Половой диморфизм - КИМ РОБИНСОН

- Тебе же наплевать, как у меня на работе, верно? - возмутилась Селена.

- Почему наплевать? Я же сказал, что это здорово. Селена презрительно фыркнула.

А затем он как-то пришел домой, и там с нею был Марк, и было сразу понятно, что они только что чему-то смеялись и что за время, пока он открывал дверь, они отдернулись друг от друга, а до того сидели совсем близко. Смит сделал вид, что ничего не заметил, и был предельно любезен с Марком.

На следующий день во время утренней тренировки он засмотрелся на трех женщин, плывших по одной дорожке с ним. Их движения были изящнее любого земного танца; казалось, что они плавают всю свою жизнь и чувствуют себя в воде свободно, как рыбы. Как и у Селены, у них были классические фигуры пловчих: широкие плечи, груди, плавно переходившие в мощные грудные мышцы либо ритмично раскачивавшиеся налево-направо, мускулистые спины, изгибом спускавшиеся к плотным округлым ягодицам и далее - к мощным бедрам, длинным ногам и откинутым назад, словно вставшим на цыпочки ступням. Женщины плыли - гребок за гребком, дистанция за дистанцией, с гипнотизирующей ритмичностью, и вскоре Смит ни о чем уже не думал, ни за чем не наблюдал, они стали для него единым аспектом сенсуально насыщенной среды.

Женщина, державшаяся впереди, была беременна, но и при этом она была заметно сильнее остальных, во время кратких передышек она не хватала ртом воздух, а смеялась и восклицала: «Каждый раз, когда я разворачиваюсь, он лупит меня изнутри ногами!» Она была на седьмом, если не больше, месяце, округлившийся живот делал ее похожей на маленькую китиху, и все равно она плавала со скоростью не достижимой ни для Смита, ни для двух ее подруг. Среди пловцов, посещавших клуб, были просто поразительные. В самом начале своих спортивных занятий Смит твердо решил, что проплывет стометровку вольным стилем менее чем за минуту, и был очень собою доволен, когда добился этой цели, а затем случайно узнал, что женская команда местного колледжа проплывает на тренировках каждую стометровку меньше чем за минуту. Вот тут-то он и осознал, что, хотя все люди выглядят примерно одинаково, некоторые из них несравненно сильнее всех прочих. Эта беременная женщина принадлежала к низшему слою сильных пловцов, и все сегодняшнее было для нее не более чем легкой разминкой. На нее было нельзя не засмотреться, потому что, несмотря на такую скорость, плыла она словно совсем без усилий; она делала меньше гребков на дистанции, чем две другие женщины, и все равно показывала значительно лучшее время. Это было похоже на чудо. И ведь плыла она с пассажиром внутри.

А дома все было из рук вон плохо. Селена часто зарабатывалась допоздна и почти с ним не разговаривала.

- Я люблю тебя, - сказал он. - Селена, я люблю тебя.

- Я знаю.

Он постарался с головой уйти в работу. Они с Селеной работали в одной лаборатории, и если оба задерживались допоздна, то могли возвращаться домой вместе, а по дороге говорить, как когда-то, о науке; ведь и он, и она занимались геномикой, пусть и разными ее разделами - чем не почва для сближения.

Но геномика весьма обширна, в ней есть место для исследований, практически друг с другом не связанных, так оно было и в этом случае. Общая почва для разговоров с Селеной не образовалась, однако Смит продолжал упорно работать, используя новый, очень мощный электронный микроскоп, и вскоре добился некоторых успехов в прочтении структур окаменелой ДНК.

Судя по всему, генетический материал, сохранившийся в предоставленных ему образцах, почти полностью состоял из так называемых мусорных ДНК. Еще в недалеком прошлом такая ситуация считалась бы крайне неудачной, но за последнее время колевские лаборатории в Ахероне добились больших успехов в раскрытии функционального предназначения «мусорной» ДНК, которая, как оказалось, была отнюдь не бесполезна. Колевцы выделили в ней ряд коротких повторяющихся последовательностей и показали, что в этих последовательностях зашифрованы инструкции процессов более высокого иерархического уровня, чем то делается генами, - клеточная дифференциация, последовательность передачи информации, индуцирующей апоптоз, и тому подобное.

Использовать это новое понимание для прояснения функционального смысла частично разрушенной, окаменелой «мусорной» ДНК было, конечно же, далеко не просто. Но с другой стороны, в его распоряжении были электронно-графические снимки нуклеотидных последовательностей, или, говоря более точно, минеральных структур, замещающих пары аденин-тимин и цитозин-гуанин, - структур, давно и надежно установленных и описанных в литературе. Снимки наноокаменелостей, вполне поддающиеся прочтению. А прочитав их, можно было построить те же самые последовательности нуклеотидов. В теории ничто не мешало воссоздать, идя по такому пути, древнее, давным-давно исчезнувшее живое существо, однако на практике это было невозможно, ведь ученые никогда не располагали полным геномом. Все ограничивалось попытками воссоздать самые простые ископаемые организмы и прививкой воссозданных по расшифровке участков ДНК древних существ их современным потомкам. В случае этого конкретного пресноводного дельфина - насчет его пресноводности почти не было сомнений (впрочем, почти все они жили в речных дельтах, а потому обладали довольно высокой солеустойчивостью) - о полном воссоздании не могло быть и разговора. Да Смит к этому и не стремился, ему хотелось выявить участки древней ДНК, не имеющей аналогов в геномах современных дельфинов, синтезировать их in vitro2, встроить в современную ДНК и посмотреть, как поведет себя получившееся животное при различных внешних условиях и в тестах на гибридизацию. Выявить функциональные различия. Кроме того, он при каждой возможности проводил митохондриаль-ные тесты, которые могли дать более-менее точную оценку того, когда современный вид ответвился от своих предшественников. А при удаче даже найти конкретное место на родословном древе морских млекопитающих, что является для раннего палеоцена далеко не простой задачей.

Оба пути исследования были связаны с напряженной, кропотливой, почти бездумной работой, что как нельзя лучше устраивало Смита. Он работал с утра до вечера, и это продолжалось день за днем, месяц за месяцем. Иногдаон возвращался домой на одном трамвае с Селеной, но, как правило, этого не получалось. Вместе со своими соавторами, чаще всего вместе с Марком, она писала статьи по на копившимся результатам. Она ложилась и вставала когда придется, без определенного графика. Когда Смит работал, домашние проблемы вылетали у него из головы, а потому он старался работать все время. Это ничего не решало и ничуть не разряжало обстановку - скорее уж, наоборот, -и его все больше охватывало отчаяние, но ничего другого просто не шло ему в голову.

- Что ты думаешь об этих новостях из преисподней? -спросил он как-то Фрэнка, указав на распечатку новейшей работы ахеронских лабораторий, обильно испещренную карандашными пометками.

- Очень интересно! В кои-то веки у нас появляется шанс пробраться через частокол генов к полному руководству по сборке и эксплуатации.

- Если таковое вообще существует.

- Оно должно существовать, верно? Хотя я и не уверен, что их цифры для вероятности закрепления адаптивных мутаций достаточно высоки. Охта и Кимура оценивают верхний предел в десять процентов, и это вполне согла суется с тем, что я видел.

- Возможно, это просто перестраховка, - улыбнулся Смит.

- Конечно перестраховка, но все равно плясать придет ся от этих цифр.

- Так, значит, ты считаешь - в этом контексте, - что мне есть смысл и дальше заниматься окаменелой «мусорной» ДНК?

- Конечно заниматься, я уверен, что она расскажет массу интересного.

- Работа уж больно тягомотная.

- А почему бы тебе не прочитать длинную последовательность, слепить ее, прицепить куда-нибудь и посмотреть, что получится?

Смит пожал плечами. Он считал работы, связанные с использованием больших участков полного генома, небрежными и малодоказательными, но так, конечно же, было бы во много раз быстрее. Чтение маленьких кусочков одиночной ДНК, называвшихся на профессиональном жаргоне тэгами, позволило быстро идентифицировать большую часть человеческого генома, но некоторые гены при этом были пропущены; к тому же такая методика полностью игнорировала даже регуляторные последовательности, ответственные за протеин-кодирующую функцию генов, не говоря уж о «мусорной» ДНК, заполнявшей длинные участки между последовательностями, имеющими более-менее внятный смысл.

Фрэнк, с которым Смит поделился своими сомнениями, кивнул, немного подумал и сказал:

- Теперь, когда генотипы описаны практически полностью, ситуация стала совсем другой. У тебя имеется столько точек отсчета, что практически невозможно перепутать, где конкретно расположены твои кусочки на большой последовательности. Достаточно загнать материал в Ландера-Уотермена, затем доводка по колевским вариациям, и все будет о'кей даже при множественных повторениях. А что касается этих твоих кусочков, там же сплошные «вроде бы» да «скорее всего», настолько плохо они сохранились. Так что на попытке ты ровно ничего не теряешь.