возвращаться домой.

На другой день Иван Кузьмич поднялся ни свет ни заря, и даже не прослушав по радио «Пионерскую зорьку» и утренние сообщения, поехал на центральный склад, чтоб не упустить товарища Храпченко.

Улица была залита солнцем. Здесь, за городом, воздух был особенно чист. Откуда-то издалека раздавались звуки громкоговорителя. Передавали какие- то сообщения.

Во дворе склада опять было пусто. Собачка появилась, но вела себя как-то странно: хвост у нее был туго поджат, спина согнута, а в глазах стояли слезы. Иван Кузьмич обошел ее бочком. Навстречу ему вышел сторож.

— Ну, чего тебе опять? — сухо спросил он.

— Да вот… — сказал Иван Кузьмич. — Помог бы ты мне, папаша… Товарищ Скрипченко послал меня к товарищу Храпченко. Пакет надо получить.

— Да ты што! — махнул на него рукой сторож. — Не до тебя тут сейчас! Сейчас у нас общее собрание. Поезжай, милый человек, обратно.

Иван Кузьмич поехал. Предъявив направление и пройдя мимо работника за столиком у входа, он, уже легко ориентируясь, спустился в корпус В.

В коридоре почему-то никого не было. А у самых дверей склада № 4 Иван Кузьмич столкнулся со Скрипченко, который как раз выходил оттуда.

— Это что? — сказал Скрипченко, задерживаясь на ходу и просматривая свое направление. — Акт о списании не подписан?.. Так вы еще живы?.. Ну, тогда пройдите с этим в комнату сто сорок три к майору Родченко. — И он быстрым шагом удалился.

Иван Кузьмич направился в комнату 143.

— Разрешите войти? — спросил он, приоткрывая дверь.

— Входите, входите, — сказал Родченко, отрываясь от каких-то бумаг. — Вам чего?.. Ага, — произнес он, пробежав глазами направление, — помню. И что же? Вам вчера не удалось оформиться? Так-с. Ну, а теперь уже ничего нельзя поделать… — он развел руками. — Так вы что, за галошами пришли? — спросил он внезапно.

— То есть, как? — изумился Иван Кузьмич.

— Конечно, — продолжал майор, — мы могли бы привлечь вас за хранение запрещенной литературы… Но это могло бы иметь место, если бы газета была завернута в галоши, а не наоборот…