Из истории взяточничества в Великобритании - Федор Булгаков

«… Я желаю, чтобы требование мое было уважено, так как у меня имеется масса фактов, опубликование которых было бы оскорбительно для его королевского высочества, и противно моей деликатности быть вынужденной опубликовать их. От герцога Йоркского зависит не допустить меня до этого. Я послала копию с того, что вам пишу, всем членам королевской фамилии. Могу прибавить еще только одно: если его королевское высочество отказывается от моего сына, то я надеюсь, что он поместит его на крайней мере в колледж Charter-House или в какое-либо другое общественное заведение. Сын мой не ответствен за мои ошибки. Прошу вас передать это письмо герцогу Йоркскому. Поведение его королевского высочества не позволяет мне рассчитывать на его благородство».

После вторичного послания с угрозами герцог решился расплатиться. Но четыре тысячи рублей в год – это было ничто для мистрис Кларв, которой пришлось примириться с тем, чтобы жить в деревне в Hampstead, у некой г-жи Andrews. Там-то и суждено было разыграться скандалу.

В одном из многочисленных напечатанных ею пасквилей, мистрис Кларк рассказывает, что в Hampstead в ней явился Мак-Коллум, объявивший ей, что ему поручено написать памфлет на герцога Йоркского и что он принял на себя роль защитника угнетенных, действуя по приказанию герцога Кентского, родного брата того, на которого предполагалось сделать нападение. Конечно, «нежному другу» предложена была почтенная сумма за выдачу тайн её покровителя. Метреса герцога, разгневанная тем, что она покинута, сама признается в своем благосклонном отношении в этим предложениям. Но Мак-Коллум был для неё слишком ничтожной личностью, чтобы она могла вести с ним переговоры. И вот вскоре переговоры эти возобновились через полковника Вардля. Этот полковник, в палате общин игравший роль обвинителя, во всем этом деле вел себя крайне двусмысленно. Пользуясь большой популярностью при начале процесса, он вызвал общую к себе антипатию после разоблачений касательно его самого. Он-то, как уверяет мистрис Кларк, и обещал ей от лица герцога Кентского 50 000 рублей в год за её тайны. Она потребовала «формальных обязательств» от тех, кто ее подкупал, и вскоре поселилась в Лондоне, чтобы имеет больше возможности быть к их услугам, в случае им потребуются необходимые сведения.

Существует другая версия, согласно которой полковник Вардль наследовал герцогу Йоркскому в благосклонном внимании мистрис Кларк. Однажды утром, посреди сумятицы и беспорядка, обыкновенно случающихся при переезде с квартиры на квартиру, он нашел пакет с письмами, с пометкой: «из великой эпохи». В них он и почерпнул элементы для процесса, в течение которого, впрочем, продолжал жить в добром согласии с мистрис Кларк, как утверждает следующая пикантная выдержка из протоколов суда:

Вопрос (полковнику Вардлю). Как долго достопочтенный член оставался у мистрис Кларк в последний вторник?

Ответ. Хорошенько не помню. Быть может, полчаса.

В. В котором часу достопочтенный член отправился к ней?

О. Помнится, что это было около одиннадцати часов или в полдень.

В. Был-ли достопочтенный член в тот день вторично у мистрис Кларк?

О. Кажется, что был.

В. Ездил-ли достопочтенный член на прогулку с мистрис Кларк в её карете в тот же день?

О. Ездил.

В. Не виделся-ли достопочтенный член с мистрис Кларк в третий раз в этот же самый день?

О. Виделся.

Следует прибавить, что герцог Кентский торжественно заявил в палате общин, что относится к своему брату с величайшим уважением и никогда ничего не просил и ничего не предлагал мистрис Кларк ни прямо, ни косвенно.

Тем не менее, факт этот не представлял ничего неправдоподобного. Герцог Йоркский был любимым сыном своего отца Георга III, который называл его надеждой семьи. Братья его, принц Уэльский, герцоги Кларанский, Кентский и Кэмбриджский, завидовали ему в этом. По словам одного хроникера, они пригласили его как-то к себе обедать, чтобы доставить себе удовольствие и напоить его пьяным. Когда его королевское высочество совершенно опьянел, то они взяли его за голову и за ноги и сунули под стол. Затем каждый вооружился графином с вином и, поливая им на охмелевшего брата, с громкими взрывами хохота, все вместе повторяли слова старого родителя: «Here lays the hope of the family!» (Здесь покоится надежда семьи).

Как тут не вспомнить Шекспира!

3

Герцог Йоркский был вторым сыном короля Георга III, славившегося своей простотой, человека слабоумного, престарелого, глухого и слепого, приказывавшего исполнять перед ним оперу «Самсон и Далила». О нем писал Теккерей: «Каждый вечер, в тот же самый час король обнимал своих дочерей. Принцессы целовали руку своей матери и г-жа Тиэльве приносила своему супругу ночной волпак. Королевская семья была самой согласной семьей во всей Англии».

Фридрих герцог Йоркский (1763–1827) был назначен епископом Оснабрюкским. Но он пожелал с юных лет избрать военную карьеру и окончил военное образование свое в Пруссии, где еще жил тогда Фридрих Великий. Тщетно старался он в своем костюме до малейших подробностей подражать прусской форме, все-таки он не сумел понравиться великому Фридриху, который нередко ему говаривал: «Вы созданы носить скорее крест, нежели шиагу».

Будущее показало, что военные способности герцога Йоркского были, действительно, незначительны. В 1793 г. он пожелал произвести осаду Дюнкирхена, и был позорно разбит в Гондшуте, затем в Бокстеле и Турконне. Тем не менее он получил титул главнокомандующего. В этом звании его разбил генерал Брюн при Берггеме, в Кастривуме, и он же сдался на капитуляцию в Альвмаре. Английские генералы относились к нему с таким неуважением, что во время одной кампании граф де-Клерфайт высказал следующее принцу Кобургскому, заявившему насчет необходимости потребовать подкрепление в тридцать тысяч человек:

– Попросите только об одном, чтобы вас избавили от герцога Йоркского, – этого будет достаточно.

Нравы главнокомандующего были просто ужасны. В главной своей квартире в Турнэ он подавал пример распутства. Как-то после большего обеда в гостинице, он стал швырять из окна бутылками и блюдами, и это на глазах у всех. Затем, в сопровождении своих собутыльников он перебрался через площадь в состоянии полного опьянения.

По возвращении в Лондон, он продолжал вести свою беспорядочную жизнь и запутался в долгах. Не раз карету его останавливали на улицах Сити и хватали под уздцы его лошадей по настоянию его кредиторов. Чтобы раздобыт себе денег, он не останавливался перед самыми нечистоплотными средствами. В 1804 году он пожелал занять 80 000 рублей. Хлопотал об этом некий Кенне, обойщик из Bond Street. По свидетельству лорда Фолькстона, этот Кенне занимался также вырыванием зубов. Пока Кенне хлопотал о займе, герцог Иоркский обратился к Питту и лорду Камбдену с просьбой дать этому Кенне одно из вакантных мест в Индии. Лорд Фолькстон прибавляет: домогательства эти отличались особой настойчивостью в виду того, что получение места являлось необходимым условием для обеспечения хлопот по займу. Надо заметить еще, что этот Кенне только что перед тем был судим и приговорен к позорному столбу за обман кредиторов.

Герцог Йоркский не был притязателен в выборе своих знакомых. Вот еще одно доказательство, заимствованное из протоколов процесса в Палате Общин:

Вопрос (обращенный к мистрис Кларк). Кто передал вам последнее письмо от герцога Йоркского?

Ответ. Один личный друг его королевского высочества.

В. Как его имя?

О. Некто Тейлор, сапожник.

Не удивительно, что, водясь с такими людьми, сын Георга III не отличался особенной деликатностью в отношениях с мистрис Кларк. В ответ на просьбу её о деньгах, когда она призналась ему, что обманула его насчет своего вдовства, он пригрозил ей тюремным заключением. Не менее понятно, что, постепенно падая нравственно, он дошел до того, что стал закрывать глаза на деяния «нежного своего друга» и благосклонно смотрел на суммы, притекавшие из мошны челобитчиков и поступавшие в мошну этого менажа беспорядочного, расточительного и вечно нуждавшегося в деньгах.

4

По доносам Вардля, Палата Общин, под давлением общественного мнения, 27 января 1809 года, решила назначить комиссию для расследования деяний, в каких укорялся герцог Йоркский. Процесс окончился только 20 марта.

Полковник Вардль обвинял главнокомандующего:

1) В пожаловании капитану Тонину чина майора, причем это повышение обещано было Тонину мистрис Кларк за вознаграждение в 500 фунтов стерлингов, которые она и получила.

2) В перемещении по службе офицеров Брука и Найта. В этом перемещении сперва им было отказано. Но мистрис Кларк понадобились деньги на какую-то поездку. В четверг, через посредство своего доктора, получила она 200 фунтов стерлингов, а в субботу в «Gazette» объявлено было о перемещении помянутых лиц.